Мне вреден первый ряд, и говорят –
От мыслей этих я в ненастье ною.
Уж лучше – где темней, - в последний ряд,
Отсюда больше нет пути назад,
И за спиной стоит стена стеною.
И хотя чувствуется что-то тут не так, и нее от хорошей жизни эта любовь к последнему ряду, автор настаивает на своем, доводя исходный тезис до надрывной кульминации:
И пусть хоть реки утекут воды,
Пусть будут в пух засалены перины,
До лысин, до седин, до бороды –
Не выходите в первые ряды
И не стремитесь в примы-балерины.
Мы вроде бы уже приняли эту точку зрения, убедились и согласились с тем, что не надо в первые ряды рваться, что лучше довольствоваться малым. Но … последний куплет ставит все с ног на голову.
Надежно сзади, но бывают дни –
Я говорю себе, что выйду первой
Не стоит вечно пребывать в тени –
С последним рядом долго не тяни,
А постепенно пробивайся в первый.
Вот те раз! Куда зовет нас автор – в последний ряд или в первый? Но, пожалуй, лучше пояснить это русской пословицей, записанной В.И.Далем: «Думай двояко, а делай, однако». Пословица эта могла бы послужить эпиграфом ко всему написанному Высоцким. Сам он умел достойно держаться и в последнем ряду, и в первом.
Мужественно терпел все тяготы последнего ряда: непечатание, вырезание песен из фильмов, все ограничения и преследования. Но, слыша зов судьбы, чувствуя, как жаждут люди его песенного слова, без страха выходил в первый ряд, вел со своими современниками разговор о самом главном и самом трудном.
СЛОВО – ОБРАЗ – СЮЖЕТ – таков ход мысли Высоцкого. А поскольку слова его непрерывно волновали, то его поэтический словарь и перерастал в энциклопедию нашей жизни. «Слово Высоцкого – это ледоход русского стиха. Как ледоход нашего общественного сознания. Этот лозунг, эти скрежущие звуки – голос нашего времени, это путь к новой гармонии, - она придет, не раньше, чем льды растают».
Высоцкий постоянно обращался к сконцентрированной языковой мудрости, не пассивно и эксплуатируя, а творчески продолжая и развивая. Повышенное содержание фразеологизмов в языке поэта, его склонность к производству собственных устойчивых выражений, «крылатых слов», уже вошедших в общенародный и общелитературный язык, привлекало нас в литературном наследии Владимира Семеновича. Например, устойчиво выражение «козел отпущения», верный своему принципу «разберемся» Высоцкий разбирает и вновь свинчивает, придавая ему уже новое значение. Козел становится у него не просто жертвенным предметом, а социальным типом с определенной историей, (он высмеивал агрессивное невежество, зависть, злобу, но обыкновенность никому никогда в вину не ставил).
Персонаж песни – просто человек, не принадлежащий к правящему классу.
Но заметили скромного Козлика
И убрали в козлы отпущения…
Что это за должность такая? Это вообще выдвижение, повышение, выход в «начальники», т.е. движение вверх, но не до самых высот, где пребывают реальные держатели власти. А может быть, в «передовики», в пассивный состав партийных или советских органов. Помните, «стахановец, гагаповец, загладовец», которого завалило в шахте? И те, и другие – козлы отпущения.
Например, Медведь – баламут и плут –
Обхамит кого-нибудь по-медвежьему, -
Враз Козла найдут, приведут и бьют –
По рогам ему и промеж ему…
Не противился он, серенький насилию со злом,
А сносил побои весело и гордо.
Сам Медведь сказал: «Ребята я горжусь Козлом –
Героическая личность, козья морда!».
Номенклатурного Медведя ведь семьдесят лет нельзя было критиковать ни в коем случае. Для того всегда использовался «начальничек» пониже, на которого все можно списать и свалить. Ну и Козел-передовик тоже был нужен в системе агитации и пропаганды, чтоб было кем «гордиться»! Тут и появляется «стахановец, гагаповец, загладовец», организует ему показатели «Гертруду» (на героев ведь был план по ведомствам и территориям), подержат лет пять-десять в почетном выборном органе, а там и забудут.
Жизнь Козла – выдвиженца нелегка, и по сравнению со свободной безответственностью «рядового труженика». И уж если Козел доберется до серьезной власти, то вам покажет «козью морду» - припомнит все унижения. На пути к высшей власти звереет он окончательно:
Он с волком жил – и по-волчьи взвыл, -
И рычит теперь по-медвежьему.
Так примерно можно эту сюжетную метафору истолковать, но есть в ней, еще один смысл – более широкий, более философичный. Песню можно прочесть еще как притчу о взаимоотношении «верхов» и «низов», власти и народа. Сильные мира сего очень склонны прикрываться народолюбием, нахваливать народ, доводя его тем временем до полного бесправия и изнеможения.
