(1 вариант)
Дорогой мой, ненаглядный Володя, так трудно было решиться написать тебе это письмо и первой произнести какие-то слова… Но таить дальше от тебя всю ту нежность, ту сумасшедшую привязанность к тебе не могу, поэтому тебе придется меня выслушать.
Помнишь, в седьмом классе мы ходили в поход на лыжах? Утром в воскресенье, рано-рано, всей дружной ватагой отправились в зимний лес, такое замечательное утро, снега видимо-невидимо вокруг, сугробы белые, пушистые, с округлыми верхушками, так и хотелось зарыться в снег, плескаться, как большая птица, например чайка, смеяться, кричать от счастья, ведь там, впереди, на лыжах бежал ты, ты, ловко помахивая лыжными палками. Весь день мы бегали на лыжах, разожгли костер, сидели у огня, пели песни, ты играл на гитаре. Ах, Володька, мой самый лучший товарищ на свете, школьный друг, сумасшедшая моя радость, как же хорошо мне было в тот день! Среди белого раздолья, под соснами и елями, среди друзей. И все-таки ты был рядом в тот день, то и дело мелькала твоя фигура вдали, иногда ты оборачивался, что-то кричал весело и опять устремлялся вперед по просеке. Удивительное воспоминание, сразу ощущения свежести, легкого морозца, безбрежной радости, от которой я захлебываюсь даже сегодня, спустя несколько лет. Как странно, что у нас с тобой уже существуют общие воспоминания…
А потом, Володя, мы танцевали с тобой на школьных вечерах, на вечеринках у кого-нибудь из школьных друзей, дома у одноклассников, подолгу болтали на кухне, целовались на балконе — но все мимоходом, мимолетно, без объяснений, без признаний. Хотя мое чувство к тебе росло, крепло, прости за банальность, я не могла прожить ни дня без тебя, мне нужно было, чтобы где-то в дверном проеме возник ты, пусть на миг, на секунду, чтобы раздался твой голос, такой особенный для меня, манящий, увлекающий за собой. Твоя некая отрешенность, замкнутость, закрытость, несмотря на внешнюю раскованность и приветливость по отношению ко всем, меня чертовски всегда интриговала, Володька. «И вроде ты со мной, и вроде нет…» Помнишь такие строчки у Евгения Евтушенко? Наверное, ты никогда никому не будешь принадлежать в этой жизни, такова твоя природа, так ты устроен, родной мой мальчик, я заранее предчувствую, сколько беды ты принесешь женщинам, которые, как и я, подпадут под твое особое мужское очарование. Ты — ничей. Ты гуляешь, бродишь сам по себе. Господи, ну почему меня угораздило встретить тебя и полюбить?! Я постоянно мучаюсь мыслями о тебе, вспоминаю, придумываю что-то, брежу, сочиняю и молю об одном: «Володя, откликнись на мой зов». Я жду…
Твоя Красная шапочка
(2 вариант)
Сегодня солнце припекает уже совсем по-летнему, птицы галдят, сирень так душисто пахнет, дурманит голову, я целый день брожу как оглашенный по городу и представляю себе, что мы гуляем с тобой вместе этим майским днем. Лика, твое имя удивительно подходит этому солнечному дню, свежей зелени — молодой листве, первым цветам, пробудившейся весне. Как хочется все время повторять: Лика, Лика!
Пишу и сам пока еще не знаю, решусь ли отправить это письмо тебе. Может, просто сделаю бумажный кораблик из него и пущу его странствовать «по морям, по волнам». Послушай, а ты любишь читать письма? Любишь их получать? Сегодня, по-моему, писем уже почти никто не пишет, ни любимым, ни друзьям, ни родственникам, а я вот люблю писать письма, веду дневники, делаю иногда какие-то наброски ни с того, ни с сего. Представляешь, какой дуралей?
Далекая моя Лика, светлая-светлая, родная девочка, неужели все-таки надумаю отдать в твои руки свое послание?.. Черт возьми, как сильны, оказывается, во мне романтические настроения! Солнце, голубка моя, весна, разве удержишь в себе радость?!
Иногда думаю, ты просто блоковская девушка, поющая в церковном хоре, чистая, нежная, чуть строгая. Ты всегда так удивительно смотришься на улице, особенно на площади, такая величественная, недоступная, вся в себе. А я вижу тебя под сводами старинного особняка, в царской зале, где зеркала отражают твои синие-синие глаза, высокий лоб, копну золотых волос, твою стройность — сейчас прямо-таки наяву вижу тебя — ты ступаешь по паркету, глядя поверх чужих голов, и все взгляды устремлены на тебя, самую красивую гостью на этом балу. Лика! Пускай эта весна никогда не кончается, пусть все вокруг цветет прямо в душу, хорошо?
Давай воспарим с тобою под небеса, а? Чтобы только простор, только мы одни — вдвоем по весне… Что ж, прощай, письмо-кораблик, плыви по реке, роняй мои слова в воду, вдруг она услышит меня…