Благородная услужливость девушки очень радовала Шарлотту. Единственное же, что казалось ей не совсем уместным, она не скрыла от Оттилии.
- Весьма похвально и учтиво,- однажды сказала она ей,- быстро наклониться и поднять с пола вещь, которую кто-нибудь обронил. Мы как бы признаем себя тем самым обязанными услужить человеку; но в большом свете надо думать и о том, кому оказываешь подобную услугу. Что касается до женщин, то я не стану предписывать тебе в этом никаких правил. Ты молода. По отношению к старшим и вышестоящим - это обязанность, к равным - вежливость, а к младшим и низшим - свидетельство человечности и доброты; и только по отношению к мужчинам девушке не подобает проявлять такую почтительность и услужливость.
- Я постараюсь от этого отучиться,- ответила Оттилия.- Но вы, наверно, простите мне эту неловкость, если я вам расскажу, в чем тут причина. Нас учили истерии; я из нее запомнила не так много, как следовало бы; я ведь не знала, на что она пригодится. Мне запомнились только отдельные события, и вот одно из них.
Когда английский король Карл Первый стоял перед своими судьями, с его трости свалился золотой набалдашник. Он привык к тому, что в подобных случаях все вокруг приходило в движение, и теперь оглянулся, словно ожидая, что кто-нибудь окажет ему эту маленькую услугу. Никто не шевельнулся, тогда он наклонился сам и поднял набалдашник. Мне, - быть может, и без достаточного основания,- было так больно слышать этот рассказ, что я с тех пор не могу видеть, когда при мне роняют что-нибудь, и сразу же наклоняюсь поднять. Но так как это, разумеется, не всегда прилично, да и не всякий же раз,- прибавила она с улыбкой,- я могу рассказать свою историю, то я постараюсь быть сдержаннее.
За это время полезные начинания, к которым так влекло обоих друзей, продолжали свое обычное течение. Каждый день им предоставлялся новый повод что-нибудь обдумать или предпринять.
Как-то раз, когда они вдвоем шли по деревне, их неприятно поразило, насколько она отстала от тех деревень, где недостаток места заставляет жителей соблюдать чистоту и порядок.
- Помнишь,- сказал капитан,- как во время путешествия по Швейцарии нам захотелось по-настоящему украсить какую-нибудь сельскую местность, построив в ней деревню в таком же роде, но с тем, чтобы воспроизвести не внешний вид швейцарских построек, а швейцарский порядок и чистоту, которые так необходимы в жизни.
- Здесь, например,- заметил Эдуард,- Это было бы очень кстати. Замковая гора заканчивается угловатым выступом; деревня выстроена против него довольно правильным полукругом; между ними протекает ручей, и на случай подъема воды один накладывает камней, другой забивает сваи, а третий огораживается досками или бревнами, но сосед не только не помогает соседу, а скорее наносит ущерб и себе и другим. Дорога тоже проложена неудобно - идет то вверх, то вниз, то через воду, то по камням. Если бы жители деревни со своей стороны пожелали приложить немного труда, не потребовалось бы больших затрат, чтобы возвести полукругом защитную стену, за ней повысить уровень дороги до самых домов, украсить всю местность, навести чистоту и широким решением задачи раз навсегда покончить со всеми этими мелкими заботами.
- Давай попробуем,- сказал капитан, озираясь кругом и мысленно взвешивая все трудности.
- Не люблю я связываться с горожанами и крестьянами, если не могу просто приказывать им,- заметил Эдуард.
- Ты не так уж не прав,- ответил капитан.- Мне на моем веку подобные дела испортили немало крови. Человеку трудно правильно взвесить, чем он жертвует и что приобретает. Трудно добиваться определенной цели и не пренебрегать нужными средствами. Многие даже смешивают цель и средства, радуются последним и забывают о первой. Всякое зло хотят пресечь в том самом месте, где оно себя обнаружило, и не думают о том, откуда оно, собственно, взялось, откуда распространяется. Поэтому трудно давать советы, особенно же - толпе, которая прекрасно разбирается во всем обыденном, но дальше завтрашнего дня, за редким исключением, ничего не видит. А если к тому же случится, что в каком-нибудь общем деле один выиграет, а другой потеряет, то нечего и думать о примирении интересов. Все истинно общеполезное следует поддерживать неограниченной силой власти.
Пока они так стояли и беседовали, у них попросил милостыню человек, с виду скорее наглый, чем обездоленный. Эдуард, всегда сердившийся, если его прерывали, сперва несколько раз спокойно отказал ему, но так как нищий не отставал, он выбранил его; когда же этот человек медленно дошел прочь, ворча, чуть ли не ругаясь в ответ и ссылаясь на права нищего, которому можно отказать в подаянии, но которого нельзя оскорблять, ибо он, как и всякий другой, находится под покровительством бога и властей предержащих, Эдуард окончательно вышел из себя.
