КРИМИНОЛОГИЯ
ЛЕКЦИЯ
ТЕМА № 8
ОСНОВЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КРИМИНОЛОГИИ
Время - 4 часа
План лекции:
1. Понятие и предмет политической криминологии
2. Преступная политика
3. Влияние тоталитарной политики на общеуголовную преступность
4. Преступления против конституционного осуществления политики
5. Криминологическая политика
6. Использование темы преступности в политике
1. Понятие и предмет политической криминологии
1. Термин политическая криминология в свое время работы был предложен профессором Д.А. Шестаковым для обозначения формирующейся в рамках общей криминологии отрасли, исследующей закономерности взаимосвязи преступности и политики. При этом в политике предполагалось рассматривать как правоохранительную, так и преступную ее стороны.
Первые научные публикации данной научной отрасли появились в России в начале 90‑х годов в связи с возникшей в обществе потребностью криминологического осмысления преступных злоупотреблений коммунистического режима.
Предмет политической криминологии включает в себя преступную политику; влияние тоталитарной политики на общеуголовную преступность; преступления против конституционного осуществления политики; криминологическую политику; политические спекуляции проблемой преступности. В настоящее время эта отрасль стала учебной дисциплиной.
2. Перед политической криминологией стоит задача по-новому осмыслить суть и объем проблемы преступности в области политики.
Политическая преступность складывается из воспроизводства преступлений как самого государства или, точнее выражаясь, преступлений, совершаемых от имени государства и олицетворяющих его преступную политику, так и против государства, против его конституционного строя.
2. Преступная политика
1. Преступления государства, олицетворяющие собой одну из форм организованной преступности, совершаются конкретными людьми, которые, в принципе, должны нести уголовную ответственность. Теоретически эти преступления могут быть разделены на две подгруппы: внутренние и международные.
2. Внутренняя преступная деятельность государства, к сожалению, пока прямо не криминализирована, т. е. за нее специально не установлена уголовная ответственность даже в новом УК РФ 1996 г. Обоснование соответствующих дополнений, которые следует внести в УК, представляет собой задачу, решение которой лежит на стыке уголовного права и политической криминологии. При этом, естественно, должны быть учтены исторические факты, в том числе имевшие место в России.
Так, осуществление под началом Ленина разрушительной антирусской, антироссийской политики красного террора, состоявшей в убийствах членов царской семьи, уничтожении элитарных слоев общества, разорении и физическом уничтожении сотен тысяч россиян. Ущерб национальной культуре, гонение на религию, растрата огромных культурных и материальных ценностей — все эти деяния компартии ленинского периода с учетом их вредоносности и количества, являются, по-видимому, наиболее разрушительными преступлениями за всю российскую историю.
Известный исследователь С.П. Мельгунов произвел расчет числа жертв ленинского террора. В 1920 г. в советской России действовало приблизительно 1000 коммунистических застенков (чрезвычайные комиссии, особые отделы, губернские революционные трибуналы, районные транспортные чрезвычайные комиссии, железнодорожные трибуналы, трибуналы военизированной охраны, войск внутренней охраны, войск внутренней службы и т. д.). В застенке совершалось в среднем пять убийств в день. Число застенков росло с расширением советской территории. Из этого вытекает, что в год уничтожалось приблизительно 0,5 млн людей, а за период с октября 1917 г. по октябрь 1924 г. их было умерщвлено по меньшей мере 3,5 млн.
Вред для страны политических преступлений Ульянова-Ленина и его окружения не идет ни в какое сравнение с вредом, приносимым общеуголовными преступлениями и может быть сопоставлен лишь с последствиями сталинского террора, который, с одной стороны, стал продолжением и развитием ленинского красного террора, а с другой — по целям и использованным для их достижения силам качественно изменил направление преступной коммунистической политики. В отдельные годы сталинского периода казни ни в чем неповинных людей исчислялись в Советском Союзе сотнями тысяч. Согласно демографическим расчетам И. Курганова, в невоенное время в процессе «революционных преобразований» с 1917 по 1959 г. народ СССР потерял 66 млн 700 тыс. человек. Близкие к этим цифры приводятся и другими исследователями. Соотнесение сталинского и ленинского этапов коммунистического террора в России — актуальная задача для политологов, криминологов, правоведов.
3. Международное политическое преступление или, точнее сказать, преступление, предусмотренное нормами международного права, представляет собой, как замечено А.И. Бойцовым, международно-противоправное деяние государства, нарушающее его исключительно важные международные обязательства; оно характеризуется общечеловеческой опасностью и международной противоправностью. Последняя представляет собой противоречие деяния международному обязательству.
