Как полководцы, иль как дипломаты,
Иль как какой известный дирижер...
Все должен знать хозяйский слух и взор
Насчет скандалов, нравственности, платы.
Перебывала масса квартирантов;
Видала я и фрейлин, и певиц,
И адмиралов, и простых девиц,
И укротителей, и модных франтов.
И Джойс Эдит была между другими;
Актрисою писалася она,
Нужды не знала, но была скромна
И превосходно танцевала шимми.
Конечно, к ней ходили тоже гости,
Но человек - всегда ведь человек,
И так короток наш девичий век!
Степенным быть успеешь на погосте.
Я никого - мой Бог! - не осуждаю:
За молодость кто может быть судья?
Как вспомнится: "К Максиму еду я",
Так до сих пор теряюсь и вздыхаю...
Меж прочими к нам приходил и Вилли,
И наконец - бывал лишь он один.
Ну что ж? Вполне приличный господин,
И по-семейному мы время проводили.
И барышня к нам часто забегала,
Его сестра, да друг его, блондин
Высокий, тоже милый господин,
И ничего я не подозревала.
В день роковой я около полночи
Решила спать. А Вилли был у нас
Свой человек!.. Я потушила газ
В передней и легла, сомкнувши очи.
Поутру встала. С виду все в порядке.
Эдит вставала рано. Стук-стук-стук.
Стучу... Еще... Хоть бы единый звук
Из-за дверей в ответ! Как в лихорадке,
Какао я скорей на подоконник...
Стучу что мочи в двери кулаком,
Ломаю их, не думая о том,
Что, может, не ушел еще поклонник...
Ах, ах! как замертво я не упала?
Как упустил свою добычу черт? !
Бутылки между роз, слоеный торт
И два недопитых до дна бокала...
Лишилась дара речи... рву косынку,
Как дура... А Эдит моя лежит -
Как спит; кинжал в груди у ней торчит,
И кровь течет на новую простынку!..
Ну кто бы тут, скажите, не рехнулся?
Никто же ведь не думал, не гадал!
Такое преступленье и скандал!
Я на пол - бух, и речи дар вернулся.
Поверите, я никому на свете
Такого не желаю пережить.
Как застрахованной от горя быть,
Когда мы все как маленькие дети?..
8. ТРЕТИЙ СВИДЕТЕЛЬ / Шкет
Что ж, господа, вы хотите знать?
Видел что? - ничего не видел.
Знал кого? - никого не знал.
Слышал кой-что, да и то случайно.
Род занятий? - как вам сказать?
Чем придется - всего вернее.
Возраст? - Двадцать. Холост. Крещен.
Местожительства не имею...
Был не очень большой мороз,
Как вы помните: сухо, ясно -
Прямо, погода как на заказ
Для такой вот бездомной братьи.
Тут кино, а туда - кафе,
Так - фонарь, там - стоянка трама.
Место бойкое, свет вовсю:
Можно выбрать кого угодно!
Клюнуло... Видно, важный гусь.
Я за ним в переулок темный.
Вдруг куда-то пропал мой тип,
Будто сквозь землю провалился.
Закурил... Надо подождать.
Слышу в желудке: скоро полночь...
С двух... выходит - десять часов!
Дело дрянь! А стою у подъезда.
Как прошли, не заметил я,
Только слышу: как будто спорят.
Голос у девушки чист, приятен!
Думал - гулящая; нет, не то.
Ну а мужчина совсем как мальчик!
Старшие классы... юнкер... спорт.
Да и не спорят, а как-то странно
Оба волнуются все об одном.
С голоду все мне было понятно,
Вспомню - опять не понять ни черта.
Будто она ему: - Милый, ты видишь?
Легкая поступь тяжелей всех,
Легкий стук - это гроб забивают,
Плод получить - не сливы трясти. -
Он ей: - Когда тебя что смущает...
Ну, искушенье... сделай и брось!
Тут очищенье, крепость, сила.
- "Сделай и брось!" А прилипнет рука?
- Есть огонь, всякий клей растопит.
- Да, огонь, и железо, и смерть!
Тут умолкла. Вдруг очень нежно:
- Кто тебе дороже всего?
- Кто дороже всего, ты знаешь.
Я говорил, не скрывал ничего.
- Преступленье - такая честность!
- Что с тобой? Ты сегодня больна?
- Ах, в болезни остреет зренье,
Мысль яснеет, тончает слух!
- Право, какая-то ночь вопросов!
- Что ж? пускай, но скажи мне одно,
Больше я приставать не буду:
Прав ли тот, кто уходит сам?
Ну, уходит... ты понимаешь?
- Я далеко не фаталист,
Но считаю, что все уходы
Нам предписывает судьба.
Тешимся детски свободной волей,
А уходим, окончив роль.
- Это ясно, по крайней мере! -
Тут вернулся мой господин,
Подошел и пыхнул сигарой...
Не напрасно так долго ждал!
Пусть приходят и пусть уходят, -
Что мне за дело до других?
Я на сегодня имею ужин...
А чего-то мне было жаль...
9. ЧЕТВЕРТЫЙ СВИДЕТЕЛЬ / Сыщик
Когда нас пригласили вместе с Дэзи
На место преступленья, я не знал,
В чем дело. Может быть, простой грабеж
Иль воровство. В лицо мне эта дама
Была известна, но особой слежки
За ней не полагалось, так что я
Не знал - ни кто она, ни с кем водилась,
Ни где бывала, - и пришел, как в лес.
Но для собаки не играет роли
Осведомленность: стоит ей на след
Напасть - и вам преступника отыщет.
Одно скажу, что не специалист
Тут действовал: следов он не засыпал
И прямо побежал, не забегая
Туда-сюда, без всяких остановок.
