обычный размер пьес. Они сочетают живые, индивидуализированные образы с
обобщенными, подчеркнуто типизированными персонажами: так, в "Бранде" лишь
часть персонажей наделена личными именами, а другие фигурируют под
наименованиями: фогт, доктор и т. п. По обобщенности и глубине проблематики
"Бранд" и "Пер Гюнт", при всей своей обращенности к специфическим явлениям
норвежской действительности, ближе всего к "Фаусту" Гете и к драматургии
Байрона.
Основная проблема в "Бранде" и "Пере Гюнте" - Судьба человеческой
личности в современном обществе. Но центральные фигуры этих пьес
диаметрально противоположны. Герой первой пьесы, священник Бранд, - человек
необычной цельности и силы. Герой второй пьесы, крестьянский парень Пер
Гюнт, - воплощение душевной слабости человека, - правда, воплощение,
доведенное до гигантских размеров.
Бранд не отступает ни перед какими жертвами, не соглашается ни на какие
компромиссы, не щадит ни себя, ни своих близких, чтобы выполнить то, что он
считает своей миссией. Пламенными словами он бичует половинчатость, духовную
дряблость современных людей. Он клеймит не только тех, кто ему
непосредственно противостоит в пьесе, но и все социальные установления
современного общества, - в частности, государство. Но хотя ему удается
вдохнуть новый дух в свою паству, бедных крестьян и рыбаков на далеком
Севере, в диком, заброшенном краю, и повести их за собой к сияющим горным
вершинам, его конец оказывается трагическим. Не видя ясной цели на своем
мучительном пути ввысь, последователи Бранда покидают его и - соблазненные
хитрыми речами фогта - возвращаются в долину. А сам Бранд гибнет, засыпанный
горной лавиной. Цельность человека, купленная жестокостью и не знающая
милосердия, также оказывается, таким образом, по логике пьесы осужденной.
Преобладающая эмоциональная стихия "Бранда" - патетика, негодование и
гнев, смешанные с сарказмом. В "Пере Гюнте", при наличии нескольких глубоко
лирических сцен, сарказм преобладает.
"Пер Гюнт" - это окончательное размежевание Ибсена с национальной
романтикой. Ибсеновское неприятие романтической идеализации достигает здесь
своего апогея. Крестьяне выступают в "Пере Гюнте" как грубые, злые и жадные
люди, беспощадные к чужой беде. А фантастические образы норвежского
фольклора оказываются в пьесе уродливыми, грязными, злобными существами.
Правда, в "Пере Гюнте" есть не только норвежская, но и общемировая
действительность. Весь четвертый акт, огромных размеров, посвящен скитаниям
Пера вдали от Норвегии. Но в наибольшей мере широкое, общеевропейское,
отнюдь не только норвежское звучание придает "Перу Гюнту" его уже
подчеркнутая нами центральная проблема - проблема безличия современного
человека, исключительно актуальная для буржуазного общества XIX века. Пер
Гюнт умеет приспособиться к любым условиям, в которые он попадает, у него
нет никакого внутреннего Стержня. Безличность Пера особенно примечательна
тем, что он сам считает себя особым, неповторимым человеком, призванным для
необычайных свершений, и всячески подчеркивает свое, гюнтовское "я". Но эта
его особость проявляется лишь в его речах и мечтах, а в своих действиях он
всегда капитулирует перед обстоятельствами. Во всей своей жизни он всегда
руководствовался не подлинно человеческим принципом - будь самим собой, а
принципом троллей - упивайся самим собой.
И все же едва ли не главным в пьесе и для самого Ибсена, и для его
скандинавских современников было беспощадное разоблачение всего того, что
казалось Священным национальной романтике. Многими в Норвегии и Дании "Пер
Гюнт" был воспринят как произведение, стоящее за границами поэзии, грубое и
несправедливое. Ганс Христиан Андерсен называл его худшей из когда-либо
прочитанных им книг. Э. Григ в высшей степени неохотно - по сути дела,
только из-за гонорара - согласился написать музыку к пьесе и в течение ряда
лет откладывал выполнение своего обещания. Притом в своей замечательной
сюите, во многом обусловившей мировой успех пьесы, он чрезвычайно усилил
романтическое звучание "Пера Гюнта". Что же касается самой пьесы, то
чрезвычайно важно, что подлинный, высочайший лиризм присутствует в ней
только в тех сценах, в которых нет никакой условной
национально-романтической мишуры и решающим оказывается чисто человеческое
начало - глубочайшие переживания человеческой души, соотносящиеся с общим
фоном пьесы как разительный контраст к нему. Это прежде всего сцены,
связанные с образом Сольвейг, и сцена смерти Осе, принадлежащие к самым
трогательным эпизодам в мировой драматургии.
