Автор: Тынянов Ю.Н.
Юрий Тынянов
Кюхля
Роман
СОДЕРЖАНИЕ
Виля
Бехелькюкериада Петербург
Европа
Кавказ
Деревня
Сыны отечества
Декабрь
Петровская площадь
Побег
Крепость
Конец
Примечания
Виля
I
Вильгельм кончил с отличием пансион.
Он приехал домой из Верро изрядно вытянувшийся, ходил по парку, читал Шиллера и молчал загадочно. Устинья Яковлевна видела, как, читая стихи, он оборачивался быстро и, когда никого кругом не было, прижимал платок к глазам.
Устинья Яковлевна незаметно для самой себя подкладывала потом ему за обедом кусок получше.
Вильгельм был уже большой, ему шел четырнадцатый год, и Устинья Яковлевна чувствовала, что нужно с ним что-то сделать.
Собрался совет.
Приехал к ней в Павловск молодой кузен Альбрехт, затянутый в гвардейские лосины, прибыла тетка Брейткопф, и был приглашен маленький седой старичок, друг семьи, барон Николаи. Старичок был совсем дряхлый и нюхал флакончик с солью. Кроме того, он был сластена и то и дело глотал из старинной бонбоньерки леденец. Это очень развлекало его, и он с трудом мог сосредоточиться. Впрочем, он вел себя с большим достоинством и только изредка путал имена и события.
- Куда определить Вильгельма? - Устинья Яковлевна с некоторым страхом смотрела на совет.
- Вильгельма? - переспросил старичок очень вежливо. - Это Вильгельма определить? - и понюхал флакончик.
- Да, Вильгельма, - сказала с тоскою Устинья Яковлевна.
Все молчали.
- В военную службу, в корпус, - сказал вдруг барон необычайно твердо. - Вильгельма в военную службу.
Альбрехт чуть-чуть сощурился и сказал:
- Но у Вильгельма, кажется, нет расположения к военной службе.
Устинье Яковлевне почудилось, что кузен говорит немного свысока.
- Военная служба для молодых людей - это все, - веско сказал барон, хотя я сам никогда не был военным... Его надо зачислить в корпус.
Он достал бонбоньерку и засосал леденчик.
В это время Устинька-Маленькая вбежала к Вильгельму. (И мать и дочь носили одинаковые имена. Тетка Брейткопф называла мать Justine, а дочку Устинькой-Маленькой.)
- Виля, - сказала она, бледнея, - иди послушай, там о тебе говорят.
Виля посмотрел на нее рассеянно. Он уже два дня шептался с Сенькой, дворовым мальчишкой, по темным углам. Днем он много писал что-то в тетрадку, был молчалив и таинствен.
- Обо мне?
- Да, - зашептала Устинька, широко раскрыв глаза, - они хотят тебя отдать на войну или в корпус.
Виля вскочил.
- Ты знаешь наверное? - спросил он шепотом.
- Я только что слышала, как барон сказал, что тебя нужно отправить на военную службу в корпус.
- Клянись, - сказал Вильгельм.
- Клянусь, - сказала неуверенно Устинька.
- Хорошо, - сказал Вильгельм, бледный и решительный, - ты можешь идти.
Он опять засел за тетрадку и больше не обращал на Устиньку никакого внимания.
Совет продолжался.
- У него редкие способности, - говорила, волнуясь, Устинья Яковлевна, - он расположен к стихам, и потом, я думаю, что военная служба ему не подойдет.
- Ах, к стихам, - сказал барон. - Да, стихи - это уже другое дело.
Он помолчал и добавил, глядя на тетку Брейткопф:
- Стихи - это литература.
Тетка Брейткопф сказала медленно и отчеканивая каждое слово:
- Он должен поступить в Лицею.
- Но ведь это, кажется, во Франции - Lycee 1, - сказал барон рассеянно.
- Нет, барон, это в России, - с негодованием отрезала тетка Брейткопф, - это в России, в Сарском Село, полчаса ходьбы отсюда. Это будет благородное заведение. Justine, верно, даже об этом знает: там должны, кажется, воспитываться, - и тетка сделала торжествующий жест в сторону барона, - великие князья.
1 Лицей (франц.).
- Прекрасно, - сказал барон решительно, - он поступает в Lycйe.
Устинья Яковлевна подумала:
"Ах, какая прекрасная мысль! Это так близко".
- Хотя, - вспомнила она, - великие князья там не будут воспитываться, это раздумали.
- И тем лучше, - неожиданно сказал барон, - тем лучше, не поступают и не надо. Вильгельм поступает в Lycee.
- Я буду хлопотать у Барклаев, - взглянула Устинья Яковлевна на тетку Брейткопф. (Жена Барклая де Толли была ее кузина). - Ее величество не нужно слишком часто тревожить. Барклаи мне не откажут.
- Ни в каком случае, - сказал барон, думая о другом, - они вам не смогут отказать.
- А когда ты переговоришь с Барклаем, - добавила тетка, - мы попросим барона отвезти Вильгельма и определить его.
Барон смутился.
- Куда отвезти? - спросил он с недоумением. - Но Lycee ведь не во Франции. Это в Сарском Селе. Зачем отвозить?
- Ах, бог мой, - сказала тетка нетерпеливо, - по их там везут к министру, графу Алексею Кирилловичу. Барон, вы старый друг, и мы надеемся на вас, вам это удобнее у министра.
- Я сделаю все, решительно все, - сказал барон. - Я сам отвезу его в Lycйe.
- Спасибо, дорогой Иоанникий Федорович. Устинья Яковлевна поднесла платок к глазам. Барон тоже прослезился и разволновался необычайно.
- Надо его отвезти в Lycйe. Пусть его собирают, и я его повезу в Lycйe.
