Они блуждали уже больше часа и за все это время не сказали почти ни слова. Они бы могли поговорить побольше об уроке истории, на котором Сократик схватил двойку, и осудить Сергея Яковлевича, могли бы вспомнить Ивана, но они молчали. Шли сосредоточенные и молчаливые. Да и кто сказал, что настоящее веселье - это когда кто-нибудь без умолку трещит языком? Нет, только не Сократик и не Тошка.
- Мне надо позвонить маме, - сказала Тошка и вошла в будку автомата.
Сократик увидел при слабом желтоватом огоньке будки, что у Тошки волосы потемнели от дождя и промокло пальто.
Она стояла, крепко сжав губы, и ждала, когда там, на другом конце провода, снимут трубку, и ей казалось, что она звонит из какого-то другого мира.
- Мама, - сказала она. - Я встретила одного товарища... Из класса.
- Товарища? - спросила мама.
- Товарища, - эхом ответила Тошка.
- Какого товарища? - настойчиво спросила мама.
- Ты его знаешь... Мне неудобно...
Сократик отошел от будки, чтобы Тошке было "удобно".
Тогда она прикрыла дверь и шепнула:
- Сократика, только ты не говори Ивану...
Тошка распахнула дверь автомата и подплыла к Сократику: она готова была продолжать совместное путешествие.
- Что самое ценное в жизни? - вдруг спросил Сократик.
- Человеческая жизнь, - ответила Тошка.
- Неправда, - сказал Сократик. - Сейчас я убью тебя фактом. - Он всех всегда убивал фактами. - Если самое главное человеческая жизнь, то почему иногда люди идут на смерть?
- Например? - спросила Тошка.
- Например? Революционеры, ученые, летчики, космонавты!.. Идея - вот что самое главное в жизни.
- А почему тебя прозвали Сократиком? - спросила Тошка.
- Был такой философ в Древней Греции. Сократ. Я раньше ничего о нем не знал. Честно. А когда умер отец, я перестал разговаривать. Вот даже иногда хотелось что-нибудь сказать, а не мог. Однажды на уроке меня спросили, почему я все молчу. Тогда Зинка - она пыталась все меня рассмешить - сказала: "Он думает... Он Сократ... У него Сократова голова..." Честно. И с тех пор пошло: Сократик, Сократик... Прибавили наши остряки частицу "ик", потому что я был самый маленький в классе.
Тошка посмотрела на свое плечо, оно было чуточку выше плеча Сократика, ну самую чуточку, но все-таки выше. Потом их плечи вдруг сравнялись, а у Сократика стала какая-то неестественная походка. Тошка догадалась - он шел на носках. Она закусила губу, чтобы не засмеяться, но потом у нее в голове снова зазвенела песенка, и весь смех как рукой сняло. Она чуть-чуть отстала от него, чтобы их плечи не были рядом и чтобы он мог идти нормально, потому что сколько можно идти на носках.
- А ты знаешь, наш Иван все время был ниже меня ростом, - сказала Тошка. - Он за это лето вымахал.
Они вошли наконец в гастроном на Смоленской площади, и Сократик, который не хотел говорить о своем росте и не хотел, чтобы его жалели, сказал:
- Давай выпьем коктейль молочный...
- Можно, - ответила Тошка. - Если ты одолжишь мне деньги, а то у меня ни копейки лишней.
Сократик разжал кулак и показал серебряный рубль, заветный рубль, на который он мечтал приобрести что-нибудь нужное. Например, перочинный ножик, которым удобно было бы вырезать всякие штучки из дерева.
Они встали в вечную очередь к стойке молочных коктейлей среди взрослых девушек и парней и стали слушать, как те громко, не стесняясь, разговаривали, а парни исподтишка покуривали сигареты.
Сократик любил прислушиваться к случайным разговорам, ему нравилось узнавать чужие маленькие тайны, которые неожиданно влетали в него, и он ими жил и подолгу о них думал. Он всегда искал в толпе друзей, или ловил острое словцо, или улыбку, или чье-то хорошее настроение, или принимал чью-то заботу на себя.
Впереди них стояли парень и девушка, худые и долговязые. Парень был в куртке, с рюкзаком за плечом, а девушка в пальто с модным разрезом.
- Вчера встретил Лизу, когда возвращался из института, - сказал парень. - Показал ей это. - Парень поболтал в воздухе пальцем с обручальным кольцом.
- Ну и как она отреагировала? - спросила девушка.
- Говорит: "Вы счастливые сумасшедшие... И, конечно, подонки... Не могли устроить по такому случаю сабантуй?" Я ей сказал: "Денег ни копейки, все ушло на экипировку". Рассказал, что купили байдарку и совершили путешествие... А она говорит: "Мы придем со своим шампанским..."
- В воскресенье, видно, всем классом завалятся, - сказала девушка и посмотрела на Сократика и Тошку.
А те стояли, как мыши, и не знали, что делать, и боялись разговаривать, и девушка перехватила напряженный взгляд Сократика и поняла, что он слышал их разговор.
Она вытянула шею и что-то зашептала на ухо парню, а тот посмотрел на Тошку и Сократика, согласно кивнул головой, а она ему что-то шептала, шептала, а он слушал ее и чуть грустно, чуть мудро, повзрослевше улыбался.