Именно эти сцены в соединении с музыкой Грига позволили "Перу Гюнту"
выступить во всем мире как воплощение норвежской романтики, хотя сама пьеса,
как мы уже подчеркнули, была написана для того, чтобы полностью свести счеты
с романтикой, освободиться от нее. Этой своей цели Ибсен достиг. После "Пера
Гюнта" он полностью отходит от романтических тенденций. Внешним проявлением
этого служит его окончательный переход в драматургии от стиха к прозе.
Живя вдали от родины, Ибсен внимательно следит за эволюцией норвежской
действительности, бурно развивавшейся в эти годы в экономическом,
политическом и культурном отношении, и затрагивает в своих пьесах многие
насущные вопросы норвежской жизни. Первым шагом в этом направлении была
острая комедия "Союз молодежи" (1869), которая, однако, в своей
художественной структуре во многом воспроизводит еще традиционные схемы
комедии интриги. Подлинная ибсеновская драма с тематикой из современной
жизни, обладающая особой, новаторской поэтикой, создается лишь в конце 70-х
годов.
Но до того, в отрезке времени между "Союзом молодежи" и "Столпами
общества" (1877), внимание Ибсена привлекают широкие мировые проблемы и
общие закономерности исторического развития человечества. Это было вызвано
всей атмосферой 60-х годов, богатых большими историческими событиями,
завершением которых явилась франко-прусская война 1870-1871 годов и
Парижская коммуна. Ибсену стало казаться, что надвигается решительный
исторический перелом, что существующее общество обречено на гибель и будет
заменено какими-то новыми, более свободными формами исторического
существования. Это ощущение надвигающейся катастрофы, страшной и вместе с
тем желанной, получило свое выражение в некоторых стихотворениях (особенно в
стихотворении "Моему другу, революционному оратору"), а также в обширной
"всемирно-исторической драме" "Кесарь и галилеянин" (1873). В этой дилогии
изображена судьба Юлиана-отступника, римского императора, отрекшегося от
христианства и пытавшегося вернуться к древним богам античного мира.
Основная мысль драмы: невозможность возвратиться к уже пройденным этапам
исторического развития человечества и вместе с тем необходимость
синтезирования прошлого и современности в каком-то более высоком
общественном строе. Говоря терминами пьесы, необходимо синтезирование
античного царства плоти и христианского царства духа.
Но чаяния Ибсена не сбылись. Вместо крушения буржуазного общества
наступил длительный период его сравнительно мирного развития и внешнего
преуспеяния. И Ибсен отходит от общих проблем философии истории,
возвращается к проблематике повседневной жизни современного ему общества.
Но, уже раньше научившись не останавливаться на тех внешних формах, в
которых протекает человеческое существование, и не верить звонким фразам,
приукрашивающим действительность, Ибсен отчетливо осознает, что и на новом
историческом этапе внутри процветающего общества наличествуют болезненные,
уродливые явления, тяжелые внутренние пороки.
Впервые Ибсен формулирует это в своем адресованном Брандесу
стихотворении "Письмо в стихах" (1875). Современный мир представлен здесь в
виде прекрасно оборудованного, комфортабельного парохода, пассажирами и
командой которого, несмотря на видимость полного благополучия, овладевает
беспокойство и страх - им кажется, что в трюме корабля скрыт труп: это
означает, по поверьям моряков, неизбежность крушения судна.
Затем концепция современной действительности как мира,
характеризующегося радикальным разрывом между видимостью и внутренней.
сутью, становится определяющей для драматургии Ибсена - как для проблематики
его пьес, так и для их построения. Основным принципом ибсеновской
драматургии оказывается аналитическая композиция, при которой развитие
действия означает последовательное обнаружение неких тайн, постепенное
раскрытие внутреннего неблагополучия и трагизма, скрывающегося за вполне
благополучной внешней оболочкой изображаемой действительности.
Формы аналитической композиции могут быть весьма различны. Так, во
"Враге народа" (1882), где раскрывается трусость и своекорыстие как
консервативных, так и либеральных сил современного общества, где очень
велика роль внешнего, непосредственно разыгрывающегося на сцене действия,