Лирическая новелла как жанр русской "поэзии сердца"
О. В. Зырянов
Русская интимная лирика, по удачному выражению Н. Г. Чернышевского - "поэзия сердца", начиная с 1820-х гг. характеризуется существенной трансформацией всей традиционной системы лирических жанров. Данный процесс не следует понимать однозначно (что иногда встречается в исследованиях по теории лирики) как переход от господства жанровых канонов к внежанровым формам лирического мышления. Это не только "процесс скрещивания всех известных ранее традиционных жанров и их взаимной диффузии" 1 , но и выход к новым художественно-познавательным принципам, к оригинальным жанровым системам. По сути своей это сложный и противоречивый процесс взаимодействия (взаимоотталкивания и взаимопроникновения) различных, нередко далеко отстоящих друг от друга жанров, ведущий к образованию новых, нетрадиционных для лирики жанровых структур. Не случайно именно "поэзия сердца", по природе своей культивирующая лирическую дерзость субъекта, становится той сферой, в которой активизируются жанровые формы лирического сознания, формируются нетрадиционные эстетические значимые конструкции. Особое место в системе структурно-жанровых новаций интимной лирики второй трети XIX в. следует отвести жанру лирической любовно-драматической новеллы.
Введение в литературоведческий обиход термина "лирическая новелла" имеет свою предысторию и связано с именем Б. М. Эйхенбаума 2 . В современных исследованиях данный термин становится общеупотребительным: рождение жанра относят к 40-50-м гг. XIX в., наиболее репрезентативной в плане новеллистической структуры считают лирику Я. П. Полонского и Н. А. Некрасова. Спорадические замечания о лирических новеллах можно встретить в работах, посвященных творчеству М. Ю. Лермонтова, Н. П. Огарева, А. Григорьева 3 . Особый интерес представляет статья П. Е. Бухаркина о лирических новеллах в "денисьевском" цикле Ф. И. Тютчева 4 . Практически на сегодняшний день это единственная работа, в которой сделана попытка систематического рассмотрения истории жанра.
Однако говорить о том, что жанр лирической новеллы получил должное теоретическое осмысление, не приходится. В большинстве научных работ упоминания о лирической новелле или эпизодичны, или носят эмпирический характер. Известную опасность представляет упрощенное сведение этой структурно-жанровой новации к традиционно-жанровым формам, таким как элегия, романс или баллада. Требует объяснения и подчас нечеткое разграничение форм лирической новеллы и драматизированного монолога, новеллы и "романа-лирики" (Б. М. Эйхенбаум).
Объяснить подобное обстоятельство можно, только установив генетическую связь между драмой, новеллой и романом. Так, органическое родство драмы и новеллы уже давно обращало на себя внимание теоретиков литературы. К примеру, Т. Шторм называл современную новеллу "сестрой драмы", отмечая в ней принципиальную важность центрального конфликта, строгость формы и постановку глубочайших проблем человеческой жизни 5 . О близости новеллистической и драматической структур писал Б. Томашевский: "Новелла в своем построении часто отправляется от драматических приемов, представляя собой иногда как бы сокращенный в диалогах и дополненный описанием обстановки рассказ о драме" 6 . Действительно, нельзя не заметить, что сцена в новелле - со всеми ее драматическими атрибутами - подается не просто как "показ", а отраженно, в специфически повествовательный манере изложения. В таком случае целесообразнее говорить о новеллистической сцене, в которой драматизация теряет свое самостоятельное значение, начиная играть чисто функциональную роль. Драматизация, таким образом, может быть рассмотрена как особый композиционный эффект, запрограммированный в самой новеллистической структуре.
Не менее важным представляется обнаружение генетической связи новеллы и романа. В этом плане не случайно новелла оценивается теоретиками литературы как романическая форма, пред- и микророман 7 . Ибо очевидно, что проблематика современной новеллы по преимуществу романическая; основной конфликт в новелле нового времени - как правило, внутренний конфликт, связанный с частной судьбой человека, строем его интимных чувств и душевных переживаний 8 . Примечательно также, что именно любовные отношения занимают в новелле XIX в., как и в романе, одно из ведущих мест, по существу становясь главным фактором душевной жизни героев. Объясняется это во многом спецификой самих любовных переживаний, которые, как известно, противостоят чувствам, направленным на собственное "эго". Любовь по природе своей является как бы "минимальной формой отношений героя с миром, в которых достигается полнота диалогических отношений с людьми" 9 . Кроме того, любовь в понимании романтического автора - постоянный источник внутренних конфликтов и драматических коллизий.
Драматичность новеллы, как и романа, обусловлена теми "реальными жизненными противоречиями", которые она раскрывает в "противоречиях сюжетных ситуациях и в их движении". Но, как уточняет И. Виноградов, "новелла дает эти противоречия в сконцентрированном, как бы сведенном к резкому и отчетливому противопоставлению виде", она "демонстрирует противоречие, в то время как роман раскрывает его с широтой и обстоятельностью" 10 .
