(Мр. XV, 3; Лк. XXIII, 5; Мр. XV, 4, 5; Лк. XXIII, 6‑12)
Но архиереи обвиняли его сильно.
И архиереи настаивали на своем, они говорили: он смутил своим учением народ во всей Иудее, начиная с Галилеи.
И Пилат опять стал допрашивать Иисуса и сказал: что же ты не отвечаешь? Видишь, как тебя уличают.
Но Иисус больше ничего, ни одного слова не отвечал, так что Пилат очень удивлялся.
Услыхав о Галилее, Пилат спросил: что он галилеянин, что ли?
И, узнав, что он из подвластных Ироду, послал его к Ироду, а Ирод был тогда в Иерусалиме.
И как Ирод увидал Иисуса, он очень обрадовался, потому что Ирод много слышал о нем и давно хотел видеть его. Ирод думал, что увидит от него какое‑нибудь чудо.
И достаточно расспрашивал его. Он же ничего не отвечал ему.
Архиереи и книжники стояли на своем и крепко обвиняли его.
И Ирод, сочтя его за ничто, с солдатами своими для потехи одев его в красное платье, послал его назад Пилату.
И с того дня Пилат и Ирод стали друзьями, а прежде были в ссоре.
Пилат, смущенный и боясь на себя взять это дело, придирается к поводу отослать Иисуса к Ироду, чтобы на него свалить ответственность, но Ирод все это дело принял как самое неважное. Он слыхал прежде об Иисусе и думал увидать в нем что‑нибудь интересное и велел позвать к себе и стал спрашивать, но, увидав человека, ничего не говорившего, какого– ‑то дурачка, он сделал из него потеху и, нарядив его посмешищем, отослал назад к Пилату.
(Лк. XXIII, 13‑16; Мр. XV, 13; Мф. XXVri, 15,16;Лк. XXIII, 19; Мф. XXVII, 17,18; Мр. XV, 11‑13; Лк. XXIII, 20‑22; Ин. XIX, 4,6‑9)
Пилат же, созвав архиереев, и начальников, и народ,
сказал им: привели вы ко мне человека этого за то, что он сбивает с пути народ, и вот при вас я допрашивал его и не нашел в нем вины той, за которую вы обвиняете его.
И Ирод ничего не нашел, потому что я посылал вас к нему. И вот видите, ничего за ним не нашлось такого, за что бы стоило приговорить к смерти.
Наказать его да и отпустить.
Но они закричали: распни его.
Для праздника был обычай, что начальник отпускал народу одного из колодников, того, кого хотели.
Был тогда колодник, звали его Варавва.
Варавва сделал в городе смуту и убийство и сидел в тюрьме.
Пилат и говорит им: кого хотите, чтобы я отпустил вам, Варавву или Иисуса, что зовут Христом?
Потому что видел, что только по зависти предали его архиереи.
Архиереи же настраивали народ, чтобы он кричал отпустить им лучше Варавву.
Пилат на ответ и говорит им: что ж вы хотите, чтобы я сделал с тем, которого вы зовете царем иудейским?
Они опять закричали: распни его.
И вот Пилат опять стал уговаривать их, чтобы отпустить Иисуса.
Они же перекричали его: распни, распни его!
И в третий говорит им: какое он вам зло сделал, я ничего не нашел в нем такого, чтобы стоило казнить. Наказать его и отпустить.
Вот я выпускаю его из правления, потому что не нахожу в нем никакой вины.
Когда увидали его архиереи и их слуги, все закричали: распять его. И говорит Пилат: возьмите его вы и распинайте, потому что я не нахожу в нем вины.
Иудеи отвечали ему: у нас есть закон, и по закону нашему должен умереть тот, кто делает себя сыном Бога.
Когда Пилат услышал это слово, что Иисус сын Бога, он еще больше смутился.
И, вернувшись в правление, говорит Иисусу: кто ты, чей ты? Иисус не ответил ему.
Когда в народе сказали, что главная вина Иисуса та, что он называет себя сыном Божиим, Пилат еще более смутился. Слова Иисуса о том, что он царь только тем, что возвещает правду, и теперь, что он правду эту объявляет, как сын Божий, представили ему Иисуса, как человека необыкновенного и высокой души. Он зовет его к себе и спрашивает: откуда он, т.е. как он понимает свое происхождение. Иисус не отвечает, сознание ненужности объяснений останавливает его.
(Ин. XIX, 10, 11.)
Говорит ему Пилат: мне не отвечаешь? разве не знаешь, что я могу тебя распять и могу отпустить тебя?
Отвечал Иисус: не имеешь никакой власти надо мной, если ты не научен от Бога.
Пилат говорит: я могу ведь убить и не убить. Иисус говорит: ничего ты не можешь. Если ты видишь свет – идешь к свету; не видишь – ты будешь делать неминуемо дело тьмы. И тотчас же сбывается то, что сказал Иисус. Он, т.е. Пилат, хочет спасти его и не может. Вот тот, кто предал меня, тот имел власть не сделать. Ты не имеешь свободы отпустить и не отпустить; если бы ты был научен, свету тогда бы ты мог, а теперь не можешь.
(Ин. XIX, 12)
А Пилат очень хотел отпустить его. Но иудеи сказали: если этого отпустишь, ты не верный слуга кесарю. Всякий, кто делает себя царем, тот противится кесарю.
Иисус только то и говорил, что царство Бога, находящееся во всех людях,
должно заменить царство кесаря, и он был прав.
