‑ Заходи, мол, дедушка, поужинать ‑ переночуешь. Зашел Ефим. "Кстати, думает, ‑ про Елисея спрошу: никак, в эту самую хатку он тогда и напиться заходил".
Вошел Ефим, сняла с него женщина сумку, умыться подала, посадила за стол. Молока достала, вареников, каши ‑ поставила на стол. Поблагодарил Тарасыч, похвалил людей за то, что они странников привечают. Покачала головой женщина.
‑ Нам, ‑ говорит, ‑ нельзя странников не привечать. Мы от странника жизнь узнали. Жили мы, бога забыли, и наказал нас бог так, что все только смерти ждали. Дошли летось до того, что все лежали ‑ и есть нечего и больны. И помереть бы нам, да наслал нам бог такого же, вот как ты, старичка. Зашел он среди дня напиться, да увидал нас, пожалел, да и остался с нами. И поил, и кормил, и на ноги поставил, и землю выкупил, и лошадь с телегой купил, у нас кинул.
Вошла в хату старуха, перебила речь женщины.
‑ И сами мы не знаем, ‑ говорит, ‑ человек ли был, или ангел божий. Всех‑то любил, всех‑то жалел, и ушел ‑ не сказался, и молить за кого бога ‑ не знаем. Как теперь вижу: лежу я, смерти жду, смотрю ‑ вошел старичо 1000 к, немудрененький, так лысенький, воды напиться. Еще я подумала, грешная: что шляются? А он вон что сделал! Как увидал нас, сейчас сумочку долой, вот на этом месте поставил, развязал.
Вступилась и девочка.
‑ Нет, ‑ говорит, ‑ бабушка, он прежде сюда посередь хаты поставил сумку, а потом на лавку убрал.
И стали они спорить и все его слова и дела поминать; и где он сидел, и где спал, и что делал, и что кому сказал.
На ночь приехал и мужик‑хозяин на лошади, тоже стал про Елисея рассказывать, как он у них жил.
‑ Не приди он к нам, ‑ говорит, ‑ мы бы все в грехах померли. Помирали мы в отчаянии, на бога и на людей роптали. А он нас и на ноги поставил, и через него мы и бога узнали, и в добрых людей уверовали. Спаси его Христос! Прежде как скоты жили, он нас людьми сделал.
Накормили, напоили люди Ефима, положили спать и сами легли.
Лежит Ефим и не спит, и не выходит у него из головы Елисей, как он видел его в Иерусалиме три раза в переднем месте.
"Так вот он где, ‑ думает, ‑ упередил меня! Мои труды приняты, нет ли, а его‑то принял господь".
Наутро распрощались люди с Ефимом, наклали ему пирожков на дорогу и пошли на работу, а Ефим ‑ в путь‑дорогу.
XII
Ровно год проходил Ефим. На весну вернулся домой. Пришел он домой к вечеру. Сына дома не было: в кабаке был. Пришел сын выпивши, стал его Ефим расспрашивать. По всему увидал, что замотался без него малый. Деньги все провел дурно, дела упустил. Стал его отец щунять. Стал сын грубиянить.
‑ Ты бы, ‑ говорит, ‑ сам поворочал, а то ты ушел ходить да еще деньги с собой унес все, а с меня спрашиваешь.
Рассерчал старик, побил сына.
Наутро вышел Ефим Тарасыч к старосте о сыне поговорить, идет мимо Елисеева двора. Стоит старуха Елисеева на крылечке, здоровается:
‑ Здорово, кум, ‑ говорит, ‑ здорово ли, касатик, сходил?
Остановился Ефим Тарасыч.
‑ Слава богу, ‑ говорит, ‑ сходил; твоего старика потерял, да, слышу, он домой вернулся.
И заговорила старуха ‑ охотница была покалякать.
‑ Вернулся, ‑ говорит, ‑ кормилец, давно вернулся; Вскоре после успенья, никак. Уж и рады же мы были, что его бог принес! Скучав нам без него. Работа уж от него какая, ‑ года его ушли. А все голова, и нам веселей. Уж и парень‑то как радовался! Без него, ‑ говорит, ‑ как без света в глазу. Скучно нам без него, желанный, любим мы его, уж как жалеем.
‑ Что ж, дома, что ль, он теперь?
‑ Дома, родной, на пчельнике, рои огребает. Хороша, ‑ баит, ‑ роевщина. Такую бог дал силу пчеле, что старик и не запомнит. Не по грехам, ‑ баит, бог дает. Заходи, желанный, уж как рад‑то будет.
Пошел Ефим через сени, через двор на пчельник к Елисею. Вошел на пчельник, смотрит ‑ стоит Елисей без сетки, без рукавиц, в кафтане сером под березкой, руки развел и глядит кверху, и лысина блестит во всю голову, как он в Иерусалиме у гроба господня стоял, а над ним, как в Иерусалиме, сквозь березку, как жар горит, играет солнце, а вокруг головы золотые пчелки в венец свились, вьются, а не жалят его. Остановился Ефим.
Окликнула старуха Елисеева мужа.
‑ Кум, ‑ говорит, ‑ пришел!
Оглянулся Елисей, обрадовался, пошел куму навстречу, полегонечку пчел из бороды выбирает.
‑ Здорово, кум, здорово, милый человек... Хорошо сходил?
‑ Ноги сходили, и водицы тебе с Иордана‑реки принес. Заходи, возьми, да принял ли господь труды...
‑ Ну и слава боту, спаси Христос.
Помолчал Ефим.
‑ Ногами был, да душой‑то был ли, али другой кто...
‑ Божье дело, кум, божье дело.
‑ Заходил тоже я на обратном в хату, где ты отстал...
Испугался Елисей, заторопился:
‑ Божье дело, кум, божье дело. Что ж, заходи, что ли, в избу ‑ медку принесу.
И замял Елисей речь, заговорил про домашнее. Воздохнул Ефим и не стал поминать Елисею про людей в хате и про то, что он видел его в Иерусалиме. И понял он, что на миру по смерть велел бог отбывать каждому свой оброк любовью и добрыми делами.