[xxii] При этом между основанием (и его мифологизацией) Рима и Константинополя, с одной стороны, и Петербурга, с другой, есть существенные различия: «Несмотря на то что нацеленные на будущее притязания Петербурга сопоставимы с притязаниями Рима и Константинополя, в данном случае можно говорить уже не об основании города (urbem condere), а о космогоническом возникновении города, для которого победа демиурга над стихиями хаоса более значима, чем постепенная трансформация пустого пространства в имперский город». – Николози Р. Петербургский панегирик XVIII века: Миф – идеология – риторика. С. 54.
[xxiii] Симеон Полоцкий. Вирши / Сост., подгот. текстов, вступ. ст. и комментарии В.К. Былинина, Л.У. Звонаревой. Минск, 1990. С. 28.
[xxiv] Там же. С. 30.
[xxv] Там же. С. 31-32.
[xxvi] Там же. С. 39.
[xxvii] Там же. С. 40.
[xxviii] Там же. С. 40.
[xxix] Там же. С. 69.
[xxx] В списке ГАКО, № 1752 вторым автором назван Епифаний Грек (т. е. Епифаний Славинецкий). Публикатор И.Ф. Голубев (Голубев И.Ф. Забытые вирши Симеона Полоцкого // ТОДРЛ. Л., 1969. Т. 24. С. 256) это указание на соавторство Епифания отводит.
[xxxi] Там же. С. 257-258.
[xxxii] Идея отвоевания Царьграда у турок, как известно, действительно занимала царя Алексея Михайловича. Но в жанре панегирических виршей она могла быть только чистой условностью.
[xxxiii] Голубев И.Ф. Забытые вирши Симеона Полоцкого. С. 258, ГАКО, № 1752, л. 219.
[xxxiv] Цит. по публикации в кн.: Сазонова Л.И. Литературная культура России: Раннее Новое время. М., 2006. С. 790, оригинал: ГИМ, собр. Уварова, № 908, л. 8 об.
[xxxv] «Да возвеселится Израиль новый (царство Российское) о сотворшем его и сынове Сиона Московскаго да возрадуются о тебе, царѣ своем». – Предисловие к «Гусли доброгласной» (Симеон Полоцкий. Избранные сочинения / Подгот. текста, статья и коммент. И.П. Еремина. Репринтное воспроизведения издания 1953 года. СПб., 2004. (Серия «Литературные памятники»). С. 112.
[xxxvi] См.: Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998. С. 153-166.
[xxxvii] Живов В.М., Успенский Б.А. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха в России) // Успенский Б.А. Избранные труды. 2-е изд., испр. и доп. М., 1996. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. С. 223.
[xxxviii] Там же. С. 224.
[xxxix] Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 310, опровержение противоположного мнения: Там же. С. 311-312.
[xl] Панегирическая литература петровского времени / Изд. подгот. В.П. Гребенюк; Под ред. О.А. Державиной. М., 1979. (Серия «Русская старопечатная литература (XVI – первая четверть XVIII в.). С. 154.
[xli] Есипов Г.В. Эпизод из жизни Крекшина // Древняя и новая Россия. 1878. № 4. С. 339-340.
[xlii] Кропотов П.А. Начало Санкт-Петербурга. Тайны старинной рукописи // Меншиковские чтения – 2005: Материалы чтений. СПб., 2005. Вып. 3.
[xliii] См. о роли Книги пророка Даниила в формировании теории «Москва – Третий Рим»: Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 16-18 и др.
[xliv] Николози Р. Петербургский панегирик XVIII века: Миф – идеология – риторика С. 42-44.
[xlv] Там же. С. 45, 46.
[xlvi] Там же. С. 49; см. также: Там же. С. 140-145. Подробнее об этом см.: Николози Р. Laudatio Petropolis и «Новый Иерусалим» («Слово в похвалу Санкт-Петербурга» Гавриила Бужинского // Риторическая традиция и русская литература / Сост. П.Е. Бухаркин. СПб., 2003.
[xlvii] Николози Р. Петербургский панегирик XVIII века: Миф – идеология – риторика. С. 108. Речь идет о работах: Baehr S.L. The Paradise Myth in Eighteen-Century Russia. Utopian Patterns in Early Secular Russian Literature and Culture. Stanford, CA, 1991; Смирнов И.П. Петербургская утопия // Анциферовские чтения: Материалы и тезисы конференции (20-22 декабря 1989 г.). Л., 1989. С. 92-100.
[xlviii] Петрухин В.Я. Древняя Русь. Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. М., 2000. Т. I. (Древняя Русь). С. 16-17.
[xlix] Там же. С. 366.
[l] Там же. С. 333.
[li] См.: Алеф Г. Заимствование Москвой двуглавого орла: точка зрения несогласного // Из истории русской культуры. М., 2002. Т. 2. Кн. 1: Киевская и Московская Русь. М., 2002. Первая публикация – в 1966 г. К тому же в Византии это изображение не исполняло роли собственно герба: Hellmann M. Moskau und Byzanz // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1959. Bd. 17. S. 332-338.
[lii] Ebbinghau, A. Reception and Ideology in the Literature of Muscovite Rus’ // Culture and Identity in Muscovy, 1459-1584. Moscow, 1997 (UCLA Slavic Studies. New Series. Vol. 3). P. 70, со ссылкой на работы: Hellmann M. Moskau und Byzanz. S. 326, 330-332; Nitsche P. Moskau – das Dritte Rom? // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1991. Bd. 42. S. 345ff.
[liii] Ebbinghaus A. Reception and Ideology in the Literature of Muscovite Rus’Ibid. P. 69.
