Москва. Кремль. Уже белокаменный. Царская трапезная. За трапезой Иван IV Грозный. Позади, за спиной царя, стольники. Супротив — князья да бояре. По бокам — охрана, опричники.
Царь Иван Васильевич в преотличнейшем настроении. Ну чем не повод превратить будничную трапезу в маленький, для своих, праздник? Открывая пированьице «в удовольствие свое и веселие», Грозный повелевает стольникам нацедить для опричнины заморского, сладкого, из царевых запасов вина. Сам же зорко следит, как пьют его верные слуги, ведь винопитие — еще и испытание на лояльность. Однако и удалые бойцы не лыком шиты: пьют как положено, пьют — царя славят, вино сладкое по губам течет. Иван доволен, но вдруг замечает, что один из них, из опричников, к золотому ковшу с золотым вином не притрагивается. Узнав в нарушителе дворцового этикета своего любимца Кирибеевича, грозно отчитывает его: «Неприлично же тебе, Кирибеевич, Царской радостью гнушатися; А из роду ты ведь Скуратовых, И семьею ты вскормлен Малютиной!..» Кирибеевич, лукавый и ловкий, как бес, разыгрывает перед царем, для него персонально, душещипательную сцену. Потому, мол, не пью — в золоченом ковше не мочу усов, — что до страсти влюбился в красавицу, а она от меня, недостойного, как от нехристя, отворачивается, полосатою фатою закрывается. Узнав, что зазноба его выдвиженца всего лишь купеческая дочка, Иван Васильевич смеется: мол, возьми перстенек мой яхонтовый, прикупи ожерелье жемчужное и пошли дары драгоценные ты своей Алене Дмитриевне. Сладишь дело — на свадьбу зови, ну а прежде свахе покланяйся…
Перехитрил-таки Малютин выкормыш самого Ивана Четвертого! И не врал ему вроде бы, все как есть на духу рассказывал, только правду последнюю при себе оставил: не поведал про то, что красавица «В церкви Божией перевенчана, Перевенчана с молодым купцом По закону нашему христианскому».
Свахе покланяйся? Без свах обойдемся! Главное — царь на его стороне. Да и сам он недаром в опричнине, здесь законникам делать нечего! Гостиный двор. Шелковая лавка купца Калашникова. За прилавком — хозяин. Пересчитывает деньги, разглаживает товар.
Дела у Степана Парамоновича идут успешно. А то, что сегодня баре богатые в его заведение не заглядывают, к деликатному товару не прицениваются, так ведь день на день не приходится. Но вот уж и вечер, зима, рано темнеет, гостиный двор давно опустел, пора и ему домой, к молодой жене, к милым деточкам. Хорош у Калашниковых дом — высок, ладен, под стать хозяину. Да уж ежели с утра не везет, так обязательно до ночи. Думал: деточки почивают, а они плачем плачут! Думал: жена ненаглядная его ужином на белой скатерти встретит, а ее и дома-то нету!
Сильно волнуется Степан Парамонович, спокойный он мужчина, выдержанный, а волнуется: снег, метель, мороз, темень — уж не случилось ли чего с Аленой Дмитриевной? Ох, случилось, случилось, и страшное! Опозорил ее Кирибеевич! И не где-нибудь, посередь улицы, словно тать, как зверюга, набросился, целовал, миловал, уговаривал! На глазах у соседей разбойничал. Те смеялись и пальцем показывали: мол, что деется, ну и бесстыжие!
Поверив, хотя и не сразу, что жена говорит ему правду, Степан Парамонович решает не откладывать дело в долгий ящик, благо обстоятельства складываются удачно. Завтра на Москве-реке — кулачные бои, и по случаю праздника — при самом царе. А где царь, там и псарня опричная. Вот и выйдет он тогда на опричника. Будет насмерть биться — до последних сил. Не осилит, так, может, братушки, может, младшеньких Бог и помилует, подсобит одолеть проклятого.
И они, младшенькие, не подводят своего «второго отца». Сначала слегка, по-житейски, не слишком довольные тем, что Степан повыдергивал их из покойных постелей, узнав, что случилось с дорогой их снохой, дают честное купеческое слово: «Уж тебя мы, родного, не выдадим». Берег Москвы-реки. Раннее утро. Зрители еще подтягиваются, но царь со свитою (бояре, дружина, опричнина) уже тут.
