- Ну, что там еще? - грубо спросил Торрес.
- Денег, немного денег! Ради бога, сеньор, немножко денег! - затянул старик.
- Ты получил свое, - рявкнул на него Торрес. - Когда я уезжал, я дал тебе вдвое больше того, что тебе нужно, чтобы прожить не две недели, как обычно, а целый месяц. Так что теперь ты у меня еще две недели не получи ни одного сентаво.
- Я кругом должен, - продолжал хныкать старик,есь дрожа от жажды алкоголя, хотя он совсем недавно предавался возлияниям.
- Хозяину пулькерии "У Петра и Павла"? - с презрительной усмешкой бе- зошибочно угадал Торрес.
- Хозяину пулькерии "У Петра и Павла - откровенно признался тот. - И доска, на которой он записывает мои долги, уже вся заполнена. Мне те- перь ни капли в долг не дадут. Я бедный, несчастный человек: тысяча чер- тей грызет меня, когда я не выпью пульки.
- Безмозглая свинья, вот ты кто! Старик вдруг выпрямился с удиви-ельным достоинством, словно осененный величайшей мудростью, и даже п рестал дрожать.
- Я старый человек, - торжественно произнес он. - моих жилах и в моем сердце остывает кровь. Желания молодости исчезли. Мое разбитое тело не дает мне возможности работать, хоть я и хорошо знаю, что труд дает облегчение и забвение. А я не могу ни работать, ни забыться. Пища вызы- вает меня отвращение и боль в желудке. Женщины для меня - все равно что чума; мне противно подумать, что я когда-то желал их. Дети? Послед- него из своих детей я похоронил двенадцать лет назад. Религия пугает ме- ня. Смерть? Я даже во сне с ужасом думаю о ней. Пулька - о боги! - это единственная моя отрада, только она и осталась у меня в жизни!
Ну, и что же, если я пью слишком много? Ведь это потому, что мне нуж- но многое забыть и у меня осталось слишком мало времени, чтобы погреться в лучах снца, прежде чем тьма навеки скроет его от моих старческих глаз.
Тоес сделал нетерпеливое движение, точно собираясь уйти: разгла- гольствования старика явно раздражали его.
- Несколько песо, всего лишь несколько песо! - взмолился старый пеон.
- Ни одного сентаво! - решительно отрезал Торрес.
- Очень хорошо! - так же решительно сказал старик.
- Что это значит? - раздраженно спросил Торрес, заподозрив недоброе.
- Ты что, забыл? - ответил старик столь многозначительно, что И Пын навострил уши: по какой это причине Торрес выплачивает старик что-то вроде пенсии или пособия?
- Я ведь плачу тебе, как мы условились, за то, чтоб ты забыл, - ска- зал Торрес.
- А я никогда не забуду того, что видели мои старые глаза, а они ви- дели, как ты всадил нож в спину сеньора Альфаро Солано, - ответил ста- рик.
Хотя И Пын продолжал неподвижно сидеть за колонной, изображая греюще- гося на солнышке человека, - внутренне он "вскочил на ноги". Солано - люди именитые и богатые. И то, что Торрес убил одного из них, - секрет, за который можно получить немалый куш.
- Скотина! Безмозглая свинья! Грязное жотное! - Торрес в ярости сжал кулаки. - Ты смеешь так разговарива потому, что я слишком добр к тебе. Только сболтни что-нибудь - и я мигом сошлю тебя в Сан-Хуан. Ты знаешь, что это значит. Тебя не только во сне будет преследовать страх перед смертью, но и яву. При одном взгляде на сарычей ты задрожишь от страха, - ведь ты дешь знать, что очень скоро они растащат твои кости. И в Сан-Хуане тебе уже не видать пульки. Те, кого я отправляю туда, за- бывают даже, какой у нее вкус. Так как же? А? Ну вот, так-то лучше. Ты подождешь еще две недели, и тогда я снова дам тебе денег. А не станешь ждать - не видать тебе ни капли пульки до самой смерти: я уж постараюсь, чтобы сарычи Сан-Хуана занялись тобой.
