Рестораны этого района играют важную роль: они предоставляют помещения для встреч членов Объединения русских эмигрантов Биянкура, для проведения лекций Русского народного университета, для выступлений русских артистов и поэтов: сюда приезжает А. Вертинский, читает стихи К. Бальмонт. В 1929 г. здесь возрождается русский театр. Открываются православная церковь и русская гимназия.
Не было общей Родины, не было семьи в полном смысле и составе, не было прошлого – все осталось в некоем мифическом былом. В существовании этого общего прошлого впору было сомневаться. Но эмигранты увезли с собой русский язык, русское сознание и менталитет. Единым был тезаурус всех, потерявших Родину. Являть её отныне они могли только самими собой, своим разумом, речью, словом, верой.
Объединяющим началом Русского Зарубежья была культура, это подтверждает празднование эмиграцией „Дня русской культуры“, приуроченного ко дню рождения А.С.Пушкина. Это торжество воспринималось как слово о Родине, напоминание о принадлежности к русской культуре. В праздничные программы включались темы, связанные с достижениями русской культуры и историей старинных городов России. В 1926 г. главной темой стала Москва. В следующем году основой праздничной программы в Праге было сообщение С.В.Завадского о Новгороде и Пскове, прозвучали отрывки из опер „Садко“ и „Псковитянка“. Кроме того, русская колония во главе с историком П.Н.Милюковым отмечала 100-летие восстания декабристов, 200-летие со дня рождения Петра I, юбилей Московского университета. Празднование Татьянина дня сопровождалось лекциями о Пушкине, Достоевском, Толстом.
Слово, речь, язык, мысль – это было еще одним, что осталось объединять русских в эмиграции. Язык, а, следовательно, литература, являлись источником объединения и средством сохранения этого единства в эмигрантской среде. Русская литература, откликнувшаяся на события революции и гражданской войны, запечатлевшая рухнувший в небытие дореволюционный уклад, оказывалась в эмиграции одним из духовных оплотов нации. Испокон веков так сложилось, что в России литература это даже не творчество, а скорее способ жизни, восприятия ее, повседневная – когда эстетизированная, когда нет - рефлексия через слово, Своего рода образ и путь развития всей русской культуры, ее многовековой опыт становления и утверждения своих позиций в Европе и в мире вообще. Русская литература есть некий самоценный пласт культуры, особенное явление, вбирающее в себя помимо собственно словесного творчества еще и философию, политику, религию, эстетику, этику и пр.
Характерной чертой эмигрантского искусства и литературы стала интересная деталь: русские стремились во что бы то ни стало сохранить то главное, что у них было – язык, - во всех его полноте и богатстве, все стремительней при этом реагируя на западноевропейскую культуру и ее традиции. Но в эмиграции литература была поставлена в неблагоприятные условия: отсутствие массового читателя, а значит, масштабной психологической поддержки, крушение социально-психологических устоев, очень тяжелое в моральном смысле, бесприютность, материальная нужда большинства писателей должны были подорвать силы русской культуры. Стоит в полной мере представить себе ту ситуацию, в которой оказались молодые литераторы первой волны эмиграции. Даже маститые писатели старшего поколения не без труда находили себе аудиторию, что уж говорить о тех, кто, просто в силу возраста, не успел добиться признания на родине. Вполне резонно заметить, что положение литераторов, особенно молодых, в то время сопоставимо в смысле признания и востребованности с положением их же чуждых официозу коллег в Советской России (типа Кржижановского или Добычина). Разве что, конечно, немаловажно: русские поэты и писатели на Западе все же не подвергались репрессиям, как это было в Союзе.
Но с 1927 г. начинается расцвет русской зарубежной литературы, на русском языке создаются великие книги. Утратив близких, родину, всякую опору в бытии, поддержку, изгнанники из России получили взамен право небывалой творческой свободы. Это не ограничило литературный процесс только идеологическими спорами. Атмосферу эмигрантской литературы определяла не политическая или гражданская неподотчетность писателей, а многообразие свободных творческих поисков. Т.е. это не была долгожданная свобода после периода цензуры и поэтому писатели не вдарились кто во что горазд, а просто творили в органически свободной и благоприятной для всякого свободного выражения мысли и искусства среде. Были и споры и драки, но не этим ознаменовывалась и ограничивалась творческая свобода.
Важнейшим слагаемым культурной работы Русского Зарубежья стала организация образования. Эмигранты сумели создать на чужбине развитую сеть учебных заведений. Во Франции, Чехословакии, Китае и других странах действовало около 30 русских вузов. Один Русский научный институт был основан в Берлине, другой в 1928 г. в Белграде. В итоге большинство россиян в изгнании на протяжении жизни как минимум одного поколения сохранило основные элементы наследия ─ язык, знание литературы и истории и любовь к ним и, что особенно важно, верность своему русскому самосознанию.
