- Поправляется, благодаря заботам мистера Хеннесси, - отвечала Паола.
- Ничего серьезного, - заметил ветеринар. - Одно время дело с питани- ем разладилось. А новый конюх перепугался и поднял шум.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В течение всего пути от пастбища и до бассейна
Грэхем беседовал с маленькой хозяйкой и
держался настолько близко к ней, насколько позволяло
коварство Франта. Дик и Хеннесси, ехавшие впереди,были погружены в деловые разговоры.
- Бессонница мучила меня всю жизнь, - говорила Паола, слегка щекоча шпорой Франта, чтобы предупредить новое поползновение к бунту. - Но я рано научилась не давать ей влия на мои нервы и на мое настроение. Я еще в ранней молодости научилась извлекать из нее пользу и даже развле- чение. Это было единственным средством преодолеть врага, который, я зна- ла, будет преследовать меня всю жизнь. Вам, наверное, приходилось одоле- вать высокую волну, ныряя под нее?
- Да, не борясь и отдаваясь в ее власть, - ответил Грэхем, глядя на ее порозовевшее лицо и выступившие на нем от неустанной борьбы с беспо- койной лошадью мелкие, как бисер, капельки пота. Тридцать восемь? Неуже- ли Эрнестина соврала? Паоле Форрест нельзя было дать и двадцати восьми. Кожа у нее была как у совсем юной девушки, - такая же гладкая, упругая и прозрачная.
- Вот именно, - продолжала она, - не борясь. Опускаешься и поднима- ешься, точно поплавок, следуя ритму волны, чтобы опять набрать воздуху. Дик показал мне, как это делается. Так же и с бессонницей. Если я не мо- гу заснуть оттого, что возбуждена какими-то недавно пережитыми события- ми, я отдаюсь этим впечатлениям и тогда скорее выплываю из их бурного потока, и мною овладевает забытье. Я заставляю себя переживать все вновь и вновь, с разных сторон, волнующие меня картины, которые не дают мне забыться.
Например, вчерашняя история с Горцем. ночью пережила ее сызнова - как действующее лицо; затем - как посторонний зритель: как девушки, вы, ковбой, а главное - мой муж. Потом я к бы написала с нее картину, мно- го картин, со всяких точек зрения, и развесила их, а потом принялась рассматривать, точно увидела впервые. И я ставила себя на место разных зрителей: то старой девы, то педанта, то маленькой школьницы, то гречес- кого юноши, жившего несколько тысяч лет назад. Затем я положила ее на музыку, сыграла на рояле и представила себе, как она должна звучать в большом оркестре или на духовых инструментах. Я спела ее, продекламиро- вала как балладу, элегию, сатиру и среди всего этого наконец заснула. Я поняла, что спала, только проснувшись сегодня в полдень. В последний раз я слышал как часы били шесть. Шесть часов непрерывного сна - это для меня большая удача.
Когда она кончила свой рассказ, Хеннесси свернул на боковую дорогу, а Форрест подождал жену и поехал рядом с ней с другой стороны.
- Хотите дерть пари, Ивэн? - спросил он.
- На что, хотел бы я знать прежде всего, - отозвался тот.
- На сигары... а пари, что вам не догнать Паолы вассейне в течение десяти минут, - впрочем, нет - пяти; вы, насколько помню, прекрасный пловец.
- О, дай ему. Дик, больше шансов для победы! - великодушно отозвалась Паола. - Десять минут - это много, он устанет.
- Но ведь ты не знаешь его как пловца, - возразил Дик. - И ни во что не ставишь мои сигары. Он замечательно плавает. Он побеждал канаков, а ты понимаешь, что это значит!
- Ну что ж, может быть, я еще и передумаю с ним состязаться. А вдруг сразит меня, прежде чем я успею опомниться? Расскажи мне о нем и о его победах.
- Я тебе расскажу только одну историю. О ней до сих порспоминают на Маркизских островах. Это было в памятный ураган тысяча восемьсот девя- носто второго года. Ивэн проплыл сорок миль за сорок пять часов; и только он да еще один человек добрались до берега. Остальные были кана- ки, он один белый среди них, - однако он продержался дольше них, они все утонули...
- Но ведь ты как будто сказал, что спасся е кто-то? - прервала его Паола.
- Это была женщина, - отвечал Дик. - Канаки утонули.
- Значит, женщина была белая? - настаивала Паола.
Грэхем бросил на нее быстрый взгляд. Хотя Паола обратила свой вопрос к мужу, она повернула голову в его сторону, и ее вопрошающие глаза, смотревшие прямо, в упор, встретились с его глазами.
Грэхем выдержал ее взгляд и так же пмо и твердо ответил:
- Она была канака.
- Да еще королева, не угодно ли! - добавил Дик. - Королева из древ- нейше рода туземных вождей. Королева острова Хуахоа.
- Что же, королевская кровь помогла ей не утонуть, когда все канаки утонули, или вы? - спсила Паола.
