К. Йозеф — обыкновенный человек, банковский служащий. Ранним утром, еще будучи в постели, К. получает сообщение об аресте. Ничего противозаконного он, естественно, не совершал. Сюжетом романа становятся отнюдь не попытки подсудимого доказать свою невиновность. Главным событием является его стремление улучшить и ускорить ход процесса. К. воспринимает его как «большое дело, какие он с успехом вел для банка». Пережив недоумение по поводу случившегося, К. приспосабливается к новому положению. Несообразное принимается им как естественное. Более того, устав от поисков судебных контор (располагались они на чердаках жилых домов), канцелярий (вход куда выдавала лишь «маленькая бумажка у входа… содержащая текст, нацарапанный неумелым детским почерком»), выступлений перед судебными заседателями («маленькими господинчиками, чин которых распознается… по позолоченным пуговицам на штатских пиджаках»), К. решает действовать самостоятельно — «взять ведение своего дела на себя».
Еще в день сообщения о процессе небольшой перестановкой мебели он превращает комнату фрейлейн Бюрстнер, соседки по коммунальной квартире, в помещение для допросов, ей же самой предлагает стать советчиком («адвокатом»), запрещает себе совершать некоторые неосторожные шаги, думает о необходимости составления ходатайства («того важного документа, который его окончательно оправдает»). Слишком усердное выполнение К. определенных норм никак не влияет на разрешение ситуации. В мире Кафки оказывается бессмысленной всякая борьба, а очередное решение К. является сиюминутным и незначимым. Герой теряется в мире, где нет четких границ между предметами явно несовместимыми: зал судебных заседаний может стать жилой комнатой, священник — капелланом тюрьмы, юридическая книга — эротическим романом, молитвенник — альбомом местных достопримечательностей и т. д. — все сходится здесь в одновременности существования. Следуя вместе с зажавшими его стражами к месту казни, К. освобождается от сосредоточенности на себе. Он думает о возможности выхода. Положив голову на плаху, К. видит, как где-то вспыхивает свет, который ему уже не удастся познать. К. так и не находит высшего суда. Смерть его в финале романа неожиданна, но закономерна и символична. Она является своеобразным завершением процесса и пограничным моментом, лежащим между миром тленным, уйти от вины в котором невозможно, и иным миром, где есть высший суд.