Образ Яси тоже «разрушает традиционные для русской культуры представления о женской скромности, верности и жертвенности» (Н. Лейдерман и М. Липовецкий). Ее имя дает возможность предположить, что Яся Л. Улицкой близка к образу Аси И.С. Тургенева, произведения которого не раз упоминаются в тексте повести. Но если тургеневские героини любили самоотверженно, достойно, «у них ни одно чувство не было вполовину» (И. Тургенев), то современной Ясе чужда чистота человеческих отношений.
Л. Улицкая не дает ответа на вопрос: кто прав? Но ей, вероятно, ближе жизненные принципы Сонечки и Роберта Викторовича, которые сохранили себя, свои надежды и свое достоинство. Все было направлено на то, чтобы их «вывести, как клопов, чтобы и духу их не было, – а дух-то и остался» (И. Пруссакова). Этот «дух» сохранился в Роберте Викторовиче благодаря живописи, а в Сонечке его поддерживают книги. Таким образом, искусство, литература, ее «великий вирус» (В. Маканин) работают на «очеловечивание» человека. У молодого же поколения (Тани и Яси) к нему – иммунитет, поэтому происходит процесс «убывания» нравственности, утраты высоких духовных качеств. О чем и сама писательница, и ценители ее произведений явно сожалеют.
Повесть «Веселые похороны». В прозе Л. Улицкой образу художника принадлежит особое значение. Если в ранней повести «Сонечка» художник Роберт Викторович занимал второстепенное положение, то в повести «Веселые похороны» талантливый художник Алик автором выдвигается на первый план.
Образ художника ставит повесть Улицкой «Веселые похороны» в «литературный ряд», сквозь призму которого писательница предлагает рассматривать свое произведение. Это, прежде всего, классические персонажи: Чартков в повести Н.В. Гоголя «Портрет» (1833 – 1834, опубл. в 1835 г.), Райский в романе И.А. Гончарова «Обрыв» (1869), художник в рассказе А.П. Чехова «Дом с мезонином» (1896) и др. Традиционно в русской литературе внимание писателей к человеку искусства усиливается в кризисные, переломные моменты истории. Это обусловлено тем, что творческий человек наиболее восприимчив к социальным переменам, он пытается противопоставить им те незыблемые нравственные ценности, которые сохранены человечеством в произведениях культуры и искусства, но ему же сложнее адаптироваться к реалиям нового быта. Кроме того, художник – это особое мироощущение, своего рода философия, глубоко «индивидуальное восприятие мира и его обитателей» (Старосельская, Н. Малый театр 1975 — 2005. — М.: Языки славянской культуры, 2006.).
В центре современной повести – история жизни талантливого художника Алика, эмигрировавшего в США. Поскольку произведения Л. Улицкой являются своеобразной летописью человеческой жизни, то она не могла не затронуть проблему эмиграции (одно из значительных явлений XX в.). «Эпоха великих возвращений» вернула из небытия имена многих неизвестных до последнего времени в России литераторов, философов, ученых, композиторов, архитекторов всех трех «эмигрантских» волн.
С проблемой утраты родины читатели встречаются на страницах рассказов, эссе, романов В. В. Набокова, И.А. Бунина, В.Ф. Ходасевича, А.Т. Аверченко, Н.А. Тэффи, С.Д. Довлатова, П. Вайля и А. Гениса и др.
В повести «Веселые похороны» Л. Улицкая, возможно, пробует «дописать» на новом материале жизнь художника (Роберта Викторовича из «Сонечки»), оставшегося за границей. Этим новым материалом становится «третья» волна эмиграции. Хотя Улицкая и не называет причины отъезда своего героя, но даты его жизни восстанавливают в памяти читателей историческую ситуацию: раскол внутри советской культуры на «подцензурную и не подцензурную». Можно предположить, что творчество Алика на Родине, как и живопись Роберта Викторовича, развивалось в ключе авангардного искусства, официально не признаваемого в СССР. Скорее всего, Алик – из числа художников, которым «было тесно в рамках “советского образа жизни”», с его этическими и эстетическими запретами, которые «парализовывали творческую мысль».
Обращаясь к событиям конца 1960 – l 980-х годов, Улицкая пытается вернуть из небытия имена неизвестных до последнего времени в России деятелей искусства. Ее Алик, по всей видимости, – собирательный образ «андеграундных» художников, подвергавшихся гонению: Олега Целкова, Оскара Рабина, Александра Меломида, Виталия Комара, Ильи Кабакова, Эрика Булатова, Бориса Зайцева и многих других. Некоторые факты их биографии находят отражение в судьбе персонажа Улицкой.
Повествуя о судьбе своего героя, Л. Улицкая постепенно убеждает читателей в том, что творчество талантливого человека рано или поздно становится неотъемлемой частью мирового искусства, но сам русский художник, при всей восприимчивости к чужой культуре, без Родины жить не может.
Несмотря на физическую обреченность своего героя, современная писательница в повести «Веселые похороны» реализует мотив «смерти–возрождения» (Ю. Лотман). Алик обретает преемника – пятнадцатилетнюю Майку, по прозвищу Тишорт (дочь его и Ирины). Картинам же Алика, как и работам Роберта Викторовича, тоже предстоит долгая жизнь в музее: подлинное искусство не признает границ, оно неподвластно смерти и потому спасительно.
