- Давайте срубим дерево, - закричал Рафаэль, постукивая тыльной сто- роной своего мачете по коре, чтобы определить, где кончается дупло. - Свалим его все вместе, потом сосчитаем деньги, корые там найдем, и по- делим поровну.
Услышав это, начальство совсем рассвирепело, а шеф пригрозил, что, как только они вернутся в Сан-Антонио, он сошлет их всех в Сан-Хуан на съедение сарычам.
- Но мы пока еще, благодарение богу, не вернусь в Сан-Антонио, - промолвил Аугустино, срывая печать молчания, сковывавшую его уста в ми- нуты трезвости, и изрекая очередную мудрость.
- Мы люди бедные и поделимся по-честному, - заявил Рафаэль. - Аугус- тино прав: благодарение богу, мы е не в Сан-Антонио. Этот богач-гринго за один день рассыпал на своем пи куда больше монет, чем мы заработали бы на службе за целый год. Я, например, стою за революцию, чтобы у всех было много денег.
- И чтоб вожаком был богатый гринго, - добавил Аугустино. - Если он и дальше будет вести нас по дороге, усыпанной серебром, я готов идти за ним хоть всю жизнь.
- И я тоже, - подтвердил Рафаэль. - А если эти, - и он мотнул головой в сторону Торреса и начальника полиции, - не дадут нам собрать то, что боги нам послали, то пусть отправляются в преисподнюю, ко всем чертям. Мы люди, а не рабы. Мир велик. Кордильеры перед нами. Мы поселимся в Кордильерах, и все будем богаты и свободны. А какие там красивые и аппе- титные индианки!..
- И кстати избавимся от своих ясен, пусть остаются в Сан-Антонио! - сказал Висенте. - Давайте рубить драгоценное дерево.
Под тяжелыми, ухающими ударами мачете дерево - гнилое и пористое - так и крошилось. Когда оно упало, жандармы сосчитали и разделили поровну не сто, а сто сорок семь серебряных долларов.
- Щедрый парень этот гринго, - прокудахтал Висенте. - Оставляет даже больше, чем обещал. Может, там и еще есть?
Из-под груды щепок и древесной трухи они извлекли еще пять монет, по- теряв на этом ровно десять минут, так что Торрес и начальник полиции дошли уже до полного исступлия.
- Ишь какой богач, даже сосчитать не потрудился, - сказал Рафаэль. - Должно быть, просто развязывает мешок и высыпает оттуда деньги. Это, на- верно, тот самый мешок, с которым он удирал из Сан-Антонио, посл того как взорвал стену в нашей тюрьме.
Погоня возобновилась, и с полчаса они шагали, не задерживаясь, пока не подошли к заброшенной плантации, на поля которой уже наступали джунг- ли. Полуразрушенный, крытый соломой домишко, обвалившиеся бараки для ра- бочих, рассыпавшийся хлев, самые столбы которого, казалось, пустили ростки и теперь превратились в настщие деревья, и, наконец, колодец, из которого, по-видимому, еще недавно брали воду, так как бадья была привязана к валу совсем новым куском риаты [13], - все говорило о том, что здесь человек отступил, так и не сумев покорить дикую природу. А к валу колодца на самом видном месте был прикреплен уже знакомый повиду листок бумаги, на котором было написано "300".
- Пресвятая матерь божья! Ведь это же целое состояние! - воскликнул Рафаэль.
- А, об ему веки вечные жариться в аду на медленном огне! - добавил Торрес.
- Он получше платит, чем ваш сеньор Риган, - ехидно заметил начальник полиции, доведенный уже до полного отчния.
- Его мешок с серебром не такой и большой, - заметил Торрес. - Как видно, мы должны подобрать все содержимое этой сокровищницы, прежде чем поймаем ее владельца. Вот когда мы все подберем и мешок опустеет, тут мы его и накроем.
- Пойдемте-ка дальше, друзья, - вкрадчивым тоном обратился к своему отряду начальник полиции. - Потом сюда вернемся и на досуге соберем все серебро.
Тут Аугустино снова сорвал со своиуст печать молчания.
- Никто не знает, каким путем будет возвращаться и вернется ли вооб- ще, - пессимистически провозгласил он; и, вдохновленный перлом мудрости, который он из себя выдавил, решил одарить мир еще одним изречением: - Три сотни в руке лучше, чем три миллиона на дне колодц который мы, мо- жет, никогда больше и не увидим.
- Кто-то должен спуститься в колодец, - сказал Рафаэль, ухватился за плетеную веревку и вис на ней. - Видите, риата крепкая. Мы спустим на ней кого-нибудь. к кто же тот храбрец, который полезет вниз?
- Я, - вызвался Висенте. - Я этот храбрец, я полезу.
- Да, и украдешь половину того, что там лежит, - высказал вслух Рафа- эль мгновенно возникшее у него подозрение. - Если ты полезешь вниз, то сначала сдай-ка нам все свои деньги. А когда ты вылезешь, мы обыщем тебя и тоа узнаем, сколько ты нашел. Потом мы все поделим поровну и вернем тебе то, что у тебя раньше было.
- В таком случае я не полезу вниз ради людей, которые мне не доверя- ют, - упрямо заявил Висенте. - Здесь, у колодца, я такой же богатый, как любой из вас. Тогда почему же инно я должен лезть вниз? Я не раз слы- шал, что люди погибали на дне колодцев.
- Да лезь ты, ради бога! - рявкнул начальник полиции. - Живей! Живей!
- Я слишком толстый, эта веревка меня не выдержит, я не полезу в ко- лодец! - заявил Висенте.