- Я думаю, что мы оба помогали друг другу, особенно в нце, - отоз- вался Грэхем. - Мы временами уже теряли сознание - то о, то я. Только на закате мы добрались до земли, вернее, до неприступной стены, о кото- рую разбивались гигантские волны прибоя. Она схвата меня в воде и ста- ла трясти, чтобы как-нибудь образумить. Дело в том, что я намеревался здесь вылезть, а это означало конец.
Она дала мне понять, что знает, где мы находимся, что течение идет вдоль берега в западном направлении, и часа через два оно прибьет нас к тому месту, где можно будет выбраться на берег. Клянусь, я в течение этих двух часов или спал, или был без памяти. А когда я временами прихо- дил в себя и не слышал больше ревущего прибоя, я видел, что она в таком же состоянии, в как был сам перед тем. И тогда я, в свою очередь, на- чинал трясти ее и тормошить, чтобы привести в чувство. Прошло еще три часа, пока мы наконец очутились на песке. Мы заули там же, где вышли из воды. На другое утро нас разбудили жгучие чи солнца; мы уползли под дикие бананы, росшие невдалеке, нашли там пресную воду, напились и опять заснули. Когда я проснулся во второй раз, была ночь. Я снова напился во- ды, уснул и проспал дотра. Она все еще спала, когда нас нашла партия канаков, охотившихся в соседней долине на диких коз.
- Держу пари, что если уж утонула целая куча канаков, то скорее вы ей помогали, а не она вам, - заметил Дик.
- Она должна быть вам навеки благодарна, - сказала Паола, вызовом глядя на Грэхема, - и не уверяйте меня, что она не была молода и краси- ва, вероятно, настоящая золотисто-смуглая богиня, у
- Ее мать была королевой Хуахоа, - отвечал Грэхем. - А отец - англи- чанин, из хорошей семьи, ученый эллинист. К тому времени они уже умерли, и Номаре стала королевой. Она действительно была молода и красива, кра- сивее всех женщин на свете. Благодаря отцу цвет ее тела был не золотис- то-коричневый, а бледнозолотой. Но вы, наверное, слышали уже эту исто- рию...
Он вопросительно посмотрел на Дика, но тот покачал головой.
Из-за группы деревьев донеслись крики, смех и плеск, - они приближа- лись к бассейну.
- Вы должны как-нибудь досказь ее, - заявила Паола.
- Дик ее отлично знает. Не понимаю, почему скрыл ее от вас.
Она пожала плечами:
- Может быть, ему было некогда или не представлялось случая.
- Увы, эта история получила широкую огласку, - засмеялся Грэхем. - Ибо, - да будет вам известно, - я был одно время морганатическим - или как это называется - королем каннибальских островов, во всяком случае, одного райски прекрасного полинезийского острова, "где под шепот тропи- ческих рощ лиловый прибой набегал на опаловый берег", - замурлыкал он небрежно и соскочил с лошади.
- "И ночной мотылек трепетал на лозе, и пчела опускалась на кле- вер..." - подхватила Паола и внезапно всадила шпоры в бока Франта, кото- рый чуть не вонзил зубы ей в ногу. Затем она повернулась к Форресту, прося, чтобы он помог ей слезть и привязать лошадь.
- Сигары?! Я тоже участвую!.. Вам ее не поймать! - крикнул Берт Уэйн- райт с вышки в сорок футов. - Подождите минутку! Я иду к м!
И он действительно присоединился к ним, прыгнув в воду ласточй с почти профессиональной ловкостью и вызвав громкие рукоплескания девиц.
- Отличный прыжок! Мастерский! - похвалил его Грэхем, когда Берт вы- лез из бассейна.
Берт, сделав вид, что равнодушен к этой похвале, сразу же заговорил о пари.
- Я не знаю, какой вы пловец, Грэхем, - азал он, - но я вместе с Диком держу пари на сигары.
- И я, и яоже, - закричали хором Эрнестина, Льют и Рита.
- На конфеты, перчаи - словом, на все, чем вы готовы рискнуть, - добавила Эрнестина.
- Но ведь я тоже не знаю рекордов, миссис Форрест, - возразил Грэхем, записывая пари. - Однако если в течение пяти минут...
- Десяти, - поправила его Паола, - и стартовать от привоположных концов бассейна. Идет? Если вы только коснетесь меня, значит, поймали.
Грэхем с тайным восхищением оглядел Паолу. Она была не в белом шелко- вом трико, которое, видимо, надевала только в женском обществе, в ко- кетливом, модном купальном костюме из переливчатого синеватозеленого шелка - под цвет воды в бассейне; короткая юбка не доходила до колен, нежную округлость которых он тотчас же узнал. На ногах ее были длинные чулки того же цвета и маленькие туфельки; привязанные перекрещивающимися ленточками. На голове - задорная купальная шапочка: такая же задорная, как и сама Паола, когда она назначала десять минут вместо пяти.
Рита Уэйнрайт взяла в руки часы, а Грэхем направился к дальнему концу обширного бассейна в сто пятьдесятутов длиной.
- Смотри, Паола, - предупредил ее Дик, - действуй только аверняка, не то он тебя поймает. Ивэн Грэхем не человек, а рыба.
- А я уверен, что Паола возьмет верх, - заявил преданный Берт. - Я убежден,то и ныряет она лучше.