Тем не менее плантаторы, избив пеона до того, что он упал на колени и с рыданиями стал просить о пощаде, отнеслись рыцарски вежливо к Леонсии и не слишком грубо к Френсису и Генри, хотя и связали им руки назад, пе- ред тем как подняться по крутому склону к тому месту, где у них были ос- тавлены лошади. Зато на пеоне они продолжали срывать свой гнев с прису- щей латиноамериканцам жестокостью.
Однако им не суждено было добраться до места и привести туда своих пленников. Радостно вопя, на склоне вдруг появились жандармы во главе со своим начальником и Альваресом Торресом. Мгновенно у всех заработали языки: в нарастающем гуле голосов тонули вопросы тех, кто требовал объяснения, и ответы тех, кто пытался что-то объяснить. А пока лилась эта сумятица и все кричали, не слушая друг друга, Торрес, кивнув Френси- су и с победоносной усмешкой взглянув на Генри, подошел к Леонсии и, как настоящий идальго, почтительно склонился перед нею.
- Послушайте! - тихо сказал он, заметив ее жест, исполненный отвраще- ния. - Не ошибитесь относительно моих намерений. Поймите меня правильно. Я здесь, чтобы спасти вас и защитить от любой беды. Вы - владычица моих грез. Я готов умереть ради вас - и умер бы с радостью, хотя с еще большей радостью готов жить для вас.
- Я вас не понимаю, - резко отвечала она. - Разве речь идет о нашей жизни или ерти? Мы никому не причинили зла. Ни я, ни мой отец, ни Френсис Морган, ни Генри Морган. Поэтому, сэр, нашей жизни не может нич- то угрожь.
Генри и Френсис подошли к Леонсии и стали рядом с нею, стараясьнес- мотря на общий крик и гам, не пропустить ни слова из ее разговора с Тор- ресом.
- Генри Моргану, несомненно, грозит смерть через повешение, - настаи- вал Торрес. - Достоверно доказано, что он убил Альфаро Солано, родного брата вашего отца и вашего родного дядюшку. Спасти его невозможно. Но Френсиса Моргана я мог бы наверняка спасти, если.
- Если - что? - спросила Леонсия, крепко стиснув зубы, точно тигрица, схватившая добычу.
- Если... вы будете благосклонны ко мне и выйдете за меня замуж, - с невозмутимым спокойствием закончил Торрес, хотя в глазах обоих гринго, беспомощно стоявших рядом со связанными руками, одновременно вспыхнуло желание убить его на месте.
В порыве искренней страсти Торрес схватил руки Леонсии в свои, но прежде метнул быстрый гляд в сторону Морганов и еще раз убедился, что они не могут причинить ему никакого вреда.
- Леонсия, - уляющим тоном сказал он, - если я стану вашим мужем, я, возможно, кое-что смогу сделать для Генри. Мне даже, может быть, удастся спасти ему жизнь, если он согласится немедлно покинуть Панаму.
- Ах ты испанская собака! - прохрипел Генри, ттно пытаясь высвобо- дить связанные назад руки.
- Сам ты американский пес! - крикнул Торрес и наотмашь ударил Генри по зубам.
В тот же миг Генри поднял ногу и так двинул Торреса в бок, что тот не устоял и отлетел к Френсису; Френсис, в свою очередь, не замедлил как следует пнуть е с другого бока. Так они кидали Торреса друг другу, точно футболисты, пасующие мяч, пока жандармы, наконец, не схватили и не принялись, пользуясь их беспомощностью, избивать. Торрес не только поощрял жандармов возгласами, но и сам вытащил нож; дело, безусловно, кончилось бы кровавой трагедией, как это нередко случается, когда ски- пит оскорбленная латиноамериканская кровь, если бы вдруг не появилось десятка два вооруженных всадников, которые бесшумно выехали из-за де- ревьев и так же бесшумно стали хозяевами положения. Иные из эх та- инственных незнакомцев были одеты в парусиновые рубашки и штаны, другие - в длинные холщовые рясы с капюшонами.
Жандармы и плантаторы в ужасе попятились, крестясь и бормоча молитвы.
- Слепой разбойник! - Суровый судья! - Это его люди! - Мы погибли! - неслось со всех сторон.
Только один многострадальный пеон метнулся вперед и упал на окровав- ленные колени перед человеком со строгим лицом, который, как видно, предводительствовал людьми Слепого разбойника. Из уст пеона полились громкие жалобы и мольбы о справедливости.
- А знаешь ли ты, о какой справедливости просишь? - гортанным голосом спросил его предводитель отряда.
- Да, о Суровой Справедливости, -тветил пеон. - Я знаю, что значит обращаться к Суровой Справедливости, и всже обращаюсь, потому что жаж- ду справедливости, и дело мое - правое.
- Я тоже требую Суровой Справедливости! - воскликнула Леонсия, свер- кая глазами. И тихо добавила, обращаясь к Френсису и Генри: - Какова бы ни была эта Суровая Справедливость.
- Едва ли это будет хуже того, что мы можемжидать от Торреса и на- чальника полиции, - в тон ей шепнул Генри и, смело шагнув вперед, обра- тился к предводителю отряда: - Я тоже требую Суровой Справедливости.
Вожак кивнул.
- И я тоже, - сначала шепотом, а затем грко заявил Френсис.