Торрес круто повернулся на каблуках и пош дальше. И Пын смотрел вслед ему и двум его спутникам до тех пор, пока все трое не скрылись из виду; тогда он вышел из-за колонны и увиде как старик, потеряв надежду опохмелиться, рухнул на землю и, охая, стеная, завывая, содрогался всем телом, как содрогается в агонии умирающее животное; пальцы его бессозна- тельно щипали лохмотья вместе с кожей, точно он срывал с себя множество сколопендр. И Пын уселся рядом с ним и разыграл спектакль, - он был большой выдумщик и мастер на такие штуки. Вытащив из кармана несколько золотых и серебряных монет и звякивая ими, он начал их пересчитывать; этот мелодичный и чистый звон казался уху обезумевшего от жажды пеона журчанием и бульканьем целых фонтанов пульки.
- Мы с тобой мудрые люди, - сказал ему И Пын в напенном испанском стиле, продолжая позвякивать монетами, в то время капьяница снова при- нялся хныкать и клянчить несколько сентаво на стаканчик пульки. - Мы с тобой мудрые люди, старик. Давай посидим здесь и расскажем друг другу, что нам известно о мужчинах и женщинах, о жизни и любви, о гневе и вне- запной смерти, о ярости, сжигающей сердце, и о холодной стали, вонзаю- щейся в спину; и вот если ты расскажешь мне что-нибудь интересное, я дам тебе столько пульки, что она у тебя из ушей потечет и затопит глаза. Ты любишь пульку, а? Ты хочешь выпить сейчас стаканчик, сейчас, очень ско- ро?
Этой ночи, когда начальник полиции и Торрес снаряжали под покровом темноты свою экспедицию, ждено было остаться в памяти всех, кто жил в асьенде Солано. События начали развиваться еще до наступления ночи. На широкой веранде только что отобедали, и все мужчины Солано, включая Ген- ри, который вошел теперь в состав семьи благодаря своему родству с Леон- сией, пили кофе и курили сигареты. Внезапно на ступеньках, озаренных лу- ной, показалась какая-то странная фигура.
- Ни дать ни взять привидение! - сказал Альварадо Солано.
- Но привидение весьма в теле, - добавил его брат-близнец Мартинес.
- Никакое это не привидение, а обыкновенный китаец, такого не протк-ешь пальцем! - рассмеялся Рикардо.
- Да ведь это тот самый, который спас нас с Леонсией от женитьбы, - заметил Генри Морган, узнавая гост
- Продавец секретов! - со смехом ввернула Леонсия. - И я буду очень разочарована, если он не принес ничего новенького.
- Что тебе надо, китаец? - резко спросил Алесандро.
- Симпатичный новый секрет, оченсимпатичный новый секрет. Может, купите? - радостно залопотал И Пы
- Твои секреты слишком дорого стоят, - охлаждая его пыл, сказал Энри- ко.
- Да, и этот новый симпатичный секрет очень дорогой, - смиренно подт- вердил И Пын.
- Убирайся вон! - прикрикнул на го старый Энрико. - Я надеюсь еще долго прожить, но до самой своей смерти не стану больше слушать твои секреты.
Однако И Пын, несмотря на смиренный тон, держался весьма уверенно.
- У вас был очень замечательный брат, - сказал он. - И этот ваш очень замечательный брат, сеньор Альфаро Солано, однажды умер от удара ножом в спину. Онь хорошо. Интересный секрет, а?
Но Энрико, весь дрожа, уже вскочина ноги и срывающимся от нетерпе- ния голосом закричал:
- Что ты об этом знаешь?
- Сколько дите? - спросил И Пын.
- Все, что у меня есть! - крикнул Энрико и, повернувшись к Алесандро, добавил: - Ты договорись с ним, сынок. Хорошо заплати ему, если он может подтвердить свои слова свидетельством очевидца.