Первым, как и предвидел Калашников, выходит на ринг Кирибеевич. Возбужденный вчерашней «победой», он так агрессивен и так уверен в себе, что никто из его обычных противников не трогается с места. Вот тут-то, раздвинув толпу, и появляется Степан Парамонович. Кирибеевич, слегка удивленный (он-то сразу сообразил, что перед ним — новичок), предлагает простофиле представиться, чтобы знать-де, по ком панихиду служить. Разумеется, это шутка: биться до смерти он явно не собирается. Не тот случай. Да и царь-государь смертные исходы на кулачных ристалищах не одобряет. И только сообразив, что противник — законный муж Алены Дмитриевны, теряет самообладание. От недавнего куража и следов не осталось. И все-таки он, первый кулак царской опричной команды, чуть было не погубивший Степана Парамоновича удар, промеж ребер, под дых, предательски-подлый, наносит именно он. G трудом поднявшись, но моментально собравшись (минуту назад — почтенный купец, а в момент удара удалой боец), Калашников сваливает своего недруга замертво. Грозный, как опытный болельщик, видит, что оба поединщика работают не по правилам хорошей игры: по правилам ни под дых, ни в висок целить (специально) не полагается, и на правах судьи спрашивает убийцу: нехотя или по воле укокошил он слугу его верного, а если по воле, то за что и про что. На второй вопрос Степан Парамонович Калашников, естественно, ответить не может, а на первый отвечает сразу: «Я убил его вольной волею». Пораженный его искренностью (мог бы сослаться на неопытность, всем видно, что новичок), Иван Васильевич, играя лучшую из своих ролей — царя грозного, но справедливого, хотя и отправляет Калашникова на плаху, обещает исполнить предсмертную его просьбу: не оставить царскою милостью осиротевшее семейство. И, как ни странно, выполняет обещание! Алене Дмитриевне и сиротам — казенное содержание, а братьям Калашниковым — беспрецедентное право: «торговать безданно, беспошлинно» «по всему царству русскому широкому».
Алена Дмитриевна — жена купца Калашникова, соблазняемая Кирибеевичем. Ее характер предопределен семейно-родовым укладом. Замужняя женщина блюдет покой и быт семьи: встречает мужа, обихаживает детей, ходит в церковь и ведет замкнутый образ жизни, строго определенный обычаем. Соблазняя А. Д., Кирибеевич покушается на устои общества, и это справедливо оценивается как преступление, подлежащее наказанию. Образ А. Д. с этой точки зрения играет в поэме исключительно важную содержательную роль. Степан Калашников изумлен, видя свою жену «простоволосой», т. е. без платка на голове, без фаты, прикрывающей лицо, с расплетенными косами, растрепанными волосами. Появление замужней женщины в неубранном виде — позор для мужа и намек на ее грешные приключения. А. Д. — невольная жертва страсти опричника и последующей мести купца своему обидчику. Искушение, которому подверглась А. Д., воспринимается ею как дьявольское наваждение и разбойничье нападение («Живым пламенем разливаются Поцалуи его окаянные…»; «И остались в руках у разбойника…»). Обычай требовал, чтобы родственники вступились за оскорбленную женщину, но А. Д. «сиротинушка» и ее единственный защитник — муж.
Калашников Степан Парамонович — купец, хранитель родовых устоев и чести семьи. Имя «Калашников» заимствовано из песни о Мастрюке Темрюковиче (в вариантах, записанных П. В. Киреевским, упоминаются дети Кулашниковы, братья Калашнички, Калашниковы). Фабула, возможно, навеяна рассказом о чиновнике Мясоеде-Вислом, жена которого была обесчещена опричниками («История государства Российского» Н. М. Карамзина).
Частная жизнь К. отчетлива и размеренна; в ней все заранее определено. Постоянство жизненного уклада отражает устойчивость психологии. Всякое изменение внешнего быта означает катастрофу, воспринимается как несчастье и горе, предвещает беду. Недаром, придя «в свой высокий дом», К. «дивится»: «Не встречает его молода жена, Не накрыт дубовый стол белой скатертью, А свеча перед образом еле теплится».
И хотя социальные различия уже проникли в сознание (К. бросает упрек жене: «Уж гуляла ты, пировала ты, Чай, с сынками всё боярскими!..», а Иван Грозный спрашивает К.: «Или с ног тебя сбил на кулачном бою На Москве-реке сын купеческий?»); общий порядок и родовые отношения еще господствуют. К., как глава семьи, в ответе и за же жену, и за малых детушек, и за братьев. Он обязан вступиться за честь жены, за личную честь и честь семьи. Ему послушны и братья. Соблазняя жену К;, Кирибеевич наносит оскорбление не просто частному яйцу, купцу К., а всему христианскому люду, потому что К. — носитель семейных, родовых устоев, существующего общественного устройства. Именно защита народных, патриархально-родовых принципов жизни делает К.эпическим героем, придает его обиде общенациональный масштаб, а решимость К. отомстить обидчику предстает как общенародный протест, освященный санкцией народного мнения.
Поэтому и бой К. происходит на виду всей Москвы, всего честного народа. Эмоциональным выражением смертельного поединка, его бескомпромиссности, заранее предопределенного исхода и вместе с тем высоты нравственной идеи, защищаемой К., служит торжественное описание столицы перед боем («Над Москвой великой, златоглавою…»). Самому поединку также придано символическое значение. Ритуал традиционного кулачного боя — от приготовления к нему до окончания — чрезвычайно важен в контексте художественного смысла «Песни…». Потешный кулачный бой, где мерились силой удалые храбрецы, превращен в идейное противостояние старого уклада с разрушающим его своеволием. Форма поединка, узаконенная народным обычаем, где сила честно сражается с силой, основана на справедливом законе: «Кто побьет кого, того царь наградит, А кто будет побит, тому Бог простит!» Перед боем К. обращается ко всему православному миру: «Поклонился прежде царю грозному, После белому Кремлю да святым церквам, А потом всему народу русскому».
