- А... сестренка? - осторожно сказал Ежики. - Она в Райдосаре сейчас, я узнал... Встретимся, не привыкать... Не в этом дело, - Юкки заметно погрустнел. - А в чем? - нерешительно спросил Ежики. - Вообще... В Дороге. Куда она?.. - Юкки вдруг улыбнулся, зевнул. - Я тут посплю, ладно? Рэм дал ему свою ветровку. - Закутайся и ложись...
...Однажды в полдень появился князь. Пеший. Лошадь вел ти поводу. Здесь уж все удивились. Кроме Филиппа, который невестно почему заорал "ура". Впрочем, и он тогда не знал, что это князь. Тот сказал с акцентом, но довольно понятно по-реттербергски:
- Колокол разносит шум. Я услышал. И еще мне говорил про вас Юкки... Можно к вам? - И улыбнулся, как улыбаются смирные ребята, когда не уверены, что их примут в компанию. Щуплый такой парнишка, губы в трещинах, зубы со щербинкой...
У костра 1
Красное солнце, едва Витька взглянул на него, скатилось в дымку над размытыми очертаниями холмов. Розовато-желтый закат растянулся по блкому волнистому горонту. Башня, стоявшая в двух сотнях шагов) казалась черной, Витька смотрел на нее через траву. Головки травы тоже казались черными. Не двигались. Было очень тепло, душно даже. Пахло всякими растительными соками и стоячей водой...
Витька лежал на спине. Цезарь - поперек его груди, лицом вн. Не шевелился. Но Витька ощущал сквозь рубашку редкие толчки его сердца. "Живой все-таки..." - как-то отрешенно подумал он. В ушах тонко звенело, в голове словно мокрая вата. Слабо дергая ногами, Витька выбрался -под Цезаря, перевернул его на спину. Лицо у Чека белое, мокрые ресницы слиплись, на щеках размазалась влага. Рот" приоткрыт, и нижняя губа оттопырена, как у обиженного во сне малыша.
Тяжелая вата в голове исчезла. Вместо нее горькая озабоченность и страх: "Опять я втянул его в скверное дело..." Витька резко встал, поискал глазами в траве бурые головки клопомора. Сорвать, разломить стебель, сунуть Чеку под нос - едкий запах продирает мозги не хуже аммиака... Черт, как назло, ни одного кустика...
Цезарь слабо шевельнулся, Витька с тревогой глянул на него. Цезарь лежал, неловко согнув руки и раскинув ноги. И... Витька охнул и сморщился. С досадой и жалостью. На комбинезоне Цезаренка вну живота и между ,штанин темнело широкое сырое пятно... Ну что тут поделаешь, бывает такое. Пусть смеется или дразнится тот, кто не испытывал прямого перехода. А Витька-то знает. Стыдно вспоминать, но и с ним однажды это было, только не в первом случае, а, кажется, в третьем. Сколько трудов стоило потом скрыть это от других, в таверне...
А Цезарю как? Он же не простит ни себе, ни Витьке, когда очнется... Вот еще забота!
Цезарь двинул ногами, шевельнул головой. Витька беспомощно оглянулся. Потом подхватил Цезаря (обвисшего, странно тяжелого) и понес, заплетаясь в траве. Шагах в двадцати было озерко. Крошечное, метров десять в ширину. Витька продрался сквозь осоку, увяз в илистом дне, застонал сквозь зубы (вода была ледяная от ключей) и плюхнул Цезаря.
Тот дернулся. Забарахтался. Ошалело сел в воде. Витька рывком поднял его на ноги. Цезарь содрогнулся, растопырил ресницы, затряс плечами, раскидывая брызги. Сказал, шатнувшись: - Ты что? Зачем?
- Я хотел тебя головой макнуть, чтобы ты очухался. И не удержал... Ну, ты как?
- Спасибо, я очухался, - вздрагивая, сообщил Цезарь. - Хотя и не совсем... Ты не мог придумать другого способа?