Потом, когда они уже все вчетвером стояли с бледно-розовым коктейлем в стаканах, парень вдруг улыбнулся им и сказал:
- За хороший вечер!
И Тошка ответила:
- Спасибо!
И больше никто ничего не сказал. Они допили свои стаканы, поставили их на стойку и разошлись. Только Сократику стало жалко, что нельзя первого встречного сделать другом на всю жизнь.
Но все же эта случайная встреча изменила их в чем-то: они стали смелее, увереннее. Они громко разговаривали на виду у всех. Тошка командовала Сократиком, посылая его то в одну очередь, то в другую. И Сократик даже признался Тошке, что его никто не посылал в магазин, и от этого им стало еще лучше. Наконец они купили все, что им полагалось, и вышли из гастронома.
Сократик проводил Тошку до самого подъезда.
- Ну иди гуляй дальше, - сказала она, засмеялась и добавила: - Печорин, - повернулась и вбежала в подъезд.
Испарилась, растаяла в дверях.
Сократик еще постоял несколько минут и побежал домой.
Он чувствовал во всем теле необычную легкость. Ему хотелось гулять и гулять, разговаривать с людьми, и тот мир, который только что его огорчал, куда-то отошел, а здесь была эта легкость и ясность. Он вспомнил весь путь, что проделал с Тошкой, и представил, что она по-прежнему идет рядом с ним.
И ему захотелось от непонятной радости разбудить этот сонный переулок. 14
Сократик открыл дверь и подумал, что сейчас он увидит Тошку. Ему так хотелось после вчерашнего увидеть Тошку, и тут у него что-то заныло в груди и изнутри полыхнуло ему в лицо: он увидел Ивана, который стоял в окружении ребят.
Сократик вошел в класс, и толпа молча расступилась перед ним, и он сразу понял, что все все знают. Они знают о том, что он, Сократик, ни разу не был у Ивана за время болезни, ни разу в жизни не встречался со знаменитым летчиком Кулаковым и никаких историй от него не слышал.
Все-все смотрели на Сократика. Только Тошка отвернулась, и он видел ее высокий рыжий хохолок на макушке.
- А, Сократ-ик, - сказал наконец Иван, при этом, произнеся частицу "ик", нарочно громко и издевательски икнул. - По совместительству барон Мюнхаузен. Лучше бы двойку по истории исправил, чем заниматься трепотней. - Иван произнес это жестко и решительно, как какой-нибудь диктатор, который привык приказывать и чувствовать себя всегда правым.
Сократик промолчал, не нашелся что ответить, не сумел все обратить в шутку, не сумел захохотать и ловко спрятаться за этим, не сумел просто сказать: "Извини, Иван, я пошутил". Он почти не слышал слов Ивана, а только ощутил их как острую боль, как невероятное унижение, которому не будет конца. Теперь он навсегда потерял друга. Навсегда потерял право быть равным среди всех и навсегда-навсегда потерял тот вечер, который еще накануне сделал его таким необычайно счастливым.
Сократик прошел к своему месту и тихо сел за парту. Он поднял впервые за эти долгие минуты глаза и отыскал в толпе того, кто его предал. Рябов стоял рядом с Иваном. Их глаза встретились, и Рябов тут же отвернулся.
Значит, его предал все-таки Рябов. Ну что ж, это его дело. Он, Сократик, никогда не был и не будет ни предателем, ни доносчиком.
Рябов даже не понял, как это произошло. Просто ему захотелось выслужиться перед Иваном, и он выложил все о Сократике. Теперь же Рябов больше всего боялся, что Сократик ему ответит тем же и расскажет про фотографию Тошки Кулаковой. 15
Ночью Сократик неожиданно проснулся, его подбросило на кровати, точно внутри у него что-то взорвалось. Он сразу вспомнил Геннадия Павловича, потом Ивана и еще раз пережил весь ужас их разговора. Потом вспомнил, как после школы шел следом за Тошкой, надеясь, что она его окликнет, но Тошка ни разу не оглянулась. А если бы и оглянулась, разве он смог бы подойти к ней? Нет, он просто ничтожный человек, и правильно Тошка сделала, что не оглянулась, и правильно, что Иван оскорбил его... Все, все правильно, только ему не стало легче от сознания собственного ничтожества.
Ничего хорошего не вспомнишь ночью, когда вот так неожиданно проснешься.
Сократик услышал, что в соседней комнате разговаривают. Это до сих пор не спали мать и дед. Он хотел крикнуть им, чтобы разрубить ночное одиночество, но тут же, конечно, вспомнил, что весь вечер не разговаривал с матерью.
Началось с того, что он зашел в трикотажный магазинчик, чтобы посмотреть на свою новую знакомую. Сократик не видел ее с тех пор, как они потерялись в тоннеле, но оказалось, что она там уже не работает. Он повернулся, чтобы уйти, и увидел Геннадия Павловича, входящего в магазин.
Сократику не хотелось с ним встречаться, и он, чтобы задержаться, спросил имя той девушки. Ему ответили, что Наташа. Тем временем он скосил глаза: Геннадий Павлович стоял у окна и смотрел на улицу.
Ясно было, кого он здесь подстерегал. И это было не в первый раз. Как-то Сократик видел Геннадия Павловича, болтающегося около кинотеатра, который помещался в их доме. Когда тот заметил Сократика, то громким, неестественным голосом стал спрашивать, нет ли у кого лишнего билетика.