Всадники остановили своих лошадей и ждали, что будет дальше.
- Он еще сбросит ее, - сердито пробормотал ветеринар. - Разве на но можно положиться!
Но в эту минуту Паола, не замечая подъехавших ителей, резко и пове- лительно выкрикнула какой-то приказ, с уверенностью настоящего кавале- риста всадилшпоры в шелковистые бока Франта, и тот опустил передние ноги и бескойно заплясал на месте.
- Стоит ли так рисковать? - мягко упрекнул Форрест жену, подъезжая к ней со своими спутниками.
- О, я умею спрляться с ним... - пробормотала она сквозь стиснутые зубы, в то времяак Франт, прижав уши и злобно сверкая глазами, оска- лился и, наверное, укусил бы Грэхема за ногу, если бы Паола вовремя не дернула за повод, опять вонзив ему шпоры в бока.
Франт вздрогнул, визгливо заржал и на минуту смирился.
- Старая игра - игра белого человека! - засмеялся Дик. - Она не боит- ся жеребца, и он это знает; он хитрит, неистовствует, она - вдвое; он беснуется, а она ему показывает, что такое настоящая свирепость.
Три раза, пока они были здесь, готовые в любую минуту повернуть своих лошадей и броситься на помощь, если Паола потеряет власть над жеребцом, Франт пытался встать на дыбы, и каждый раз Паола решительно, осторожно и твердо удерживала его с помощью мундштука и шпор, - и он наконец замер на месте, укрощенный и трепещущий, весь в поту и мыле.
- Так белые поступали всегда, - продолжал Дик, в то время как Грэхем весь отдался волнующему до жути схищению перед маленькой укротительни- цей. - Белый, борясь с дикаремпревосходил его своей свирепостью. Он превзошел его в упорстве, в разбоях, в скальпировании, в пытках, в людо- едстве. В сущности, белые съели гораздо больше людей, чем людоеды.
- Добрый день, - приветствовала Паола гостя, мужа и ветеринара. - Франт, кажется, наконец усмирен. Дайте взглянем на жеребят. Остерегай- тесь, мистер Грэхем, его зубов: он ужасный кусака. Держитесь от него по- дальше: ваши ноги вам еще пригодятся.
Когда представление с Франтом кончилось, жеребята мгновенно разбежа- лись, словно чем-то напуганные, и, резвясь, понеслись галопом по зелено- му лугу; но скоро, привлеченные неудержимым любопытством, вернулись и, столпившись возле всадников, внимательно разглядывали их; под предводи- тельством одной, особенно шаловливой гнедой кобылки они образовали по- лукруг и насторожили ушки.
Вначале Грэхем едва ли видел жеребят: он смотрел только на хозяйку в ееовой роли. "Неужели ее изменчивости нет пределов?" - спрашивал он себя, глядя на великолепное, потное, покоренное ею животное. Даже Горец, несмотря на свою массивность, казался кротким и ручным рядом с Франтом, который то и дело становился на дыбы и кусался, силясь сбросить всадницу с присущим ему утонченным коварством норовистого жеребца чистых кровей.
- Взгляни на нее, - прошептала Паола Дику, чтобы не спугнуть кобылки. - Как прелесть! Вот чего я добивалась. - Затем она обернулась к Ивэну. - Всегда в них найдется какой-нибудь недостаток, порок, совершенство почти невозможно. Но она - совершенство. Посмотрите на нее. Лучшего мне едва ли удастся добиться. Ее отец - Великий Вождь, если вы знаете наших призовых рысаков. Его продали за шестьдесят тысяч, когда он был уже ста- риком. Мы получили его на время. Она - единственный его приплод за се- зон. Но посмотрите! У нее его грудь и легкие! У меня был богатый выбор кобыл, подходивших по все статьям, а матка как будто не подходила, но я взяла ее. Упрямая старая дева. Но она была прямо создана для него. Это ее первый жеребенок; ей было восемнадцать лет, когда он родился. Я зна- ла, что будет хорошо. Достаточно было взглянуть на обоих - прямо как по заказу!
- Матка была токо полукровкой, - пояснил Дик.
- Зато у нее было много предков морганов, - тотчас же пояснила Паола, - и у нее полоса вдоль спины, как у мустангов. Эту мы назовем "Нимфой", хоть она и не войдет в племенные книги. Это будет моя первая безупречная верховая лошадь, я уверена; и моя мечта наконец осуществится.
У этой мечты четыре ноги, - глубокомысленно заметил Хеннесси.
- И пяти до семи разных аллюров, - весело подхватил Грэхем.
- А все же не нравятся мне эти кентуккийские лошади с их разнообраз- ными аллюрам - быстро возразила Паола, - они годятся только для ровной местности.ля Калифорнии, с ее ужасными дорогами, горными тропками и всем прочим, мне нужна только быстрая рысь, короткая или длинная, смотря по характеру почвы, и сокращенный галоп. Я даже не скажу, что это особый аллюр, а просто легкий, спокойный скок, но только в условиях трудной до- роги.
- Красавица! - восхищался Дик, следя блестящими глазами за гнедой к былкой, которая, осмелев, подошла совсем близко к укрощенному Франт и обнюхивала его морду с трепещущими и раздувающимися ноздрями.
- Я предпочитаю, чтобы мои лошади были почти чистокровками, а не впол, - горячо заявила Паола. - Беговая лошадь хороша на ипподроме, но для наших ежедневных нужд она слишком специализирована.
- Вот результат ачной комбинации, - заметил Хеннесси, указывая на Нимфу. - Корпус достаточно короток для рыси и достаточно длинен для крупного шага. Должен сознаться, я не верил в это сочетание, но вам все-таки удалось получить замечательный экземпляр.