Чтобы успокоить его, капитан сказал:
- Пусть этот случай послужит для нас поводом распространить наши полицейские меры и на эту область. Милостыню надо давать, но лучше, когда даешь ее не сам и не у себя дома. В благотворительности также нужны мера и единообразие. Слишком щедрое подаяние привлекает нищих, вместо того чтобы их отваживать; только в путешествии, когда проносишься мимо нищего, стоящего на дороге, приятно явиться ему в образе нечаянного счастья и одарить его. Деревня и закон расположены так, что дело очень облегчается для нас; я думал об этом уже и раньше. На одном конце деревни стоит гостиница, с другого края живут почтенные пожилые супруги; и в то и в другое место надо дать по небольшой сумме. Получать что-либо должен не входящий в деревню, а выходящий из нее; а так как оба дома стоят на дорогах, ведущих к замку, то всякий, кто захотел бы обратиться туда, может быть направлен в одно из этих мест.
- Пойдем,- сказал Эдуард,- мы сейчас же это устроим, а распорядиться подробнее успеем и потом.
Они зашли к хозяину гостиницы и к старикам-супругам,- и все было решено.
- Мне совершенно ясно,- сказал Эдуард капитану на обратном пути к замку,- что в мире все зависит от удачной мысли и твердости в решении. Так, например, ты сделал весьма верное замечание по поводу разбивки парка, предпринятой моей женой, и указал мне путь к новым улучшениям, и я, не скрою, тотчас же ей об этом сообщил.
- Я так и догадывался,- ответил капитан,- но не одобряю тебя. Ты только сбил ее с толку. Она бросила все начатое, а с нами все равно не согласится; ведь она избегает говорить об этом и больше не приглашает нас в свою хижину, а между тем сама не раз подымалась туда с Оттилией.
- Это,- возразил Эдуард, - не должно нас пугать. Если я убедился в том, что можно и необходимо сделать нечто хорошее, я не нахожу покоя, пока это не будет сделано. Ведь обычно нам хватает уменья только на начало. Давай почитаем во время наших вечерних бесед описания английских парков, посмотрим гравюры к ним, потом займемся картой имения, которую ты составил, сперва надо коснуться этой темы в форме вопроса и как бы в шутку; затем вес само собой обретет серьезный характер.
Итак, были извлечены книги, сперва дающие план местности и вид ее в первоначальном, нетронутом природном состоянии, а на других листах произведенные изменения - плоды искусства пользоваться благами природы и приумножать их. Отсюда же легко было перейти и к собственным владениям, к их окрестностям и к тому, что здесь можно было бы предпринять.
Карта, составленная капитаном, давала теперь повод для приятных занятий; сначала только никак не удавалось отрешиться от того замысла, которым прежде руководствовалась Шарлотта. Потом они все же придумали, пак облегчить подъем на вершину, а вверху, на склоне холма, перед живописной рощицей решили построить беседку, выбрав место так, чтобы она была видна из окон замка, а из нее - виднелись бы и сады.
Капитан все тщательно обдумал, измерил и скова речь о дороге, которую следовало бы проложить через деревню, о стеке и насыпи вдоль ручья.
- Проложив более удобную дорогу на гору, я добуду как раз столько камня, сколько мне потребуется для этой стены. Одно дело сплетается с другим, и от этого оба пойдут быстрее и обойдутся дешевле.
- Тут,- сказала Шарлотта,- пора уж побеспокоиться я мне. Надо точно подсчитать расходы: когда знаешь, сколько нужно денег для производства таких работ, то можно и вычислить, сколько потребуется на месяцы, даже на недели. Ключ от кассы у меня; я сама буду платить по распискам и вести счета.
- Ты нам как будто не слишком доверяешь,- сказал Эдуард.
- В деле, где есть место произволу, не слишком,- ответила Шарлотта.- Мы лучше вас умеем обуздывать произвол.
Распоряжения были сделаны, к работе приступили быстро, капитан сам все время за ней наблюдал, и Шарлотта почти каждый день была теперь свидетельницей того, как он во всем точен и основателен. Он тоже короче ее узнал, и обоим стало легко трудиться вместе и добиваться цели.
В делах - как и в танцах: те, кто движутся друг с другом в такт, делаются друг другу необходимы; между ними неизбежно возникает взаимная симпатия, и доказательством того, что Шарлотта, ближе узнав капитана, вправду благоволила к нему, служило ее спокойное согласие на разрушение одной из живописных площадок, которую она особенно облюбовала и постаралась украсить, когда начинались работы в парке, но которая не соответствовала замыслу капитана.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Общее занятие, которое нашли себе Шарлотта и капитан, имело следствием, что Эдуард все больше искал общества Оттилии. В сердце его и так с некоторого времени жило тихое дружеское чувство к ней. Она с каждым была услужлива и предупредительна, но с ним более, чем с другими,- так, по крайней мере, представлялось его самолюбию. Во всяком случае, она в точности заметила себе, какие блюда ему нравятся и в каком виде; от нее не ускользнуло, сколько сахару он кладет обычно в чай, и многое другое тому подобное. Особенно же она старалась, чтобы не было сквозняков; он бил к ним необыкновенно чувствителен, из-за чего порою у него возникали споры с Шарлоттой, которой, напротив, всегда не хватало свежего воздуха. Также знала она, что надо делать в парке и в саду. То, чего ему хотелось, она стремилась исполнить, а то, что могло его раздражить, старалась устранить, так что вскоре она стала для него необходима, как добрый гений-хранитель, и он уже мучительно переживал ее отсутствие. К тому же она делалась разговорчивее и откровеннее, когда они случайно оставались вдвоем.