Я страстней и грустней невесты твоей!
Гибкой рукой обними меня!
Кубок мой темный до дна испей!
Он
Я клялся в страстной любви - другой!
Ты мне сверкнула огненным взглядом,
Ты завела в переулок глухой,
Ты отравила смертельным ядом!
Она
Не я манила,- плащ мой летел
Вихрем за мной - мой огненный друг!
Ты сам вступить захотел
В мой очарованный круг!
Он
Смотри, колдунья! Я маску сниму!
И ты узнаешь, что я безлик!
Ты смела мне черты, завела во тьму,
Где кивал, кивал мне - черный двойник!
Она
Я - вольная дева! Путь мой - к победам!
Иди за мной, куда я веду!
О, ты пойдешь за огненным следом
И будешь со мной в бреду!
Он
Иду, покорен участи строгой,
О, вейся, плащ, огневой проводник!
Но трое пойдут зловещей дорогой:
Ты - и я - и мой двойник!
Исчезают в вихре плащей. Кажется, за ними вырвался из толпы кто-то
третий, совершенно подобный влюбленному, весь - как гибкий язык черного
пламени. В среде танцующих обнаружилась третья пара влюбленных. Они сидят
посреди сцены. Средневековье. Задумчиво склонившись, она следит за его
движениями. - Он, весь в строгих линиях, большой и задумчивый, в картонном
шлеме,- чертит перед ней на полу круг огромным деревянным мечом.
Он
Вы понимаете пьесу, в которой мы играем не последнюю роль?
Она
(как тихое и внятное эхо)
Роль.
Он
Вы знаете, что маски сделали нашу сегодняшнюю встречу чудесной?
Она
Чудесной.
Он
Так вы верите мне? О, сегодня вы прекрасней, чем всегда.
Она
Всегда.
Он
Вы знаете все, что было и что будет. Вы поняли значение начертанного
здесь круга.
Она
Круга.
Он
О, как пленительны ваши речи! Разгадчица души моей! Как много ваши
слова говорят моему сердцу!
Она
Сердцу.
Он
О, Вечное Счастье! Вечное Счастье!
Она
Счастье.
Он
(со вздохом облегчения и торжества)
Близок день. На исходе - эта зловещая ночь.
Она
Ночь.
В эту минуту одному из паяцов пришло в голову выкинуть штуку Он
подбегает к влюбленному и показывает ему длинный язык Влюбленный бьет с
размаху паяца по голове тяжким деревянным мечом. Паяц перегнулся через
рампу и повис. Из головы его брыжжет струя клюквенного сока.
Паяц
(пронзительно кричит)
Помогите! Истекаю клюквенным соком!
Поболтавшись, удаляется. Шум. Суматоха. Веселые крики: "Факелы!
Факелы! Факельное шествие!" Появляется хор с факелами. Маски толпятся,
смеются прыгают.
Хор
В сумрак - за каплей капля смолы
Падает с легким треском!
Лица, скрытые облаком мглы,
Озаряются тусклым блеском!
Капля за каплей, искра за искрой!
Чистый, смолистый дождь!
Где ты, сверкающий, быстрый,
Пламенный вождь!
Арлекин выступает из хора, как корифей.
Арлекин
По улицам сонным и снежным
Я таскал глупца за собой!
Мир открылся очам мятежным,
Снежный ветер пел надо мной!
О, как хотелось юной грудью
Широко вздохнуть и выйти в мир!
Совершить в пустом безлюдьи
Мой веселый весенний пир!
Здесь никто понять не смеет,
Что весна плывет в вышине!
Здесь никто любить не умеет,
Здесь живут в печальном сне!
Здравствуй, мир! Ты вновь со мною!
Твоя душа близка мне давно!
Иду дышать твоей весною
В твое золотое окно!
Прыгает в окно. Даль, видимая в окне, оказывается нарисованной на
бумаге. Бумага лопнула. Арлекин полетел вверх ногами в пустоту.
В бумажном разрыве видно одно светлеющее небо. Ночь истекает,
копошится утро. На фоне занимающейся зари стоит, чуть колеблемая
дорассветным ветром, - Смерть, в длинных белых пеленах, с матовым
женственным лицом и с косой на плече. Лезвее серебрится, как опрокинутый
месяц, умирающий утром. Все бросились в ужасе в разные стороны. Рыцарь
споткнулся на деревянный меч. Дамы разроняли цветы по всей сцене. Маски,
неподвижно прижавшиеся, как бы распятые у стен, кажутся куклами из
этнографического музея. Любовницы спрятали лица в плащи любовников. Профиль
голубой маски тонко вырезывается на утреннем небе. У ног ее испуганная,
коленопреклоненная розовая маска прижалась к его руке губами.
Как из земли выросший Пьеро медленно идет через всю сцену, простирая
руки к Смерти. По мере его приближения черты Ее начинают оживать. Румянец
заиграл на матовости щек. Серебряная коса теряется в стелющемся утреннем
тумане. На фоне зари, в нише окна, стоит с тихой улыбкой на спокойном лице
красивая девушка - Коломбина.