[liv] Принадлежность этого произведения Филофею небесспорна (его имя упоминается только в поздних списках; см.: Гольдберг А.Л. Три «послания Филофея» (Опыт текстологического анализа) // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 68-96; Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 140, 153-165); но традиционно оно считалось и считается филофеевским.
[lv] Ibid. P. 70.
[lvi] Ibid. P. 71.
[lvii] Колесов В.В. [Комментарии к посланиям Филофея] // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 2000. Т. 9. Конец XV – первая половина XVI века. С. 539-540.
[lviii] Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 267.
[lix] Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. С. 294.
[lx] Колесов В.В. [Комментарии к посланиям Филофея]. С. 541.
[lxi] В этом отличие от формулы «Тырново – новый Царьград» из болгарского перевода (XIV в.) Хроники Константина Манассии, где падению Рима в V в. противопоставлен «наш новый Царьград» - Тырново, к-рый «растет и силится». См. об этой формуле, которая могла повлиять на формулировку теории Филофея: Бадаланова-Покровская Ф.К., Плюханова М.Б. Средневековые исторические формулы (Москва / Тырново-Новый Царьград) // Труды по знаковым системам. Тарту, 1989. Вып. 23.
[lxii] Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. С. 295-296.
[lxiii] Там же. С. 298.
[lxiv] Там же. С. 300-301.
[lxv] Там же. С. 301.
[lxvi] Там же. С. 302.
[lxvii] Там же. С. 304.
[lxviii] См. о ней подробнее: Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 183-187.
[lxix] А.В. Каравашкин считает, что «[и]сториософия Филофея не противоречила генеалогическому преданию о происхождении Рюриковичей от Августа-кесаря. Очевидно, что династическая теория московских государей приобретала в данном случае особый всемирно-исторический смысл и напряженное эсхатологическое звучание». - Каравашкин А.В. Московская Русь и «Ромейское царство» // Россия XXI. 1999. № 3; электронная версия: http://www.ecc.ru/XXI/Rus_21/ARXIV/1999/karavashkin_1999_03.htm#_ftnref75. С тезисом об отсутствии противоречий между двумя доктринами нельзя не согласиться; но причина не в «эсхатолгическом звучании» генеалогической теории (нигде не зафиксированном), а в том, что две теории говорят о разном. Принять же утверждение А.В. Каравашкина (основанное на трактовке выше охарактеризованного мною Послания Ивана Грозного Полубенскому), что «обе эти идеи, генеалогическая и собственно историософская, в эпоху Ивана Грозного были восприняты и по-своему взаимодействовали, дополняя друг друга», трудно. У теории Филофея и у генеалогической теории, действительно, есть общность, но она ограничивается тем, что обе доктрины – реакции на ситуацию возвышения Москвы «после конца Империи».
[lxx] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Киев, 1991. (Репринтное воспроизведение издания: Paris, 1983). С. 11. Выделено в оригинале.
[lxxi] Plukhanova M. Традиционность и уникальность сочинений протопопа Аввакума в свете традиции Третьего Рима // Christianity and Eastern Slavs / Ed. by B. Gasparov and O. Raevsky-Hughes. Berkeley, 1991. Vol. 1. (California Slavic Studies. Vol. 16). P. 297.
[lxxii] Дворкин А. Иван Грозный как религиозный тип. Статьи и материалы. Нижний Новгород, 2005. С. 56-57.
[lxxiii] Москва остается последним православным царством, а задачи русского царя приобретают мессианисти-ческий характер. Россия как последний оплот православия противопоставляется всему остальному миру, и это определяет отрицательное отношение к внешним культурным влияниям (в той мере, насколько они осознаются). Чистота православия связывается с границами нового православного царства, которому чужды задачи вселенского распространения; культурный изоляционизм выступает как условие сохранения чистоты веры. Русское царство предстает само по себе как изоморфное всей вселенной и поэтому ни в каком распространении или пропаганде своих идей не нуждается. <…>». - Живов В.М., Успенский Б.А. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха в России) // Успенский Б.А. Избранные труды. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1996. Т. 1: Семиотика истории. Семиотика культуры. С. 222.
[lxxiv] Там же. С. 222-223.
[lxxv] Успенский Б.А. Восприятие истории в Древней Руси и доктрина «Москва – третий Рим». С. 104.
[lxxvi] Там же. С. 97.
[lxxvii] Там же. С. 96.
[lxxviii] Помимо грамоты московского собора 1589 г. это ответ первого русского патриарха Иова посланникам Константинопольского патриарха Иеремии и грамота царя Федора Ивановича Иеремии (1592 г.). См. об этих документах: Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 303. О некоторых других – маргинальных – случаях использования выражения «Третий Рим» как полуофициального см.: Там же. С. 306.
[lxxix] Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 313-317 и др.
[lxxx] Там же. С. 305.
[lxxxi] Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995. С. 240, примеч. 13. Происхождение идеи тройственности в формуле «Москва – Третий Рим» не установлено. Д. Стремоухов, полагал, что ее источник - образ трехглавого орла, символизирующего последние три царства в 3 книге Ездры; см.: Стремоухов Д. Н. Москва — Третий Рим: источник доктрины // Из истории русской культуры: Сборник. М., 2002. Т. 2. Кн. 1. Киевская и Московская Русь. (Пер. с англ. по изд.: Speculum. 1953. Vol. XXVIII. 1953. No 1). Но эта трактовка не общепризнанная; ср.: Синицына Н.В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). С. 254-255. У Ездры этот образ полон отрицательного смысла. Д. Стремоухов считает, что Филофей переосмыслил его, но не указал источник именно потому, что Филофеево толкование было необычным.