- Не мог. Я перепугался... - Витька потянул его воды. Цезарь сначала засопротивлялся почему-то, потом быстро вышел. Опять помотал головой. Сказал жалобно: - Извини, но ты псих...
Витька радостно засмеялся. Это был уже настоящий Цезарь.
- Сними все, высушись у костра. - Какой костер! Спички размокли. - Твои размокли, а у Башни все равно кто-нибудь костер разведет. - Значит, мы у Башни? - Ты что, не видишь?
-Ох, правильно... Значит... это был прямой переход? - А что же еще... - сказал Витька виновато. Цезарь помолчал, постоял. Сбросил набухший комбинезон, мокрую майку. Задрожал крупно и беспомощно. Витька накинул на него свою рубашку. - Плавки выжми... - И отвернулся. Помимо всего Чек был ужасно стеснительным. Потом они выкрутили комбинезон и майку. Рубашку
Цезарь вернул. - Спасибо, я уже согрелся. Здесь тепло... - И вдруг сел в траву. Скорчился. Маленький, костлявый. Сказал шепотом: -Я и не предполагал, что это так... ну, совершенно ужасно.
- Все ведь позади, Чек... .- Да... но все равно... - Зато ушли от улан.
Цезарь сну вверх печально смотрел на Витьку. - Благодаря тебе. Один бы я ни за что не решился, если бы даже умел. Сдался бы им...
- Человек никогда не знает заранее, на что может решиться, - насупленно сказал Витька.
- Я, к сожалению, знаю. Когда очень страшно, я съеживаюсь.
- Это ты опять про машину, что ли? - В том числе...
- Вовсе ты там не съеживался! - обрадованно разозлился Витька. - Ерунду мелешь! Ты орал: "Пустите меня к Корнелию!" и сдуру на всем ходу пытался выпрыгнуть на шоссе. А отец с матерью тебя тащили назад за ноги! - Кто тебе сказал такую чушь? - Рибалтер! Давно еще!
- Он не мог видеть, он сидел за рулем, ко мне спиной. - Ему рассказали твои мама и папа... Если бы ты не высовывался, как бы тебя зацепило по плечу? - Странно... Мне такого не говорили. И почему я сам не помню? - Потому что ты вбил себе в голову: "Трус, трус..."
Все бы такие трусы были... Пошли. И Чек повеселел. Пошел, размахивая скрученным в жгут комбинезоном. Но иногда все же хмурился и вздыхал.
У Башни их радостно встретил Филипп. А Петька-Кригер, стоя на камне под колоколом, покивал и одобрительно сказал "ко-о".
Филипп, оказывается, уже набрал веток и сухого репейника.
- Только спички я забыл, - он сокрушенно похлопал себя по бокам. Был Филипп, как и раньше, в своем "монетном" костюме (уже рядно потрепанном), но босой, и штаны подвернуты выше колен - так оно все-таки привычнее. И конечно, неумытый. Глядя на него и улыбаясь Цезарь сказал: - А наши спички размокли. - Чепуха! Давайте сюда!
Он присел, положил коробок и горку мокрых спичек ? лопух, сдвинул над ними ладошки. От коробки пошел пар спички высыхали на глазах.
- Вот это лученьице, - сказал Витька Цезарю. - Это тебе не индексы слывать... Втроем они запалили костерок.
- Хорошо... - солидно пронес Филипп. - А то мы с Петькой тут все без огня да без огня. А возвращаться домой неохота, сразу поймают: "Иди грядки полоть..." - Значит, ты тут давно?
- Вторые сутки. Здешние... Скоро все наши придут. И будут меня ругать, что сбежал. Они на плоту, вн, по речке, а я так, сразу...
Витька с завистью глядел на чумазого пацаненка, для которого прямой переход - "так".
- Значит, Кригер не зря орал? Все Пограничники собираются?
- Да... Юкки просил собрать. Что-то важное сказать хочет...
- Извини, но говорили, что Юкки опять ушел на До рогу...