Слово Lycйe его заворожило.
- Дорогой барон, - сказала тетка, - его надо раньше представить министру. Я сама привезу к вам Вильгельма, и вы поедете с ним.
Барон начинал ей казаться институткой. Тетка Брейткопф была maman Екатерининского института.
Барон встал, посмотрел с тоской на тетку Брейткопф и поклонился:
- Я, поверьте, буду ждать вас с нетерпением.
- Дорогой барон, вы сегодня ночуете у нас, - сказала Устинья Яковлевна, и голос ее задрожал.
Тетка приоткрыла дверь и позвала:
- Вильгельм!
Вильгельм вошел, смотря на всех странным взглядом.
- Будь внимателен, Вильгельм, - торжественно сказала тетка Брейткопф. - Мы решили сейчас, что ты поступишь в Лицею. Эта Лицея открывается совсем недалеко - в Сарском Селе. Там тебя будут учить всему - и стихам тоже. Там у тебя будут товарищи.
Вильгельм стоял как вкопанный.
- Барон Иоанникий Федорович был так добр, что, согласился сам отвезти тебя к министру.
Барон перестал сосать леденец и с интересом посмотрел на тетку.
Тогда Вильгельм, не говоря ни слова, двинулся вон из комнаты.
- Что это с ним? - изумилась тетка.
- Он расстроен, бедный мальчик, - вздохнула Устинья Яковлевна.
Вильгельм не был расстроен. Просто на эту ночь у него с Сенькой был назначен побег в город Верро. В городе Верро ждала его Минхен, дочка его почтенного тамошнего наставника. Ей было всего двенадцать лет. Вильгельм перед отъездом обещал, что похитит ее из отчего дома и тайно с ней обвенчается. Сенька будет его сопровождать, а потом, когда они поженятся, все втроем будут жить в какой-нибудь хижине, вроде швейцарского домика, собирать каждый день цветы и землянику и будут счастливы.
Ночью Сенька тихо стучит в Вилино окно.
Все готово.
Вильгельм берет свою тетрадку, кладет в карман два сухаря, одевается. Окно не затворено с вечера - нарочно. Он осторожно обходит кровать маленького Мишки, брата, и лезет в окно.
В саду оказывается жутко, хотя ночь светлая.
Они тихо идут за угол дома - там они перелезут через забор. Перед тем как уйти из отчего дома, Вильгельм становится на колени и целует землю. Он читал об этом где-то у Карамзина. Ему становится горько, и он проглатывает слезу. Сенька терпеливо ждет.
Они проходят еще два шага и наталкиваются на раскрытое окно.
У окна сидит барон в шлафроке и ночном колпаке и равнодушно смотрит на Вильгельма.
Вильгельм застывает на месте. Сенька исчезает за деревом.
- Добрый вечер. Bon soir, Guillaume, - говорит барон снисходительно, без особого интереса.
- Добрый вечер, - отвечает Вильгельм, задыхаясь.
- Очень хорошая погода - совсем Венеция, - говорит барон, вздыхая. Он нюхает флакончик. - Такая погода в мае бывает, говорят, только в високосный год.
Он смотрит на Вильгельма и добавляет задумчиво:
- Хотя теперь не високосный год. Как твои успехи? - спрашивает он потом с любопытством.
- Благодарю вас, - отвечает Вильгельм, - из немецкого хорошо, из французского тоже.
- Неужели? - спрашивает изумленно барон.
- Из латинского тоже, - говорит Вильгельм, теряя почву под ногами.
- А, это другое дело, - барон успокаивается.
Рядом раскрывается окно и показывается удивленная Устинья Яковлевна в ночном чепце.
- Добрый вечер, Устинья Яковлевна, - вежливо говорит барон, - какая чудесная погода. У вас здесь Firenze la Bella 1. Я прямо дышу этим воздухом.
1 Прекрасная Флоренция (итал.).
- Да, - говорит, оторопев, Устинья Яковлевна, - но как здесь Вильгельм? Что он делает здесь ночью в саду?
- Вильгельм? - переспрашивает рассеянно барон. - Ах, Вильгельм, спохватывается он. - Да, но Вильгельм тоже дышит воздухом. Он гуляет.
- Вильгельм, - говорит Устинья Яковлевна с широко раскрытыми глазами, - поди сюда.
Вильгельм, замирая, подходит.
- Что ты здесь делаешь, мой мальчик?
Она испуганно смотрит на сына, протягивает сухонькую руку и гладит его жесткие волосы.
- Иди ко мне, - говорит Устинья Яковлевна, глядя на него с тревогой. Влезай ко мне в окно.
Вильгельм, понурив голову, лезет в окно к матери. Слезы на глазах у Устиньи Яковлевны. Видя эти слезы, Вильгельм вдруг всхлипывает и рассказывает все, все. Устинья Яковлевна смеется и плачет и гладит сына по голове.
Барон еще долго сидит у окна и нюхает флакончик с солями. Он вспоминает одну итальянскую артистку, которая умерла лет сорок назад, и чуть ли не воображает, что находится в Firenze la Bella.
II
Барон надевает старомодный мундир с орденами, натягивает перчатки, опираясь на палку, берет под руку Вильгельма, и они едут к графу Алексею Кирилловичу Разумовскому, министру.
Они входят в большую залу с колоннами, увешанную большими портретами. В зале человек двенадцать взрослых, и у каждого по мальчику. Вильгельм проходит мимо крошечного мальчика, который стоит возле унылого человека в чиновничьем мундире. Барон опускается в кресла. Вильгельм начинает оглядываться. Рядом с ним стоит черненький вертлявый, как обезьяна, мальчик. Его держит за руку человек в черном фраке, с орденом в петличке.