Все взгляды обратились к Аугустино, молчаливому жандарму, который за один этот день наговорил больше, чем за целую неделю.
- Гиллермо - самый худой и самый тонкий, - сказал Аугустино.
- Вот Гиллермо туда и полезет! - хором заявили остальные.
Но Гиллермо боязливо заглянул в глубь колодца и попятился, мотая го- ловой и крестясь.
- Не полезу я туда, даже если бы там было священное сокровище та- инственного города племени майя, - пробормотал он.
Начальник полиции выхватил револьвер и вопросительно посмотрел на своих жандармов, как бы испрашивая у них одобрения. Они ответили ему взглядами и кивками головы.
- Во имя всего святого, лезь в колодец! - угрожающе сказал он ма- ленькому жанрму. - И поторапливайся, не то я тебя так награжу, что ты у меня больше никогда уже не спустишься и не поднимешься, а на веки веч- ные останешься здесь и сгниешь возле этого проклятого колодца... Пра- вильно я поступлю, ребята, если убью его, раз он отказывается лезть?
- Правильно! - поддержали жандармы.
Итак, Гиллермо дрожащими пальцами пересчитал найденные раньше монеты, потом с перекошенным от страха лицом, не переставая креститься, подошел, подталкиваемый товарищами, к бадье, сел на нее, обхватил ногами, и жан- дармы начали поспешно спускать его вниз, в кромешную тьму колодца.
- Стойте - раздался из глубины колодца его крик. - Сйте! Стойте! Вода! Я уже в воде!
Жандармы навалились на вал и придержали его.
- Я требую десять песо сверх того, что мне причитается, -снова до- несся голос Гиллермо.
- Обожди, мы тебе устроим крещени - крикнул ему кто-то.
И все загалдели:
- Уж ты у нас сегодня вдосталь водички нахлебаешься!
- Мы вот сейчас отпустим веревку!
- Перережем ее - и все тут!
- Одним будет меньше при дележе!
- Вода уж больно противная, - снова донесся иземной глубины колодца голос Гиллермо, точно голос призрака. - Тут какие-то сонные ящерицы и дохлая птица, от которой здорово воняет. Может,десь даже и змеи есть. Право же, десять лишних песо не слишком большая цена за такую работу.
- Вот мы утопим тебя сейчас! - крикнул Рафаэль.
- Я пристрелю тебя! - рявкнул начальник полиции.
- Пристрелите или утопите, - долетел до них голос Гиллерм - толку вам от этого никакого не будет: деньги-то все равно останутся в колодце!
Наступило молчание: те, кто находился наверху, взглядами спрашивали друг друга, что же теперь делать.
- А гринго скачут все дальше и дальше, - взорвался Торрес. - Хоро- шенькая дисциплина у вас, сеньор Мариано Веркара-и-Ихос! Нечего сказать, умеете держать в руках своих жандармов!
- Это вам не Сан-Антонио, - огрызнулся начальник полиции. - Здесь дебри Хучитана. Мои псы верно служат мне, пока они в Сан-Антонио, а в этих дебрях с ними надо быть поосторожнее, не то взбесятся - и тогда что будет с нами?
- А все это проклятое золото, - сдаваясь, грустно произнес Тоес. - Тут, право, можно стать социалистом: подумать только, какой-то гринго связывает руки правосудия золотыми путами.
- Серебряными, - поправил его начальник полиции.
- Пошли вы к черту! - сказал Торрес. - Вы совершенно правильно изво- лили заметить, что это не Сан-Антонио, а дебри Хучитана, и здесь я смело могу послать вас к черту. Ну кто виноват, что у вас вспыльчивый харак- тер? Зачем нам из-за этого ссориться, когда все наше благополучие зави- сит от того, чтобы держаться вместе?
- Эй вы, слышите? - долетел до них голос Гиллермо. - Вода-то здесь всего два фута глубиной. Так что вам не удастся утопить меня. Я только что добрался до дна и уже держу в руке четыре угленьких серебряных пе- со. Они покрывают все дно, точно ковер. Так как же, отпустите веревку? Или я получу десять лишних песо за эту грязную работу? Вода здесь смер- дит, как разрытая могила.
- Да! Да! - закричали жандармы, перегибаясь через край колодца.
- Что да? Отпустите веревку? Или дадите еще десять монет?
- Дадим! - хом ответили ему.
- Ох, ради всего святого, да поторапливайся ты! Поторапливайся! - за- вопил начальник полиции.
Из глубины колодца послышались всплеск и проклятья, и по тому, как ослабла риата, жандармы поняли, что Гиллермо вылез из бадьи и собирает монеты.
- Клади их в бадью, милый Гиллермо, - крикнул ему Рафаэль.
- Я кладу их к себе в карманы, - был ответ. - Если я положу их в бадью, вы еще вытянете ее, а прменя и забудете.
- Но риата может лопнуть от такой тяжести, - предупредил его Рафаэль.
- Риата-то, может, и не выдержит, зато воля моя выдержит, потому что тут уж я не сдамся, - заявил Гиллермо.
- А если риата лопнет?.. - снова начал было Рафаэль.
- Ну что же, есть выход, - сказал Гиллермо. - Спускайся ты вниз. Тог- да первым поднимут меня. Потом в бадье поднимут деньги, а уж: в третью и последнюю очередь - тебя. Вот это будет справедливо!
Рафаэль оторопел, у него даже челюсть отвисла, и он не мог произнести ни звука.
- Ну, такак же, Рафаэль, ты спустишься?
- Нет, - ответил он. - Клади все себро в карманы и вылезай вместе с ним.