Берегли Козла как наследника, -
Вышло даже в лесу запрещение
С территории заповедника
Отпускать Козла отпущения.
Горький каламбур: Козла отпущения никуда не отпускают. Ни за границу, куда смертным выезжать было заказано. Ни за пределы места прописки. Да что там – не до жиру: лишь бы «территория» еще и зоной не оказалась с колючей проволокой!
Но времена меняются, «верхи», не имея возможности править, по-старому дают послабление, и, «низы» уже смелеют настолько, что начинают требовать социальной справедливости, равенства.
Эй вы, бурые, кричит, эй вы, пегие!
Отниму у вас рацион волков
И медвежие привилегии
Высоцкий не «вышел из народа», он всегда внутри этого народа жил, душой чувствовал его настроения. Поэтому ему не нужно было народ идеализировать. Если социальные вопросы не находят реального решения, в народе может пробудиться темная разрушительная стихия. Жестокость правления обернется жестокостью бунта
Он с волками жил – по-волчьи взвыл –
И рычит теперь по-медвежьему.
Это звучит, как предупреждение, как предостережение от поверхностной эйфории. Ведь недаром сегодня ответственно мыслящие и знающие народную жизнь люди вспоминают пушкинские слова: «Не приведи бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный».
Правдивость и острота реакции на волновавшие всех вопросы, в песнях Высоцкого звучат набатом, пробуждая гражданское сознание.
Большой резонанс в народе имел факт насильного отправления на пенсию в октябре 1964 года Никиты Сергеевича Хрущева. И Высоцкий пишет песню «Жил был дурачина-простофиля». В ней мы видим его гражданскую позицию на это событие, смелую и весьма дерзкую по тем временам.
Но был добрый этот самый простофиля
Захотел издать закон про изобилие.
Только стул подобных не терпел,
Как тряхнет и, ясно, тот не усидел.
И очнулся, добрый малый простофиля,
У себя на сеновале в чем родили.
Песня «Отберите орден у Насера» была посвящена событию вручения Звезды Героя Советского Союза президенту Египта Насеру и маршалу Египта Амеру (май 19864 г) все тем же нашим советским лидером Н.С.Хрущевым. Подобное беззастенчивое разбазаривание знаков национальной гордости вызвало у простых советских людей, к которым относился и Высоцкий, чувство глубокого недоумения и горечи.
Потеряю истинную веру –
Больно мне за наш СССР
Отберите орден у Насеру –
Не подходит к ордену Насер!
Далее, уже через политический портрет этого «доброго простофили»
Можно даже крыть с трибуны матом,
Раздавать подарки вкривь и вкось,
Называть Насера нашим братом
Но давать Героя – это брось!
Владимир Семенович заканчивает песню, выражая неоспоримое мнение 200-миллионного советского народа.
Почему нет золота в стране?
Раздарили, гады, раздарили!
Лучше бы давали на войне, -
А Насеры после б нас простили.
Песня слишком смелая по тем временам, за исполнение которой (да за одно обращение «гады») к автору могли бы применить самые устрашающие меры. Но Н.С.Хрущева с поста сместили, и песня оказалась, как нельзя к месту, одной из посредниц разоблачения культа личности.
Некой видимостью чувства боязни к власти придержавшим продиктовано написание Высоцким песен «китайского цикла»: «В Пекине очень мрачная погода (1963 г.).» Мао-Цзедун – большой шалун (1964 г.), «Возле города Пекина (1965 г.), «Как-то раз цитаты Мао прочитав (1965 г.). Эта видимость, вуаль, является следствием объяснимого пожелания быть привлеченным к ответственности не за «аморалку», а по политическим мотивам.
Мы сами знаем, где у нас чего,
Так наш ЦК писал в письме открытом, -
Мы одобряем линию его!
Но уже в 1966 году мы читаем у Высоцкого горькие размышления о новом правительстве.
И если б наша власть была
Для нас для всех понятная…
А нынче жизнь проклятая.
Эпоха всеобщего «одобрямса» успешно продолжалась и при новом Генсеке Л.И.Брежневе. А голос Высоцкого все громче вырывался, выплескивался в наши умы и души:
Подымайте руки,
В урны суйте
Бюллетени, даже не читав,
Помереть от скуки
Голосуйте,
Только, чур, меня не приплюсуйте,
Я не разделяю ваш устав!
Назревающая реабилитация Иосифа Сталина главными партийными идеологами брежневского руководства в 1968 году послужила темой для создания «Баньки по белому». В ней уже Высоцкий (в отличие песни о человеке и мангустах) ведет речь о видных политических деятелях без намеков и символов, хотя тоже с философическим уклоном. Этот уклон оригинален тем, что нетривиальные мысли вкладываются – и при том весьма естественно – в уста «простых персонажей». Рассказчик с профилем Сталина, наколкой «на левой груди» исповедуется нам: