(Мф. V, 21, 22)
Вы слыхали, что сказано древним: не убивай. Кто убьет, тот подлежит суду.
А я вам говорю, кто сердится на брата своего, тот уже подлежит суду. А если кто скажет своему брату: сволочь, тот подлежит суду уголовному. А если кто скажет своему брату: сумасшедший, тот подлежит суду.
Во многих списках нет слова «напрасно»; нет ни у Лютера, нет и в Вульгате, нет и в Тишендорфском издании, и слово это признано вставкой. Объяснять очевидность вставки этого слова излишне. Всякому понятно, как грубо оно противоречит смыслу всего учения, как просто глупо оно. Если только напрасно нехорошо гневаться, то можно гневаться не напрасно. И судьей того, что напрасно и не напрасно, кто же будет?
Вот то рассуждение, которое делает по случаю этой вставки церковь (Толк. Еванг.):
Гневающийся напрасно: Есть гнев, так сказать, законный, справедливый, когда он обращен на грех, на беззаконие, на преступление и происходит из ревности о славе Божией и спасении ближнего. Сам Бог гневается на грешников. Христос на фарисеев‑лицемеров смотрел с гневом (Мр. III, 5). Не о таком гневе говорится здесь, а о гневе без причины, напрасно, по самолюбию, о гневе, не основанном на любви к истине и добродетели. Если кто гневается справедливо, для вразумения, по духовной ревности, тот не будет осужден (Феоф.).
Вставка эта замечательна как пример тех умышленных искажений, которым подверглось Евангелие. Маленькое словечко, а как оно губит весь смысл, и сколько таких еще есть вставок!
Халдейское слово «Рака» означающее: презрение', может быть переведено: отверженец или сволочь.
Вся речь, начатая с примера закона Моисея о том, что за убийство надо судить, ведется сообразно взятому сравнению. По закону Моисея за убийство надо судить, т.е. высшее наказание за убийство.
Иисус говорит: Как вам запрещено убийство, так с такою же строгостью я запрещаю злобу на брата в сердце своем. Проявление же этой злобы в выражении презрения к человеку я еще строже запрещаю; еще большее проявление презрения – «сумасшедший», т.е. человек, к которому нельзя относиться разумно, – еще строже.
Степень строгости запрещения выражается наказанием; так и выражает его Иисус. Но, очевидно, Иисус не предписывает ни синедриона, ни геенны. Если понимать так, что это будет на том свете, то непонятно, какой там будет синедрион.
Поэтому очевидно, что как синедрион, так и геенна разумеются не как нечто имеющее быть на том свете, – все значение только в большей степени преступности.
(Мф. V, 23, 24)
Так что если принесешь дар твой к алтарю и вспомнишь о том, что есть брат у тебя и есть у него против тебя что‑нибудь, –
оставь там дар твой пред алтарем и поди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди принеси дар твой.
Прежде сказано было, что дар не нужен Богу. Все, что служило для того, чтобы приносить дары, – выгнано из храма и запрещено вносить что‑нибудь, и потому Иисус не мог противоречить себе и велеть приносить дар. Последние слова яснее были бы так: Тогда, когда пойдешь, – примирись с братом этим самым и принесешь дар Богу.
Что слова эти надо понимать так, вытекает из молитвы «Отче наш», в которой все отношение к Богу выражается прощением должникам.
(Мф. V, 25 /Лк. XII, 58/; Мф. V, 26 /Лк. XII, 59/)
Будь доброжелателен с противником своим, пока еще он с тобою на пути, а то как бы тот не отдал тебя судье, а судья отдаст сторожу, и попадешь в тюрьму.
Тогда ты сам знаешь, уже не выберешься, пока не отдашь последнюю копейку.
О гневе сказано, что внутренний смысл воздержания от гнева в том, что нельзя думать о Боге, обращаться к Богу, имея злобу на людей. Теперь говорится о внешнем, практическом значении гнева.
Гнев – это твой враг, противник правды, и потому как можно скорее разделывайся с ним так же, как ты знаешь, что выгоднее разделаться с противником еще до суда.
В том же смысле употреблена эта притча и у Луки, как будет объяснено в своем месте.
Почти во всех объяснениях правил, даваемых Иисусом, приведены два довода, почему нужно делать то, что он велит: один довод внутренний – почему это хорошо; другой внешний – почему это выгодно. И здесь пример примирения с противником до суда есть пример того, что кроме того, что воздержаться от гнева хорошо, это и прямо выгодно.
То же будет и в следующем примере.
(Мф. V, 27; Мф. V, 31, 32, 28)
Вы слыхали, сказано: Не блудите.
И сказано же: Кто если разойдется с женою своею, пусть даст ей отпускную.
Я же говорю вам: кто если разойдется с женою, тот кроме того, что это распутство, – вводит ее в блуд. И кто на разведенной женится, тоже блудит.
И всякий, кто глядит на женщину с похотью, тот все равно, что соблудил с нею.
Для ясности мысли и выражения стих 31‑й должен стоять вслед за 27‑м. За 31 ‑м – 32‑й, после – 28‑й и 29‑й.
В книге Левит (XX, 10) сказано: «Если кто сблудит с замужнею женою, с женой своего соотечественника, обоих, мужчину и женщину, убить» и т.д. Слова эти, очевидно, относятся к заповеди, что сделать с прелюбодеем.
(Мф. V, 29, 30).