Любое учреждение культуры или образования нуждается в печатной продукции (главным образом, в книгах), которая их объединяет. В Русском Зарубежье эта потребность была особенно велика, поскольку эмигрантские школы возникали, буквально не имея самого необходимого. В странах с многочисленной русской диаспорой начало процветать издательское дело, включая периодические издания самого различного толка. Эти издания стали политической трибуной эмигрантской диаспоры, площадкой для самореализации невостребованных в иноязычном окружении мастеров культуры, единственной возможностью для эмигрантов публиковаться на русском языке.
Русское Зарубежье должно было заботиться об объединении разбросанных по миру сограждан, сохранении и развитии их самосознания. Любое печатное слово — газеты, журналы, книги — было действенным и фактически единственным средством достижения этих целей. Рассеянные по земному шару группы эмигрантов были немногочисленны и, как правило, слишком бедны, чтобы основать собственную радиостанцию: для ее организации необходима была государственная лицензия, и по тем временам она не обладала большим радиусом действия. Поэтому основная роль в поддержании и укреплении чувства единства Русского Зарубежья принадлежала издательскому делу.
Печатание и распространение русского слова позволяли эмигрантам продолжать творческую деятельность и поддерживали развитие их интеллектуальной и культурной жизни. Россияне воспроизводили за рубежом свою родину: создавали издательства, выпускавшие произведения русских классиков, книжные лавки и библиотеки.
Для представителей культуры крайне важно не терять связь с корнями, а для людей, сознающих серьезность вынужденной оторванности от Родины и истоков, это тем более не пустой звук. Необходимо было поддерживать связь на ментальном, сознательном уровне – через духовную и творческую мысль. Не удивительно поэтому, что изгнанники видели в издательском деле основное средство решения своих специфических проблем: сохранить и приумножить культурное наследие Родины в надежде использовать его впоследствии на благо освобожденной России. Недостатка в потенциальных авторах не было, но, учитывая условия, в которых находились эмигранты, и обстановку мирового экономического кризиса, создать новое издательство или найти издателя было делом нелегким. Еще сложнее было организовать распространение изданий среди разобщенных и небогатых потенциальных читателей. Цены нужно было устанавливать как можно более низкие, что было непросто, поскольку тиражи были небольшими, а сбыт — сложным и дорогостоящим. Реклама не была эффективной. Трудно было найти, например, мецената, потому что редко кому могло показаться выгодным финансировать малотиражную, специфическую по целевой аудитории, газету. Лучшим средством оповещения о выходе в свет произведения были обзоры книжных новинок в журналах и газетах, но их составление было сопряжено со столкновением групповых интересов, пристрастий, давало повод для зависти и конфликтов между отдельными людьми. Книжные магазины отказывались брать большое число экземпляров книг или журналов; их владельцы предпочитали приобретать издания, которые они могли продать наверняка. Непроданные экземпляры возвращались в издательство, которое должно было оплачивать еще и расходы на пересылку.
В Берлине издательское дело было представлено наиболее широко как в смысле разнообразия содержания печатной продукции, так и с точки зрения исполнения — полиграфии, оформления книги, иллюстраций. Это многообразие пошло на убыль после того, как изменения в экономике вынудили многих представителей интеллигенции, а вместе с ними и их печатные органы покинуть Берлин. Ученые обосновались в Праге, наиболее активные в творческом отношении писатели, художники, философы направились в Париж; некоторые остановили свой выбор на Белграде или Риге. После 1925 г. центром издательской деятельности стал Париж и оставался им до 40-х гг. ХХ в. В то же время переиздания произведений популярных авторов и классиков осуществлялись чаще всего в Риге, а научные публикации — в Праге на средства находившихся там русских научных учреждений и при поддержке президента Томаша Масарика.
Обстоятельства финансового характера сказывались в том, что ни один писатель Русского Зарубежья не имел постоянного издателя, равно как и ни у одного издательства не было стабильного круга авторов. Писатели были готовы публиковаться у любого издателя, часто одно и то же произведение они отдавали в разное время в несколько издательств, обслуживавших различные книжные рынки. Попытки внести больше порядка и честности в дела потерпели неудачу: пиратство процветало — произведения, опубликованные в одном журнале или газете, перепечатывались другими без оплаты авторских прав, одни и те же вещи могли выходить у разных издателей.