Таким образом, установление генетической связи по линии "драма-новелла-роман" обосновывает закономерность выделения новеллы в качестве среднего, промежуточного между драмой и романом звена, аккумулирующего силы их взаимного притяжения и отталкивания. Становится очевидным, что только в тесной связи с идеей драматизации могут быть в полной мере уяснены генезис и теория жанра лирической новеллы, а также место и роль этого жанра в развитии русского "лирического романа" середины века.
Еще одну опасность в подходе к лирической новелле таит в себе абсолютизация моментов "прозаического мышления", приводящая на практике к нивелировке лирического. Новеллистическому жанру отводят довольно скромное место на периферии лирического творчества: считается, что этот жанр представляет лирику уже не на ее идеальном пределе, а на уровне гибридных, прозаизированных структур. Показателен пример Б. О. Кормана: оценивая отдельные стихотворения Н. А. Некрасова, А. К. Толстого и А. Блока, в том числе и блоковское "На железной дороге", исследователь прямо отмечал, что "лирическая поэзия во многом следует здесь за романной (повествовательно-драматической) литературой, создавая ее поэтический аналог", что это своего рода "романы и повести в миниатюре" 11 . Б. Корман даже говорил по этому поводу о "двуродовых образованиях", относящихся к области эпической (повествовательной) лирики. Отличительные признаки такого разряда лирики он видел в последовательности развертывания сюжета во времени, в воздействии на героя исторических и социальных закономерностей, определяющих его характер и судьбу 12 . Как это явствует из приведенных высказываний, Б. Корман, при всех известных допущениях в пользу лирического рода литературы, все-таки недооценил возможности трансформации эпических и драматических начал в лирике.
О соотношении в лирической поэзии внешней и внутренней ситуации (а ведь именно такое соотношение и может объяснить правомерность проводимых подчас аналогий между лирикой и драмой, лирикой и эпосом) в свое время достаточно парадоксально высказался Гегель. "Точно также нельзя изгнать из лирики наглядное изображение внешних предметов, - писал он. - Напротив, по-настоящему конкретные лирические стихотворения представляют субъект и в его внешней ситуации и потому вбирают в себя также природу, место действия и т. д., а ведь есть и такие стихотворения, которые ограничиваются исключительно подобными описаниями" 13 . Но в тоже время Гегель отмечал, что "не внешний повод и не его реальность создает собственно лирическое единство, а субъективное внутреннее движение души и способ восприятия предмета" 14 . Таким образом, очевидно, что, даже говоря о сюжетно-повествовательной лирике, речь следует вести только о новом качестве лирического единства, о расширении горизонтов лирического видения, но ни в коем случае не о подчинении лирики чужеродным влияниям - только о "неповторимо интимном контакте внешнего и внутреннего, душевного мира и предметно-событийной реальности" 15 , который и специфичен для лирики как рода литературы.
Однако справедливость требует отметить, что ориентация на художественные достижения повествовательной прозы, освоение эстетических возможностей эпического отношения к действительности могут привести лирику к потере ее родовой чистоты. Риск этот особенно возрастает в так называемой фабульно-драматизированной или прозаизированной лирике. Данный разряд поэзии характеризуется некритическим отношением к усваиваемым элементам эпоса и драмы, к тому, что называется прозаическим мышлением. Такая прозаизация (в негативном значении этого слова) нередко оборачивается изменой основному принципу лирического творчества, безуспешной попыткой со стороны лирики освоить то, что уже давно освоено прозой. В этом случае прозаизированные жанры, как правило, оттесняются на периферию лирического творчества, уже не удовлетворяя его принципиальным требованиям. Элементы эпоса и драмы, почти в неизменном виде проникающие в стихотворение, начинают отягощать его лирическую природу - интимная позиция поэта не выдерживается, размываются родовые очертания лирики. Отдельные прозаизированные стихотворения вполне могут быть отнесены к "двуродовым образованиям", к поэтическим аналогам малых прозаических жанров.
В то же время, отмечая негативный план прозаизации, мы должны иметь в виду, что в своем позитивном значении прозаизация выражает общую метажанровую направленность лирической поэзии на частичное освоение материала и способов его осмысления, характерных для малых прозаических жанров, в том числе и для жанра новеллы. В этом плане прозаизация предусматривает наряду с новеллистическими и другие сюжетно-повествовательные формы в лирике, как правило, отмеченные ярко выраженным фабульным началом, но еще недостаточно структурированные (например, формы очерка или повести). Однако, что особенно важно, ориентация лирики на повествовательно-драматические возможности малых жанров чаще всего связывается в сознании исследователей именно с жанровой структурой новеллы (идет ли речь о рассказе, очерке или просто жанровой сценке) - это лишний раз доказывает органическую родственность новеллистической и лирической структур.