(Мф. XXVII, 24, 25; Лк. XXIII, 23;Ин. XIX, 13, 1, 2 /Мф. XXVII, 29, 30/; Ин. XIX, 14,15)
Пилат, увидав, что ничего не помогает, но крик все больше делается, взял воды, умыл руки перед народом и говорит: не виноват я в крови этого справедливого человека. Сами видите.
И весь народ закричал: кровь его на нас и на детях наших.
Они же еще громче закричали, чтобы распять его. И пересилили голоса архиереев.
Поняв это слово, Пилат вывел Иисуса наружу и сел на свое место суда.
Тогда Пилат взял Иисуса и высек его.
А солдаты, которые били его, надели ему на голову венок, и дали ему в руки палку, и на него накинули красный плащ, и в ноги кланялись ему, смеясь над ним. И били его по щекам и по голове, и плевали на него. И говорили: здорово, царь иудейский!
Час был шестой. Пилат и говорит: это царь ваш!
Они закричали: бери его и распни. Пилат говорит: царя вашего велите распять. Отвечали архиереи: нет у нас царя, кроме кесаря.
Пилат желает спасти Иисуса. Но он живет закваской Иродовой, т.е. для него соображения государственные выше всего, и архиереи знают это и, как на привязи, этими государственными соображениями притягивают его, куда им нужно.
(Ин. XIX, 5)
Вышел и Иисус наружу в венке и в красном платье и говорит им: вот человек!
По конструкции предложения вот человек говорит Иисус, а не Пилат (в Толк. Ев.: И сказал им Пилат: се человек). В устах Иисуса слова эти могут иметь глубокое значение, в устах Пилата – никакого. Как сомнительное место, не важное для учения, оно может быть пропущено. Но в устах Иисуса слова эти имеют значение следующее: я человек, только помните это, помните и то, что всем вам нужно делать относительно меня, и все и всем будет ясно, и окончатся ваши споры и раздоры. Я – человек: только помня это, вам будет ясно, что вы ничего не можете сделать мне.
Стих этот может быть оставлен и там, где он стоит, но и здесь он уместен, так как отвечает на слова Пилата: вот царь ваш.
Пилат говорит: вот царь ваш. Иисус говорит: вот человек. И, как иной раз прежде, короткой речью Иисус, отвечая на ложные суждения иудеев, высказывает все свое учение, так он теперь одним только словом и отвечает на все их сомнения и выражает все свое учение. В последних стихах неизбежны были при соединении четырех Евангелий некоторые перестановки. Руководством для этих перестановок для меня было то, что Иисус был судим у своих архиереев, потом у Пилата, потом был переслан к Ироду и потом опять у Пилата, который три раза выходил к народу, пытаясь освободить Иисуса, и потом принужден был отдать его на казнь тем, что архиереи сказали ему, что освобождение Иисуса было бы противностью кесарю.
(Ин. XDC, 16; Мф. XXVII, 31; Ин. ХГХ, 17,18;Лк. ХХШ, 34; Мр. XV, 29‑32; Мф. XXVII, 43;Лк. XXIII, 36 /Мф. XXVII, 44/; ЛкХХХШ, 39‑42)
Тогда Пилат отдал им его на распятие.
И тогда сняли с него красную одежду и надели на него его одежду и повели его распинать.
И он нес крест свой и вышел на место Голгофу.
И там распяли его и с ним других двух с одной и с другой стороны, а Иисуса в середине.
Иисус сказал; Отец, прости им, не знают, что делают.
И народ ругал его: подходили, кивали ему головами и говорили: ну‑ка, ты храм хотел разрушить и опять в три дня состроить.
Ну‑ка, сам выручи себя, сойди‑ка с креста.
И архиереи с учеными посмеивались друг другу, говорили: других спасал, а себя не может спасти!
Ну‑ка, Христос, царь иудейский, слезь‑ка с креста, и мы поверим ему.
Он все на Бога полагал, пусть себя избавит теперь, потому что он говорил, что он сын Божий.
Также и солдаты потешались над ним. И разбойники, распятые с ним, ругали его.
Один из повешенных разбойников ругал его и говорил: если ты Христос, спаси себя и нас.
А другой остановил его и говорит: или ты Бога не боишься, ты уж и так наказан?
Мы с тобой того стоили, а он ничего дурного не сделал.
И говорит Иисусу: помяни меня, Господи, в царстве твоем.
Разбойник только слышал про какого‑то царя Иисуса и говорит: вспомни обо мне в царстве твоем, т.е. нельзя ли мне как‑нибудь быть с тобою.
(Лк. XXIII, 43)
И сказал ему Иисус: истинно говоришь, теперь ты со мной в раю.
Разбойник сжалился над Иисусом, и это чувство жалости было проявление жизни, и Иисус говорит ему: ты жив.
(Мф. XXVII, 46)
Около девятого часа Иисус проговорил громким голосом: ели, ели, лама сабахтани. Это значит: Бог мой, Бог мой, в чем ты меня оставил?
Иисус еле жив и восклицает: Бог мой, в чем, в каком измученном теле ты удержал дух мой.
΄Εγχαταλείπω– значит в чем оставить дух.
(Мф. XXVII, 47, 49; Ин. XIX, 28; Мф. XXVII, 48; Ин. XIX, 30; Лк. XXIII, 46; Ин. XIX, 30)
Некоторые из них, которые были тут, услыхали и говорят: Илью зовет.
А другие говорят: оставь, давай поглядим, как Илья придет.
Потом проговорил Иисус: пить.
Один человек взял губку намочил уксусом, надел на камышину и дал ему пить этот уксус.