- ст. 61 СК РФ, предусматривающая равенство прав и обязанностей родителей;
- ст. 62 СК РФ, посвященная правам несовершеннолетних родителей;
- ст. 63 СК РФ, регламентирующая права и обязанности родителей по вое пита кию и образованию детей;
- ст. 66 СК РФ, где говорится об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка.
Данный перечень можно пополнить статьями, которые косвенным образом затрагивают правоотношения по воспитанию:
- ст. 64 СК РФ, где говорится о защите родителями прав, интересов ребенка;
- ст. 68 СК РФ, предусматривающей право родителей требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя без законных к тому оснований. Другими словами, родительские права в случае их утраты в соответствии со ст. 69, 70 СК РФ объектом защиты со стороны государства уже не являются;
- п. 3 ст. 48 СК РФ, где сказано о согласии (несогласии) матери на добровольное установление отцовства путем подачи совместного заявления в орган записи актов гражданского состояния;
- ст. 129 СК РФ, обязывающей к согласию (либо отказу в даче согласия) передать своего ребенка на усыновление.
Таковы правовые последствия лишения родительских прав только в области действия семейного законодательства. Они выполняют как карательную, так и воспитательную функцию. Поэтому важно поставить в известность о состоявшемся решении, прежде всего, органы записи актов гражданского состояния по месту государственной регистрации рождения ребенка, куда в соответствии с п. 5 ст. 70 СК РФ суд обязан в течение 3 дней со дня вступления решения в законную направить выписку из данного решения.
Конечно, все перечисленные права представляют собой социальную ценность. Но наиболее важная среди них — право родителя на, воспитание своего ребенка. Поэтому особое внимание уделяется прекращению всякого постоянного личного контакта ребенка и лиц лишенных родительских прав. Пункт 3 ст. 71 СК РФ обращает внимание на вопрос о дальнейшем совместном проживании ребенка и родителей (одного из них) после лишения родительских прав. Но решается вопрос в пороке, установленном жилищным законодательством.
Поскольку лишение родительских прав, есть мера ответственности, ему сопутствует так называемое дополнительное обременение, прямо или косвенно затрагивающее интересы лиц, лишенных родительских прав, осуществлявших свои родительские функции и в сфере других правоотношений. Поэтому, например, п. 15 Постановления Верховного Суда РФ № 10 от 25 мая 1998 г. «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей»[69], дополняя СК РФ, предусматривает обязанность суда после вступления в законную силу решения о лишении родительских прав, направить его копию органу, производящему выплаты на ребенка, или в суд по месту вынесения решения о выплатах для обсуждения вопроса о перечислении платежей на счет детского учреждения или лицу, которому передан ребенок на воспитание.
Исключительный характер лишения родительских прав как меры семейно-правовой ответственности объясняет существование целого ряда предпосылок ее применения. Наиболее существенные из них:
- использование лишения родительских прав как крайнего способа воздействия, применяемого, когда никакие другие меры эффекта не дали и дать не могут;
- лишение родительских прав только за виновное поведение родителей (одного из них);
- лишение родительских прав лишь в отношении конкретного ребенка, в отношении которого допускались неправомерные действия, не исполнялись родительские обязанности;
- лишение родительских прав при наличии оснований, перечисленных;
- установление судебного порядка лишения родительских прав.
Говоря о лишении родительских прав как крайней мере семейно-правовой ответственности, следует иметь в виду, что родительские права неотчуждаемы, от них нельзя отказаться самому родителю по любым соображениям. Практически, полное прекращение правовой связи ребенка с родителями может наступить только в двух случаях — при лишении родительских прав и передаче ребенка на усыновление, когда ни о какой ответственности речь идти не может. Между тем на практике суды, не углубляясь в суть дела, легко идут на удовлетворение иска, если ответчик соглашается с иском. Но чаще всего подобное поведение родителя вызывается желанием уйти от всяких обязательств по выполнению своего родительского долга. Налицо своеобразное самоустранение, которое свидетельствует и о незнании семейного законодательства.