В ту минуту, как Пьеро подходит и хочет коснуться ее руки своей
рукой,- между ним и Коломбиной просовывается торжествующая голова автора.
Автор
Почтеннейшая публика! Дело мое не проиграно! Права мои восстановлены!
Вы видите, что преграды рухнули! Этот господин провалился в окошко! Вам
остается быть свидетелями счастливого свиданья двух влюбленных после долгой
разлуки! Если они потратили много сил на преодоление препятствий,- то
теперь зато они соединяются навек!
Автор хочет соединить руки Коломбины и Пьеро. Но внезапно все
декорации взвиваются и улетают вверх. Маски разбегаются. Автор оказывается
склоненным над одним только Пьеро, который беспомощно лежит на пустой сцене
в белом балахоне своем с красными пуговицами.
Заметив свое положение, автор убегает стремительно.
Пьеро
(приподнимается и говорит жалобно и мечтательно)
Куда ты завел? Как угадать?
Ты предал меня коварной судьбе.
Бедняжка Пьеро, довольно лежать,
Пойди, поищи невесту себе.
(Помолчав.)
Ах, как светла - та, что ушла
(Звенящий товарищ ее увел).
Упала она (из картона была).
А я над ней смеяться пришел.
Она лежала ничком и бела.
Ах, наша пляска была весела!
А встать она уж никак не могла.
Она картонной невестой была.
И вот, стою я, бледен лицом,
Но вам надо мной смеяться грешно.
Что делать! Она упала ничком...
Мне очень грустно. А вам смешно?
Пьеро задумчиво вынул из кармана дудочку и заиграл песню о своем
бледном лице, о тяжелой жизни и о невесте своей Коломбине.
1906
КОММЕНТАРИИ
Сборники своих пьес Блок издавал трижды - в 1908, 1916 и 1918 годах. В последние годы жизни Блок планировал наиболее полное издание своего "Театра", которое, однако, при жизни поэта осуществлено не было. Драматические произведения Блока печатаются в настоящем издании по т. 4 Собрания сочинений А. Блока в 8 томах с проверкой и правкой по сборнику "Театр" 1918 года (и правленной Блоком корректуре этого издания, Институт русской литературы АН СССР, Ленинград) и ряду разрозненных публикаций 1918-1921 годов.
Балаганчик
Печатается по тексту сборника "Театр" (изд-во "Земля", П., 1918).
Пьеса создана Блоком в результате глубокого кризиса в его сознании отвлеченно-возвышенных идеалов "Прекрасной Дамы" и "вечной женственности" (в крайне абстрактной трактовке этого символа московскими мистиками - "соловьевцами", к кругу которых принадлежал поначалу и Блок). Пьеса имеет и непосредственно биографический подтекст, проникающий "Балаганчик" постольку, поскольку "земным объектом" культа Прекрасной Дамы для "мистических друзей" Блока Б. Бугаева (Андрея Белого) и С. Соловьева оказалась жена поэта Л. Д. Менделеева-Блок. Об этих сторонах блоковского замысла рассказывают воспоминания о Блоке Андрея Белого (в журнале "Эпопея", NN 1-Ъ за 1922-1923 годы) и записки Е. Иванова (Блоковский сборник, Тарту, 1964), а также неопубликованные воспоминания Л. Д. Блок "И были и небылицы о Блоке и о себе", хранящиеся в Центральном государственном архиве литературы и искусства - ЦГАЛИ - в Москве.
Блок выступает критиком "московских мистиков" и наивного юношеского культа "Девы" не только с позиции чисто личного опыта. В "Балаганчике" отразилось обострившееся в то время внимание Блока к историческому и общественному. "Балаганчиком" запечатлено кратковременное обращение Блока к выдвигавшимся тогда его другом Г. Чулковым идеям т. н. "мистического анархизма" и даже некоторое организационное сближение с "мистическими анархистами" через участие в альманахе "Факелы", где в апреле 1906 года и был опубликован текст пьесы (ср. введенные Блоком в текст выкрики "Факелы! Факелы!" в финале действия). О "мистическом анархизме" как родившейся под влиянием революции 1905 года философии "абсолютной свободы" и "разрушения истории" Г. Чулков рассказывает в книге воспоминаний "Годы странствий" (М., 1930, стр. 74, 85-87, 135-136). Балаганом оказывается у Блока и мистический ажиотаж "соловьевцев", позировавших "тайным" характером и" культа, недоступностью их знания для "непосвященных", и общая атмосфера в русском "просвещенном обществе" того времени (в частности, чаяния конституционных перемен). При этом Блок идет даже на пародирование своих собственных образов, на которых без всякого сарказма строится поэма того же времени "Ее прибытие" (т. 2 наст, издания). Социальность в духе Г. Чулкова не является, однако, ведущим элементом в содержании "Балаганчика" - пьесы многозначной и многоплановой по самому замыслу. От "мистического анархизма" Блок вскоре уходит к исторнко-патриотической теме Родины (в драме "Песня Судьбы" и стихотворениях третьей книги). См. также примечания к пьесам "Король на площади" и "Незнакомка".