За ней помчалось на автомобилях
Нас человека три. В поля, за город,
За полотно куда-то нас вела.
Мы думали, совсем уж убежала...
Вдруг слышим лай - и бросились туда.
Лежал без чувств преступник на сугробе;
Сидела Дэзи, высунув язык,
И уходил вдали слепой прохожий...
Ведь на снегу все видно, словно днем.
Отдался в руки он беспрекословно.
Свое я дело сделал. Дальше - вам!
Напомню только, что одна собака
В суде бывает лишена пристрастья,
Ей все равно - что молод, стар, красив,
Один ли сын иль что-нибудь такое...
Все это - человеческие чувства,
А ею водит нюх и запах крови.
Где запах крови, там ищи убийства.
10. ПОСЛЕ СУДА
Зачем идти домой,
Когда не встречу брата?
Весь мир мне стал тюрьмой,
А жизнь цвела когда-то
Привольно и богато
Тобой, одним тобой.
Зачем он все молчал,
В устах улыбка жалась?
Он правды не искал,
И правда оказалась,
Как будто приближалось
Начало всех начал.
Начало всех начал друзей согнало
К Эммануилу за перегородку.
Тут ничего о Вилли не напомнит,
Тут тиканье часов их успокоит,
Глубокий голос уврачует раны,
Закат об утренней заре пророчит.
Ведь одного лишь нет,
А будто все разбито,
И омрачился свет,
И солнце тучей скрыто.
До крика не забыто,
Какой несем ответ.
Связать нельзя черты,
Не восстановишь круга,
Своей неправоты
Не отогнать испуга,
И смотрят друг на друга,
И повторяют: "Ты".
11. НОЧЬЮ
Шаги за спиною, и черный канал,
А на сердце льется тягучий асфальт.
Зачем он увидел, зачем он догнал?
Пускай бы лишь искры, да сажа из труб,
Да куст бузины, неопрятен и тощ,
Тщедушный изгнанник младенческих рощ!
Обгонит, быть может, и мимо пройдет?
Вот эта скамейка в тени на мосту...
Нет, шаг замедляет, за руку берет...
Теперь никуда от него не уйти!
О, как ненавистен и светлый пробор
И братом любимый болотистый взор!
- Куда вы, Мицци? Час глухой,
И место здесь глухое.
- Зачем следите вы за мной?
Мне тяжелее вдвое.
- Я должен вас оберегать,
Теперь я вместо брата.
- Нет! Вилли будет жить опять,
Как с нами жил когда-то! -
Стал гуще липкий полумрак.
- Не верите? молчите?
- Наверно, все и будет так,
Как вы того хотите.
- Известно, вижу, что-то вам,
Чего другой не знает.
Быть может, сами были там,
Где дух Эдит витает?
Зачем молчанием томить?
Сознайтесь: были? были??..
Она могла помехой быть -
И вы ее убили.
Так ясно все! Конечно, вы...
Другой посмел бы кто же?
Но он смолчал - и вы правы,
И все на бред похоже!
- Нет, я не убивал... А бред
Всегда был в этом деле.
Сказали бы: "Виновных нет", -
Когда б понять сумели.
- Кругом такая пустота...
Я ничего не вижу...
Я не любила вас всегда,
Теперь же ненавижу!..
- Все это бред. Я вам - не враг.
Я друг, поймите, Вилли. -
Они ускорили свой шаг,
Про тех не говорили.
И быстро и молча проходят они
Заводы, заставы, заборы, мосты...
Слилися вдали городские огни,
И ветру просторней, и тише дышать...
Виднеется вдруг словно вымерший дом -
По снам позабытым он сердцу знаком.
12. ПОСЕЩЕНИЕ
В окне под потолком желтеет липа
И виден золотой отрезок неба.
Так тихо, будто вы давно забыты,
Иль выздоравливаете в больнице,
Иль умерли, и все давно в порядке.
Здесь каждая минута протекает
Тяжелых, полных шестьдесят секунд.
И сердце словно перестало биться,
И стены белы, как в монастыре.
Когда раздался хриплый скрип ключа,
Сидевший у стола не обернулся,
А продолжал неистово смотреть
На золотую липу в небе желтом.
Вот перед ним какой-то человек.
Он в волчьей шапке, с черной бородою,
В руках он держит круглый белый хлеб
И узкогорлую бутылку с рейнским.
- Я навестить пришел вас. Может быть,
Не только навестить... - Молчит, ни слова.
- Мне все известно. Вы ведь Вильгельм Штуде.
У вас есть сестры, Марта и Мария,
И друг у вас Эрнест фон Гогендакель...
А Джойс Эдит вам не была невестой.
- Вот чудеса! Газетные известья!
Кто ж этого не знает? Имена!
- Ну хорошо. Тогда напомню то,
Что не было помещено в газетах:
Что вы Эдит совсем не убивали,
А взяли на себя вину затем,
Чтоб не коснулось подозренье друга.
- Зачем нам заново вести все дело?
В суде сказалося не мненье судей,
А чья-то правда правду оттолкнула
И мне не позволяла говорить.
Теперь мне все равно, как будто чувства
Мои исчезли, связки и суставы
Распалися. Одна осталась жажда
Да голод маленький. Вот, я читал,
Что дикари живьем съедают бога.
Того, кто дорог, тоже можно съесть.
Вы понимаете? я будто умер,
И приговор есть только подтвержденье
Того, что уж случилось. Право, так.
- Я вам принес хорошего вина.
Попробуйте и закусите хлебом.
- О, словно золото! А хлеб какой!
Я никогда такой не видел корки!
Вливается божественная кровь!