Мы до самого конца не знаем конца. Произведение при нас производится. Это не изваянная фигура, не законченная картина. Автор до конца сидит за столом с пером в руке, и нет у него ни минуты покоя, хотя все уже будто и сказано. Он не хочет мешать героям, у которых свой мир, — он лишь сопереживает им; его голос не сливается с их голосами, — он изредка, иногда, во вставных главах, как посторонний архивист, включается в ход повествования. Это важно отметить потому, что жизнь героев благодаря такому методу изображения не просто воспринимается и передается как обособленная от других жизней, но переживается как неповторимо-хрупкое, ежеминутно возникающее событие, о котором можно писать только отстранено, через другие глаза, другое перо, чтоб не разрушить неловким прикосновением эту хрупкость. А так важно сохранить следы, оставленные в саду господином ван Шонховеном — маленькой Лавинией.
В комментировании, истоки которого идут из поздней Античности и Средневековья, проявляется опять-таки маргинальный характер романа Окуджавы, уже одним этим истолковывающим характером отличающегося от всех предшествующих романов, в том числе романов XIХ в. Он представляет собой новый, «дилетантский» вариант этого жанра. Подобное комментирование как прием не обнажает скрытое, а скорее приоткрывает сокровенное, намекая на него, умножая на n-количество миров, делая читателя творцом и созидателем описываемого события. И этот прием автор применяет столь умело, что если мы редко слышим его голос, то руку с ножницами, пером и клеем чувствуем твердую. Потому мы и можем обозреть созданный им мир в целом, — в конце концов, не только о судьбе Мятлева и Лавинии он ведет речь: о них — и о нас с вами, читатель! От этого дистанцированного взгляда жизнь героев несколько притормаживается и замораживается и возникает — на миг — не время из вечности, как у древних, а вечность из времени. Возникает некий парадокс: рассказывая о конкретной судьбе, автор в то же время включает в нее судьбы мира, а судьбы мира будто зависят в свою очередь от того, как повернется странная судьба путешественников-изгоев. И поскольку эта судьба всех путешественников-изгоев, то автор, описывая, как странствуют по дорогам XIХ в. Мятлев и Лавиния, все же не стремится подражать языку XIХ в. Модернизация языка (употребление языка авторского времени, а не времени, в котором жили его герои), которой всегда боятся боязливые и которой отмечены все литературы мира всех эпох, если, конечно, литература надеется быть прочитанной, здесь художественно необходима, ибо в романе совершается столько превращений, что количество стилей и языков сделало бы роман невозможным для чтения
Желание сопоставить роман Окуджавы с древностью возникло, как видим, не случайно. И дело не в том, что в нем существуют, как сейчас говорят, «ядерные образы», — он эти образы постоянно расщепляет и ставит под контроль иронии. Мы все время пытались показать разнопорядковость характеристик «Путешествия дилетантов», которая преодолевается языковым единством произведения и художественно-риторическими приемами — тропами. Именно поэтому стоит, вероятно, обратиться к тем архаическим жанрам, точнее, к тем элементам архаики, которыми жив жанр, то есть перенести вопрос, как говорил М.М.Бахтин, «в плоскости исторической поэтики», подчеркнув при этом, что подобное обращение нам важно лишь для того, чтобы обнаружить общие точки сообщаемости культур, а не некие единые для всех культур структуры. Эти точки сообщаемости только и дают надежду на то, что есть неподдельное прошлое.
Выделенные нами характеристики романа Окуджавы — осознанно применяемые анонимия; строительство дома как своего внутреннего мира; маргинальность судьбы; комментирование; жизнь, понятая как путешествие; смешение жанров в одном тексте; особое внимание к слову с его тропами, делающему текст целым и незыблемым и в то же время интертекстуальным. Как в «Романе о розе», здесь очевидна перекличка с содержательными и формальными характеристиками текста Средневековья. В то время литература не делилась на жанры: все было смешано и смещено
Еще один прием, роднящий современный роман Окуджавы с средневековой поэтикой: прием предвестия — повторения-напоминания.
Не забудем и критика Владимира Бушина, с неизменной регулярностью встречающего ругательной статьей каждое новое напечатанное в журнале сочинение Окуджавы.
В "Бедном Авросимове" язык повествования, так называемая художественная ткань была богато изукрашена на такой вот смелый новаторский манер: "она плачет за любимого брата", "он с большими подробностями оглядел гостиную", "сердце свело от страха", "камень не до конца свалился с души", "душа моя тотчас очерствела на сей подвиг", "пистолет распластался на ковре", "они забавлялись то беседой, то сном" и т. д.