- Когда я была молодой девушкой, у меня не было лошадей, - обратилась Паола к Грэхему, - а теперь я могу не только иметь их сколько угодно, но и сещивать их и создавать по своему желанию новые типы. Это так хоро- шо, что иногда мне не верится; и я скачу сюда, чтобы посмотреть на них и убедиться, что это не сон.
Она повернулась к Форресту и бросила ему благодарный взгляд. Грэхем видел, как они долго, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Ему стало ясно, какую радость доставляет Дику радость жены, ее юношеский эн- тузиазм и горячность. "Вот счастливец!.." - подумал Грэхем, но не пото- му, что у Дика было богатое имение и что дела его шли успешно, а потому, что Форресту принадлежала эта чудесная женщина, которая, не таясь, смот- рит на него сейчатаким открытым и благодарным взглядом. И он с недове- рием вспомнил заявление Эрнестины, дто Паоле тридцать восемь лет.
- Посмотри на его круп. Дик, - сказала она, концом хлыста показывая на какого-то черного жеребенка, жевавшего весеннюю траву. - Посмотри на его ноги и бабки. - И, обращаясь к Грэхему, добавила: - У Нимфы стати совсем другие и бабки гораздо длиннее, но я такого жеребенка и добива- лась. - Она с легкой досадой усмехнулась. - Мать его необычной свет- ло-гнедой масти, прямо новенькая двадцатидолларовая монета, и мне очень хотелось иметь лошадь ей в пару для моего выезда. Не скажу, чтобы ре- зультат оказался такой, какого я хела, хоть и получился превосходный рысак. Зато вон моя награда, видите - вороной; когда мы подъедем к мат- кам, я покажу вам его родного брата, но он не вороной, а караковый. Я ужасно огорчена.
Затем она указала на двух караковых жеребят, пасшихся рядом.
- Эти двое от Гыо-Диллона, знаете, - брата ЛоуДиллона. Они от разных маток и чуть-чуть разные по цвету, но, правда, великолепная пара? У них та же рубашка, что и у отца.
Она повернула свою укрощенную лошадь и стала тихонько объезжать та- бун, чтобы не распугать жеребят; часть все же брилась врассыпную.
- Посмотрите на них! - воскликнула она. - Пятеро совсем непородистые. Видите, как они поднимают передние ноги на бегу.
- Я совершенно ужден, что ты сделаешь из них призовых рысаков, - сказал Дик и снова заслужил благодарный взгляд, опять задевший Грэхема.
- Двое от болеерупных маток, - вот тот в середине и затем крайний слева; а те трое - от средних, да одного можно подобрать из остальных. Один отец, пять разных матерей - и оттенки гнедой масти немного разные. Но в общем из пяти получится недурная четверка, и притом все того же го- да. Правда, удачно?
- Я уже сейчас вижу среди двухлеток отличных лошадок, которых мы смо- жем продать для игры в поло. Намечайте, - обратилась она к Хеннесси.
- Если мистер Менденхолл не получит за чалого полторы тысячи, то лишь потому, что поло выходит из ды! - с увлечением воскликнул Хеннесси. - Я следил за этими жеребятами... А вот взгляните на того светлогнедого. Ведь какой был плохонький! Дайте ему еще годик - и посмотрите, что из него выйдет! Похож на коро? Ничуть! А что за родители! Еще годик, и можно прямо на выставку - настоящий серебряный доллар. Помните, с первой же минуты я поверил в него. Он, несомненно, затмит всякую эту бэрлин- геймскую дрянь. Когда он подрастет, отправляйте его сразу же на Восток.
Паола кивала, вниматело слушая Хеннесси, в ее устремленном на него взгляде светилась нежность, вызванная созерцанием этих молодых животных и всей полноты играющей в них жизни, за которую она была ответственна.
- Ужасно грустно, - призналась она Грэхему, - когда продаешь таких красавцев инаешь, что их сейчас же заставят работать.
Ее внимание было целиком поглощено животными, она говорила совершенно просто, без всякой рисовки и аффектации. Дик не удержался, чтобы не пох- валить ее Ивэну.
- Я могу перерыть целую библиотеку по коннозаводству и до одурения изучать менделистские законы - и все-таки я остаюсь идиотом, а она пони- мает все сразу. Ей незачем вникать во всякие руководства. Она обходится и без них и действует по какой-то интуиции, точно она колдунья. Ей дос- таточно взглянуть на табун маток, немного освоиться с ними - и она уже знает, что им нужно. Паоле почтисегда удается получить тот результат, к которому она стремится... Кре цвета, - правда, Поли? - поддразнил он ее.
Она тоже засмеялась, зубы ее блеснули. Хеннесси присоединился к их смеху, и Дик продолжал:
- Посмотрите на того жеребенка! Мы все знаем, что Паола ошиблась; но посмотрите на него! Она скрестилатарую чистокровную кобылу, которую мы считали уже ни на что не годнойс призовым жеребцом - получила жеребен- ка. Опять скрестила с чистокровкой; его дочь скрестила с тем же призовым жеребцом, опрокинула все наши теории и получила, - нет, вы взгляните на него, - замечательное пони для поло. В одм приходится перед ней прек- лониться; она не вносит в это никаких бабьих сантиментов. О, она весьма решительна! С твердостью мужчины, без вких угрызений, она отбрасывает все неполноценное и отбирает то, что нужно. Но вот тайной масти она еще не овладела. Здесь гений ей изменяет. Верно, Поли? Ты еще немало по- возишься, пока получишь Свою выездную пару, а тем временем придется тебе удовольствоваться Дадди и Фадди. Кстати, как теперь Дадди?