- А что такое Дорога? - серьезно возразил Филипп. -Сегодня человек там, завтра опять здесь.. Ой, вон наши идут!
Из-за Башни появились Рэм, Лис, Матвей по прозвищ: Ежики и незнакомый мальчишка - с прической щетинистой, как у Цезаря, только потемнее и покороче.
- Привет! Это Ярик, - сообщил Ежики. - Видите, он тоже сумел через барьеры пробраться... Найдется для него медный петушок?
- Ярик, привет, - небрежно сказал Филипп, делая вид, что ничуть не боится Лис.
- Иди сюда, обормот, - потребовала Лис. - Здравствуйте, мальчики... Иди сюда, чудовище! Мы его там ждем, ждем, чтобы вместе ехать, а он...
- Пора бы привыкнуть, - скандальным от испуга голосом заявил Филипп. - Ребята, можно я ему всыплю? - жалобно спросила Лис. - Можно, - сказал Рэм.
- Нельзя, - сказал Ежики. - Что вы все цепляетесь к маленькому.
- Маленький!.. Чучело немытое. И опять штаны разодрал! Не крутись, все равно вижу. Иди сюда... - Шиш тебе. - Иди, дурень, зашью.
- Дай честное слово, что больше ничего не сделаешь. - Иди, говорю... Ну, даю, даю... Иди, а то хуже будет! И Филипп, который в секунду мог умчаться в дальние миры (или по крайней мере к себе в Луговой), вздохнул и пошел. Лис присела на плоский камень, поддернула джинсы, уложила "чудовище" животом к себе на колени. Из-под воротника блузки достала иглу с намотанной ниткой. Пока она работала иглой, ребята сошлись у огня и толковали, что вдруг вздумалось Юкки собирать народ раньше назначенного срока.
- Юкки зря не скажет, он человек серьезный, - подал голос Филипп.
- В отличие от тебя... Лежи спокойно! - А мне твердо лежать на твоих суставах... - Господи, что за создание! - Никакого господи не бывает... А-аН - Не дергайся, дурак! - Честное слово давала!
- Это не я, это тебя Бог покарал... которого нет... Лежи! А то так и будешь ходить в драных штанах при всех... Вон смотри, князь едет.
- Подумаешь, - буркнул Филипп. - Князь вообще не носит штанов, и то... Ай!
Князь Юр-Танка подъехал на смирной своей кобылке, прыгнул с седла. Одет он был не как владыка княжества, а как обычный мальчишка прибрежного города Юр-Тан-ка-пала, в котором почти круглый год лето. На нем был широкий набедренный пояс, с которого сзади и спереди свешиваются короткими фартучками гонцы полосатого чупа - пропущенного между ногами куска ткани. Правда, в ткани блестела дорогая серебряная нить, а босые ноги от щиколоток до колен закрывали чеканные поножи. Да и на груди золотая цепочка с медальоном или образком...
- Юрик, привет! - Филипп двинулся от Лис навстречу князю. - Привез петушков? А то у нас новичок! Юр-Танка взял его тихонько за плечи. - Привез, Филипп, здравствуй... Здравствуйте, все.
Ему обрадовались так же искренне и нешумно, как держался он сам. Обступили. Рэм взял его руку в обе ладони. - Здравствуй, князь. Почему тебя не было прошлый раз?
- Воевали, - сказал Юр-Танка невесело, но просто; как о надоевшей черной работе. - Хал? - спросил Рэм.
- Хал... И его племянник Саддар, у него тяжелая конница...
- Когда только это безобразие у вас кончится, - сказала Лис.
Чуть заметно Юр-Танка улыбнулся: - Кончилось уже... Они не рассчитали, влезли в долину между Желтыми холмами и Хребтом Змея. Думали, что мы далеко... А мы их взяли с двух Сторон - ни уйти, ни развернуться для боя. - И что? - подпрыгнул Филипп. - Командиры говорят: "Пришла пора, искрошим их; князь, и будет мир..."