В оригинальности тут не откажешь. Но то же самое и дальше по замшелым правилам надо бы написать, допустим, "новых известии не поступало|", "падай к нему в объятья", "вершить правосудие", а романист, круша рутину, уверенно выводил: "новых известий не возникало", "падай к нему в охапку", "вершить закон". Даже из простецкой "завитушки" он сделал неожиданный "вензель".
А уж особенно-то увлекательная картина вставала перед нами там, естественно, где автор вторгался в мир пословиц, поговорок, простонародных речений, идиом.
Минуло много лет, и вот мы читаем новое сочинение Б. Окуджавы, это самое "Путешествие дилетантов". Читаем и все больше сомневаемся, действительно ли прошло столько лет: ведь автор-то наш все так же, "по-авросимовски" молодо храбр в толковании многих употребляемых им слов, оборотов речи, идиом, он с прежней лихостью уснащает свой текст редкостными дивами. Он не признает, например, разницы между словами "уговор" и "сговор", "пролет" и "марш" (на лестнице), "свидетель" и "зритель", "восторженный" и "восхищенный", "витой" и "витиеватый", "котироваться" и "быть известным" (в обществе), "адюльтер" и "семейный разрыв"... "свершения" и "совершенства"... Вместо "на тонкой шее" он смело пишет "на тонком горле", вместо "здоровье жены пришло в расстройство" - "жена пришла в расстройство", вместо "с меня хватит" - "с меня станет"... Мы бы скучно сказали "погода стояла не вдохновляющая", "проклясть врага", "устойчивость вкусов", "молодая барышня", а он с пленительной свежестью говорит "погода стояла не возвышенная", "проклянуть врага", "продолжительность вкусов", "начинающая барышня"...
И чем дальше в обширный дремучий лес, выращенный Окуджавой, тем больше отменных осиновых кольев: "за окнами брезжили сумерки"... "ароматный князь"... "перезрелый господин, пренебрегший соблазнительными сладостями фортуны"... "она не просто очаровательна, она значительна"... "рот, обрамленный усиками"... "он понял, что отныне сну не бывать"... "старый орел английской выправки"... "лицо окончательно поюнело, приобретя однозначный вид"... "на его челе есть маленький знак, предназначенный для меня"... "хотелось презирать себя за суетливые обиды"... "их разговор навострился"... "Вы всегда так сосредоточенно выезжаете на дачу?"... "она была красива странной красотой, которая одновременно страшна и необходима, словно серебряный кубок, наполненный ядом, избавляющим от множества мучительных и неразрешимых ужасов, накопившихся за долгую жизнь"... "она на него глядела не чинясь, без скромности"... "она к нем приникла, словно мотылек к лампадному огоньку"... "их видели в стогу с сеном"... "их видели на сосне"... "кузнечики кричали"... "мысли стрекотали"... "Подумать только, она призналась что девственница!"... "Что мне делать? Проявить насилие?"... "сказал со свойственным ему недоумением"... "паучок, собаку съевший в таких делах"... "Неужели нет иною средства от катастроф, кроме сухих губ, безразличия и вечного сомнения"... "всякий раз не будешь недоумевать столь ритмично"... "всё было лихорадочно просто"... "ликование в нем задрожало"... "незаметно они простояли более часа, наслаждаясь друг другом"... "ароматы, распространяемые героями"... "Взять бы ее да увезти. Она горячая"... "они очнулись спустя несколько часов, когда Петербурга и след простыл"... "как многозначительно расположились ваши уже не детские ключицы"... "У вас уже и слезы пошли?"... "эти ключицы казались единственной истиной, впрочем... приспособленной другим"... "в затылке ныло от ее насмешливого взгляда"... "быть на смеху не хотелось"... "я должен был неистовствовать и кусать себе локти"... "ворона кричала нечленораздельное"... "кузнечика знакомое лицо вдруг выросло среди травы"... "человек, полурастворенный в ливне"... "постепенно ударило четыре"... "вокруг толпилось возмездие"... "чудо падения от взлета в бездну"... "страдание, похожее на плотный дым без определенной формы"... "эти муки мне не по плечу"... "на лице его нс читалось ни мысли, ни желания, ни направления"... "в доме происходил какой-то озноб"... "Завтра меня убьют. Я затылком чувствую"... "призрак висел в пустом воздухе"... "живые души гнили заживо"...