- Будьте покойны, - сказал с достоинством И Пын, - свидетель есть. Он своими глазами все видел. Он видел, ктооткнул в темноте нож в спину сеньора Альфаро. Его зовут...
- Нуну? - задыхаясь, произнес Энрико.
- Тысячу долларов за его имя, - сказал Пын, прикидывая, в какой ва- люте потребовать эту сумму. - Тысячу долларов золотом, - наконец прого- ворил он.
Энрико забыл, что все денеже переговоры он поручил вести старшему сыну.
- Где твой свидетель? - завопил он.
И Пын тихько кликнул кого-то, и из кустов, что росли у подножия ве- ранды, выл старый пьяница, - он, как настоящий призрак, медленно приб- лизился лестнице и, пошатываясь, стал подниматься по ступенькам.
В это сам время на краю города двадцать всадников, среди которых находились жандармы Рафаэль, Игнасио, Аугустино и Висенте, охраняли караван из двадцати с лишним мулов, ожидая приказала шефа выступить в Кордильеры для никому не ведомой таинственной экспедиции. Они знали только то, что на спине у самого большого мула, которого держали в сто- роне от остальных животных, нагружено двести пятьдесят фунтов динамита. Еще они знали, что задержка происходит из-за сеньора Торреса, ускакавше- го ка-то по берегу залива с этим страшным убийцей из племени кару - Хосе Манчено, который только по милости божьей и их шефа вот уже сколько лет ускользает от виселицы, хотя веревка давно по нем плачет.
Торрес между тем стоял в ожидании на берегу, держа под уздцы лошадь Хосе Манчено и еще одну, запасную, в то время как сам Хосе поднимался по извилистой дороге, которая вела к вершине холма, где стояла асьенда Со- лано. Торрес и не подозревал, что всего в каких-нибудь двадцати футах от него, в зарослях, подступавших к самому берегу, мирно спал вдрызг пьяный старик, а возле него бодрствовал совсем не сонный и совсем трезвый кита- ец, в поясе которого была спрятана недавно полученная им тысяча долла- ров. И Пын едва успел оттащить пеона с дороги и укрыться, когда Торрес показался на песчаном берегу и остановился чуть ли не рядом с ним.
А наверху, в асьенде, все члены семейства Солано отправлялись уже ко сну.еонсия только начала было расчесывать волосы, но, услышав шуршание камешков по стеклу, подошла к окну. Предупредив ее шепотом, чтобы она не поднимала шума и никого не звала, Хосе Манчено протянул девушке измятую бумажку - записку Торреса - и с таинственным видом сказал:
- Это вам от чудаккитайца, который ждет вас тут внизу, за кустами.
И Леонсия прочла нижеследующее, написанное на ужасном испанском язы- ке:
"В первый раз сказал вам секрет про Генри Моргана. На этот раз у меня есть секрет про Френсиса. Выйдите ко мне для разговора".
Сердце Леонсии забилось, когда она прочитала имя Френсиса, и, накинув на себя мантилью, она последовала за кару, ни минуты не сомневаясь, что ее ждет И Пын.
И Пын, сидевший на берегу и наблюдавший за Торресом, тоже ни минуты не сомневался относительно того, что происходит, когда убийца Хосе Ман- чено появся на дороге, неся на плече, точно мешок муки, сеньориту Со- лано, которую он предварительно связал и заткнул ей кляпом рот. Не сом- невался И Пын и относительно того, что должно за этим последовать: он видел, как Хосе и Торрес привязали Леонсию к седлу запасной лошади га- лопом поскакали по берегу. Оставив пьяного пеона спать в кустах, толстяк китаец вышел на дорогу и побежал в гору со всей прытью, на какую только был способен. Добежав до асьенды, он, еле переводя дух, поднялся сту- пенькам и стал колотить в дверь руками и ногами, моля про себя ех ки- тайских богов, чтобы какой-нибудь из этих бешеных Солано не пристрелил его, прежде чем он успеет объяснить причину такой спешки.