Однако общенародное дело, за которое К, готов биться, принимает форму личного протеста. К. не идет к царю, блюстителю порядка и традиций, чтобы добиться справедливости, а берет на себя личную ответственность. Человек уже не доверяет царской власти, а в известной мере противопоставляет себя ей, не видя в царе гаранта народных обычаев и христианского закона. Больше того: защищая прежние устои, К. одновременно совершает преступление, ибо превращает потешный бой в мщение. Мотивы, движущие К., - высоки, но поступок его ставит К. вне чтимого..им родового закона. Чтобы защитить вековые обычаи, личность должна нарушить их.
В К. воплощен образ героя-мстителя, борющегося за справедливость, причем — и это характерно для Лермонтова — именно личность берет на себя право отстаивать народную правду. Углубление народного, демократического начала связано с преодолением канона байронической поэмы: героем-мстителем избран «простой» человек. Современная проблематика погружена в историю, а история воссоздается с позиций настоящего. Чувствуя актуальность «Песни…», ее сюжет сопоставляли с реальными событиями тех лет: с семейной трагедией Пушкина и историей увоза гусаром жены московского купца.
Кирибеевич — опричник, любимец Ивана Грозного, из семьи Малютиной (Малюты Скуратова). Прозвище — Кирибеевич — скорее татарского происхождения (Кирибей), однако этот мотив не развит. Можно думать, что Кирибеевич принял православную веру (отвечая царю, он говорит: «злы татаровья»). К. антагонист Калашникова, носитель неограниченного личного начала. В этом смысле он сходен с демоническими героями Лермонтова. К. бунтует против веками освященного порядка, нарушая патриархально-родовые законы и соблазняя жену Калашникова, Алену Дмитриевну. К. презирает народное мнение и народный обычай, подчеркивает, что он прежде всего — слуга царя и неподвластен народному целому. Семейно-родовым связям он противополагает социально-иерархические отношения. Искушая и соблазняя Алену Дмитриевну, К. сулит ей богатые дары и заручается поддержкой Ивана Грозного. В отличие от Калашникова, К., выходя на бой, кланяется только царю. И на самый бой он идет с целью потешить «царя нашего батюшку». Своеволие К. проявляется и в том, что он — «лукавый раб» — обманул царя, «Не сказал правды истинной, Не поведал , что красавица В церкви Божией перевенчана, Перевенчана с молодым купцом По закону нашему христианскому». Идет против традиции и ее защитник — оскорбленный К. купец Калашников.
Тем самым в поэме столкнулись два мятежника — один защищает старые порядки, другой их разрушает. Своевольство чуждо народу, но поддержано царской властью, защитник старины мил народу, но не угоден царю, потерявшему своего любимца. Калашников и К. выведены Лермонтовым на арену исторической жизни в переломный момент, когда патриархальные отношения и патриархальная психология стали разрушаться под натиском индивидуалистических страстей. Этот разлом коснулся самых интимных сторон жизни, определив конфликт, ставший содержанием «Песни…».
Царь Иван Васильевич Грозный — одно из основных действующих лиц поэмы. Изображен в духе народных традиций. Мотив извращенного характера царя как причины деспотизма и тирании, в согласии с тогдашней исторической наукой, опущен. «Справедливость» и «жестокость» Г. осознаны как особенности эпохи: когда Степан Калашников признается, что убил Кирибеевича «вольной волей», но отказывается сказать «за что и про что», то Г. в точности исполняет его просьбу. Он, далее, оказывает ему особую «милость», обещая топор «наточить-навострить», палача «одеть-нарядить» и звонить «в большой колокол», избавляя Калашникова от мучительной смерти и придавая ей торжественность. Г. представляется в поэме не в качестве государственного деятеля, политика, воина, а в частном быту. Он — хранитель патриархально-родовых связей, стоит за законную любовь и в духе народных представлений не помышляет о насилии над волей своего раба-любимца Кирибеевича или Алены Дмитриевны. Однако патриархальные связи начинают распадаться, и власть царя вступает в противоречие с народной нравственностью. Поскольку Кирибеевич обманул Г., утаив от него, что Алена Дмитриевна замужем, то царь, наказывая Калашникова, осуществляет формальное право, слепо следуя христианскому закону, и опирается на силу власти, а не на силу обычаев. Тем самым он невольно подрывает патриархально-родовые устои и карает того, кто эти законы защищал. Народный обычай становится формой царского произвола. В этой противоречивости проступило своеобразие лермонтовской трактовки Г., который оправдывает обидчика-любимца, виновного в бунте против устоев. Правда царя и правда народа разошлись, и это предвещает закат патриархальной эпохи.