Международные политические преступления отражены в УК РФ в главе 34 «Преступления против мира и безопасности человечества». К ним относится: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны; публичные призывы к развязыванию агрессивной войны; производство или распространение оружия массового поражения; применение запрещенных средств и методов ведения войны; геноцид; экоцид; наемничество; нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 353–360). Известные с древнейших времен эти преступления отнюдь не изжиты и сегодня, например, НАТО в отношении суверенной Югославии в 1999 г. вело агрессивную войну. Число преступников, ответственных за данное тягчайшее преступление, весьма обширно. Очевидно, что оно не исчерпывается лишь президентом США Б. Клинтоном и генеральным секретарем НАТО Х. Саланой.
3. Влияние тоталитарной политики на общеуголовную преступность
политический криминология преступность
1. Бытует представление, будто бы жесткий государственный режим, осуществляемый в обществах с тоталитарным политическим строем, обеспечивает сносный общественный порядок, позволяет держать преступность под контролем. По-видимому, до какой-то степени это мнение соответствует истине так же, как и распространенное суждение, согласно которому преступность — часть той цены, которую люди вынуждены платить за высшие блага свободы и демократии. Подтверждением тому служит небывалый всплеск преступности в России, последовавший за крушением советского строя. Впрочем, следует заметить, что первоначальная реакция общественного организма на свободу и демократизацию в первые годы перестройки (1986–1987), точно так же как это случилось четверть века назад в первой половине 60‑х годов (1962–1965) во время хрущевской оттепели, проявилась в виде заметного снижения преступного множества. И только затем, совпадая по времени с породившим у значительных масс населения разочарование отсутствием ожидаемого значительного положительного сдвига хозяйства страны, соответствующего ее потенциалу, и с ухудшением материального положения (безработица, крайне низкая зарплата и пенсия) значительной части населения, включая квалифицированных специалистов, начиная с 1988 г. преступное множество России возросло аналогично тому, как это происходило по мере нарастания «брежневского застоя» после 1965 г., но еще значительнее.
Преступность оживляется не только в ответ на расширение свободы и ослабление контроля, но также в ответ на ломку привычного образа жизни при отсутствии (наверное, это особенно характерно для России) ясной объединяющей страну цели и на крушение у определенной части населения надежд.
2. Однако анализируя взаимосвязь степени жесткости режима и размеров преступности, необходимо задаться вопросами: не преступен ли сам жесткий режим, удерживающий обычную уголовную преступность в определенных рамках? И если да, то какие преступления обременительнее для общества, те ли, которые являются делом рук обычных разрозненных уголовников, или же те, которые совершены самим государством? Применительно к России ответить на эти вопросы совсем не сложно. Для этого достаточно обратиться к самому надежному из известных криминологических показателей, т. е. к числу противоправного лишения людей жизни. Ясно, что количество зарегистрированных обычных уголовных убийств после перестройки достигло небывало большого числа. Изучение материалов МВД РФ показывает, что их ежегодное число во второй половине 90‑х годов колеблется около 30 тыс., а рассчитанный на 100 тыс. населения коэффициент — около 20. Столь большого числа этих преступлений на территории бывшей РСФСР, по-видимому, никогда прежде не регистрировалось. Очевидно также, что в прежние, в частности в 30–50‑е годы, таких преступлений здесь было заметно меньше. Но в какое сравнение могут пойти эти несколько десятков тысяч убийств с сотнями тысяч и миллионами казней, инициированных в различные годы в стране коммунистической партией?! Вот почему применительно к России утверждение о том, что тоталитарный режим в ней имел преимущества перед послеперестроечным в смысле обеспечения безопасности людей от преступных посягательств, ошибочно.
3. Любое общественное устройство не совершенно, не свободно от противоречий, не может в полной мере удовлетворить все социальные слои, а тем более всех людей и потому способствует прямо или опосредованно преступлениям. Но у отдельных видов социального строя имеются свои особенные наиболее ярко проявляемые возбудители преступности. У советского строя также были специфические причины массового преступного поведения, действие которых не только продолжилось после обвала коммунистического устройства, но даже усилилось в связи с расширением личных свобод и ослаблением контроля. Процессы, происходившие в советском обществе, воспроизводили причины обеих социально наиболее значимых разновидностей преступлений: насильственных и корыстных.