Если глаз твой ловит тебя, вырви его и брось от себя; потому сходнее тебе, чтобы один глаз пропал, чем всему тебе сгореть.
Если правая рука твоя ловит тебя, отруби ее и брось от себя. Сходнее тебе, чтобы одна рука твоя погибла, чем всему телу сгореть.
Как птица попавшая в сеть, охотно бы отдала глаза свои, те, которые соблазняли ее, за то, чтобы всей ей не погибнуть, и лисица отдала бы лапу свою, чтобы всей ей не попасть в капкан, и как она часто и отдает, отвернув лапу, так и ты знай, что «глубокая пропасть – уста блудниц, и погибает тот, кто упадет в нее».
(Притч. Сол. XXII, 14.) Оторви лучше все то, что подводит, ловит тебя, чем самому всему погибнуть.
Слова – «кроме вины любодеяния» (Мф. V, 32) – мне представляются неправильно переведенными. Подробность этого условия, при котором можно отпускать жену, противоречит всему складу учения.
Или слова эти должны быть пропущены, или запятая должна быть выпущена, и вводное предложение это должно быть отнесено не к сказуемому «разойдется», а к сказуемому «блудить». Смысл их тогда таков: муж, бросая жену, кроме того, что это само по себе есть распутство, виноват еще тем, что он ее бросил и тем заставляет блудить ее и того, кто с ней сойдется.
Как при объяснении, почему не нужно сердца иметь на брата, Иисус дал причину внутреннюю – нельзя думать о Боге, имея злобу, и причину внешнюю – самому хуже будет, так и в этом случае Иисус говорит, что внутренняя причина та, что человек, отдающийся блудной страсти, губит свою душу, и лучше отрезать, как руку, все, что втягивает душу в погибель, и говорит, что внешняя причина та, что всякое прелюбодеяние, как всякий гнев, растет и распространяется само собою.
Он говорит: всякий женатый не должен иметь других женщин и оставлять свою жену, потому что если он оставит, то она побуждается к распутству, и она и тот, кто сходится с нею, и тогда нет пределов распутству.
По толкованиям церкви (Толк. Еванг.,) выходит, что Иисус дает пример, как исполнять закон Моисея; по Феофилакту – исправляет закон, т.е. как будто только определяет то, что должно называться прелюбодеянием, тогда как Иисус вовсе не определяет ничего, а как в первом правиле о гневе показывает, почему для сынов царства Божия нельзя иметь гнева, так и теперь – почему сынам царства Божия нельзя быть блудниками.
Он говорит: если человек будет желать иметь женщину, то он погубит свою душу, и, отдаваясь этому, переменяя жен, будет распространять распутство и в женщинах и в мужчинах. Он показывает на вред распутства, находящийся в нем самом, а не определяет, что можно, чего нельзя, что надо называть прелюбодеянием и что можно не называть прелюбодеянием. Он говорит второе свое маленькое правило.
Первое правило было: «Не сердись никогда». И, сказав это маленькое правило, он показал, почему оно необходимо и разумно.
Теперь он сказал второе правило: «Никогда не считай хорошим чувство любви к женщине» – то самое, что в нашем христианском обществе считается самым прекрасным делом и что воспевается на все лады в миллионах книг. И, сказав это, Иисус показал, почему это другое маленькое правило необходимо и разумно.
(Мф. V, 33‑37)
Слыхали тоже, что сказано древним: держи присягу, исполняй то, в чем клялся перед Богом.
А я говорю вам: вовсе не клянись; не божись небом, – там Бог;
ни землею, – она Божия; ни церковью, – она тоже Божия.
Ни головою своею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса на голове белым или черным сделать.
И потому слово ваше чтобы было: да, да, нет, нет; а что лишнее против этих слов, то зачалось от диавола (обмана).
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Вот третье из правил, которое дал Иисус для вступления в царство Божие, и ко всем трем одинаково относится церковь: она прямо отрицает их.
В первом правиле сказано: не сердись – церковь вставляет словечко «напрасно» и объясняет, что гневаться можно, и слова Иисуса ничего не значат. «Если хочешь молиться, то поди помирись с братом». Церковь говорит: это может быть неудобно, и потому можно молиться и тогда, когда и не пойдешь мириться; когда от меня страдают люди, когда миллионы в нужде, тюрьмах, на убийстве, и меня за то упрекают, – можно молиться, только надо сказать себе, что я примирился в сердце, – и слова Иисуса ничего не значат.
Во втором сказано: не блуди, и, как пример этого, говорится, что кто разведется с женою, тот сам прелюбодей и жену делает прелюбодейкой и того, кто женится на разведенной.
Церковь поняла так, что Иисус дает правила о том, что считать законным и что незаконным. И что ж? Церковь освящает разводы.
По отношению третьего правила делается то же, но еще поразительнее. Третье правило выражено так коротко и ясно, перетолкования, казалось бы, не могло быть, за исключением стихов ненужных, о том, каким словом не нужно клясться. В третьем правиле Иисус говорит только: "В старину говорили: «держи присягу», а я говорю: Не клянись ни Богом, ни своею головою, потому что все во власти Бога, и твоя голова, и потому говори: да, да, нет, нет, а что сверх этих слов, то зло". Не понять смысла этого нельзя. Если церковь так лжет, она знает зачем: она знает, что устройство общества и ее устройство держатся на присяге, потому она и не может не лгать. Иисус говорит именно про ту самую клятву, которую церковь хочет оправдать.