Жандармам, как видно, было все равно, а плантаты дали понять, что готовы подчиниться любому приговору, какой соблаволит им вынести Сле- пой разбойник. Запротестовал только начальник лиции.
- Быть может, вы не знаете, кто я? - чванливо спросил он. - Я - Мари- ано Веркара-и-Ихос, представитель старинного именитого да, всю жизнь занимающий высокие должностные посты. Я - начальник полиции Сан-Антонио, ближайший друг губернатора, доверенное лицо правительства Панамской рес- публики. Я носитель закона. Вообще в стране нашей существует только один закон и одна справедливость - для всей Панамы и для Кордильер тоже. Я протестую против того, что вы тут установили у себя в горах закон, кото- рый называете Суровой Справедливостью. Я пошлю солдат арестовать вашо Слепого разбойника и упрячу его в Сан-Хуан, чтобы сарычи склевалитам его.
- Я бы советовал вам все-таки не забывать, - насмешливо редупредил Торрес разбушевавшегося начальника полиции, - что вы не в Сан-Антонио, а в дебрях Хучитана. И у вас здесь нет никакой армии.
- Вот эти двое - нанесли они обиду кому-нибудь из тех, кто взывает сейчас к Суровой Справедливости? - резко спросил вожак.
- Да, - заявил пеон. - Они били меня. Все меня били. И вот эти тоже били - без всякой причины. У меня рука вся в крови, а тело в ссинах и кровоподтеках. Я снова прошу защиты и обвиняю этих двух в несправедли- вости.
Вожак кивнул и жестом приказал своим людям разоружить пленных и при- готовиться в путь.
- Справедливости!.. Я тоже требую справедливости, одинаковой для всех! - крикнул Генри. - А у меня руки связаны за спиной. Пусть тогда всех свяжут или же развяжут и нас. Ведь связанному идти трудно.
Тень улыбки мелькнула на губах вожака, и он велел своим людям разре- зать ремни - убедительное доказательство того, ч жалоба Генри была справедлива.
- Ух! - Френсис лукаво посмотрел на Леонсию и Генри. - Если мне не изменяет память, то этак миллион лет тому назад я жил в одном тихом, за- холустном городишке под названием Нью-Йорк, где мы наивно мнили себя от- чаянными головорезами, потому что резались в гольф, воевали с Тамма- ни-холлом 7], как-то раз помогли отправить на электрический стул инс- пектора лиции и лихо брали прикуп, имея четыре взятки на руках.
- Ух ты! - воскликнул через полчаса Генри, когда они вышли на пере- вал, с которого открывался вид на панораму вершин. - Ух ты черт рогатый! Эти длиннорясые парни с ружьями совсем уж не такие дикари.Смотри-ка, Френсис! Да у них тут целая система сигнализации! Видишь вот это дерево, а потом вон то, большое, на другой стороне ущелья. Посмотри, как у них качаются ветки.
Последние несколько миль пленников вели с завязанными глазами, затем, не снимая с них повязок, впустили в пещеру, где царил тот, кто олицетво- рял СуровуСправедливость. Когда повязки были сняты с их глаз, они об- наружиличто находятся в просторной и высокой пещере, освещенной мно- жеством факелов, а перед ними на троне, высеченном в скале, восседает слепой старец в холщовой рясе; у ног его, касаясь плечом его колена, примостилась красавица метиска.
Слепец заговорил; голос у него был чистый и звонкий, как серебряный колокольчик, а речь - человека, умудренного годами итяжким жизненным опытом.
- Вы взывали к Суровой Справедливости. Ялушаю. Кто требует бесп- ристрастного и справедливого решения?
Все невольно подались назад, и даже у начальника полиции не хватило храбрости протестовать против законов Кордильер.
- Тут среди вас есть женщина, - продолжал Слепой разбойник. - Пусть она говорит первая. Все смертные - и мужчины и женщины - виновны в чем-нибудь или по крайней мере окружающие считают их виновными.
Генри и Френсис хоти было удержать Леонсию, но она, одарив каждого из них улыбкой, посмотрела на Справедливого судью и звонким голосом от- четливо произнесла:
- Я виновна лишь в том, что помогла своему жиху избежать казни за убийство, которого он не совершал.
- Я выслушал тебя, - сказал Слепой разбойник. - Подойди ко мне.
Люди в рясах подвели Леонсию к слепцу и заставили опуститься перед ним на колени; оба влюбленных в нее Моргана с волнением следили за ка дым ее движением. Метиска положила руку старика на голову Леонсии. С ми- нуту в пещере царило торжественное молчание, - пальцы слепца лежалина лбу Леонсии, прощупывая биение пульса на ее висках. Потом он снял руку и, откинувшись назад, стал обдумывать решение.
- Встань, сеньорита, - произнес он. - В твоем сердце нет зла. Ты сво- бодна... Кто еще взывает к Суровой Справедливости?
Френсис тотчас шагнул вперед:
- Я тоже помог этому человеку спастись от смертной казни, к которой он был несправедливо приговорен. Мы с ним родственники, хотя и дальние, и носим одни ту же фамилию.
Он тоже опустился на колени и почувствовал, как мкие пальцы осто- рожно скользнули по его бровям и вискам, а потом нащупали руку и задер- жались на пульсе у запястья.
- Здесь мне не всесно, - сказал слепец. - В душе твоей нет мира и покоя. Что-то грызет тебя.