Жанровое своеобразие романа «Казус Кукоцкого». Масштаб проблем, который затрагивается Л. Улицкой в произведении «Казус Кукоцкого», требует особого типа романа, обладающего огромной «вместимостью» (Б. Кондратьев), способного раскрыть бытие человека на всех уровнях (от поведения в домашнем быту до проявления бессознательного). Рассматривая жанровое своеобразие романа Улицкой, правомерно говорить о синтетизме жанров. Одни исследователи усматривают в этом «вирус игрового мировосприятия» (Е. Носов), а другие – сложность для самого автора, т.к. жанровые трансформации романа носят сегодня самый разнообразный характер.
Некоторые исследователи (Н. Вакурова, Л. Московкин) определяют «Казус Кукоцкого» как медицинский роман. Действительно, в современном произведении Л. Улицкой решаются извечные медицинские вопросы жизни и смерти, текст наполнен медицинскими терминами, натуралистическими описаниями, анатомическими подробностями. Однако в «Казусе Кукоцкого», как и в «Медее и ее детях», для писательницы важное значение занимает тема семьи, семейных взаимоотношений. Именно семья – главный объект: только в ней можно найти подлинные ценности.
Л. Улицкая словно пытается восполнить пробел в отечественной литературе, на который указал В. Розанов: «…да умели в русской классике “любить”», а «семейное счастье почему-то не воспевали», «нужно любить в семье». Для воплощения данной темы наиболее адекватным автору представляется жанр семейной саги и семейной хроники.
Однако онейрологическая (сновидения Елены) и символическая («ирреальная» часть) составляющие позволяют говорить о приметах жанра притчи в «Казусе Кукоцкого».
Таким образом, роман Л. Улицкой – явление «новой прозы», для которого характерен синтетизм жанровых элементов медицинского романа, семейной саги, семейной хроники, притчи.
Вывод. Произведения Л. Улицкой востребованы современным обществом, потому что носят глубокий жизненный, психологический и литературный характер. В творчестве Улицкой евреи с их национальным характером, историей, бытом, проблемами - неотъемлемая часть российской жизни. Среди персонажей в рассказах Улицкой большое место занимают маргиналы: выжившие из ума старухи, нищие, олигофрены. Основной интерес Улицкой - частный человек в частной жизни. Острая моральная проблематика, присущая ее творчеству, никогда не становится самодостаточной, но всегда вписана в контекст широкого и любовного отношения к миру.
Книги Улицкой рассчитаны на читателя, равного ей по уровню образования и мировоззренческому "цензу". Людмила Улицкая - объект обожания сторонников интеллектуального чтива. И она отдает себе отчет в том, что не каждый, купивший ее книгу, дочитает эту книгу до конца. Это серьезная литература, не заигрывающая с охотниками за модными новинками, литература вне сегодняшних издательских, рекламных, пиарных правил, придерживающаяся правил исключительно литературных.
Издание произведений Людмилы Евгеньевны – дело правое, и как современный издатель, могу сказать, что её муже по праву можно причислять к современной классической прозе. Наверняка со временем ее свяжут с какой-нибудь очень авторитетной литературной традицией, уже существующей или нарождающейся. А может быть, когда-то творчество Людмилы Улицкой будет прочитано как попытка вернуть литературу к «центральной драме» человеческого бытия.
Список литературы
1. Егорова, Н.А. Исследователи о творчестве Л. Улицкой. — [www.aspu.ru]
2. Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е годы. В 2-х томах. Том 2. — М., 2006. — 688 с.
3. Пруссакова, И. Пришла ли пора занавешивать зеркала? Проза в толстых журналах. — “Нева”, Санкт-Петербург, 1998, № 3.
4. Бицилли, П.М. Очерки теории исторической науки. — Прага, 1925.
5. Заславский, Г. «Сонечка» на Новой сцене МХАТа имени Чехова — М., 2002. — [http://www.zaslavsky.ru/rez/mhat_sonechka.htm]
6. Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Тютчев. — М.: Просвещение, 1988.
7. www.kp.ru
8. www.aif.ru
9. www.eksmo.ru
10. Также использованы материалы различных словарей и Википедии из Интернета
[1] По материалам публикаций газет «Аргументы и Факты» ( www . aif . ru ), «Комсомольская правда» ( www . kp . ru ) и по информации с официального сайта издательства «Эксмо» ( www . eksmo . ru )
[2] Егорова, Н.А. Исследователи о творчестве Л. Улицкой. — [ www . aspu . ru ]
[3] Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е годы. В 2-х томах. Том 2. — М., 2006. — 688 с.
[4] Пруссакова, И. Пришла ли пора занавешивать зеркала? Проза в толстых журналах. — “Нева”, Санкт-Петербург, 1998, № 3.
[5] Бицилли, П.М. Очерки теории исторической науки. — Прага, 1925. — С. 280-281.
[6] Заславский, Г. «Сонечка» на Новой сцене МХАТа имени Чехова — М., 2002. — [http://www.zaslavsky.ru/rez/mhat_sonechka.htm]
[7] Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Тютчев. — М.: Просвещение, 1988. — С. 92.