Так в деле по иску Т. к Б. о лишении родительских прав, в процессе рассмотрения которого бюл представлен подобного рода документ, ответчик по делу — отец несовершеннолетней — Б. свое самоустранении объяснил просто: «объективно оценил свои силы и возможности, сложившиеся жизненные условия и отказался воспитывать дочь только из ее интересов» (правда, изредка оказывал ей внимание). Тем самым Б. как бы ушел от ответственности за свое поведение (бил дочь и ее умирающую маму, все выносил из дома, позволял себе «сексуальные поползновения» в отношении дочери). Получилось, что Б. в процессе по лишению родительских прав выглядел почти «благородным» человеком, тогда как у суда были все основания для применения п. 4 ст. 70 СК РФ, предусматривающего обязанность суда уведомить прокурора о наличии в действиях ответчика признаков уголовно наказуемого деяния[70].
Исключительность использования лишения родительских прав как меры крайней объясняет необходимость проведения профилактической, предупредительной работы с родителем. Такая работа может быть разной: предупреждение со стороны органов МВД, комиссий по дела несовершеннолетних, органов опеки и попечительства, детского учреждения, отдельных официальных лиц, управомоченных на охрану прав детей. Причем любой шаг упреждающего свойства нуждается в оформлении (рапорт, акт, письмо и т.п.). Если учесть, что в наше время всякого рода предупреждения малоэффективны, отказаться от их использования просто нельзя, ибо, во-первых, речь идет о применении слишком серьезной меры ответственности, во-вторых, заявленный иск, как всякий другой, должен быть обоснован. Но здесь возникает крайне сложная проблема, заключающаяся в своевременности заявленного иска. Ситуация, его объясняющая, должна достичь такой степени зрелости, когда время еще не упущено, и ребенка, ради которого все делается, еще можно спасти. Потеря времени на так называемую предупредительную деятельность, чревата гибелью несовершеннолетнего, ради спасения которого и существует лишение родительских прав. Примеров тому на практике много.
Так, К. впервые начала употребить спиртные напитки с 14 лет, и злоупотреблять ими сразу после рождения сына Максима в 1998 г. Ребенком она просто не интересовалась, выгоняла в ночное время на лестничную площадку, будучи одинокой матерью положенное пособие на сына пропивала, заставляла ребенка «пить спиртное». Когда он пошел в школу, жизнь его оставалась кошмаром. В школу он являлся самым первым, уходил, очень поздно, потому что ему некуда было идти. Приходил всегда голодным и ел только в школе. Проходили годы, на протяжении которых К. неоднократно вызывали для «профилактической беседы» на заседание комиссии по делам несовершеннолетних, предлагая лечиться. К моменту рассмотрения иска органов опеки и попечительства о лишении родительских прав Максиму было уже 11 лет. Из его школьной характеристики следовало: «Ввиду домашней обстановки ребенок часто пропускает занятия, замечен в воровстве, токсикомании, пытался употреблять спиртное, иногда теряет контроль над собой, сквернословит, не реагирует на замечания». По свидетельству школы ему не хватает ласки и родительского тепла. Налицо растянувшаяся по времени так называемая превентивная работа с давно потерявшей облик матери женщиной.
Другой пример позволяет увидеть, как своевременное устройство ребенка, чья мать С. — хронический алкоголик, позволило его спасти.
Когда мальчику было 3 года его по просьбе престарелой бабушки-опекуна устроили в детский дом. Сюда он поступил в крайне запущенном состоянии, ничего о себе (кроме имени) сказать не мог. Пространственная ориентация была нарушена, фразы не сформированы, речь невнятная, внимание неустойчивое, цвета не различает. Пребывание Алеши в детском доме благотворно сказалось на его развитии. Из забитого, испуганного, ни на что кроме крика, не реагирующего ребенка, он превратился в нормального мальчика, всеобщего любимца детей и воспитателей. Пока Алешу спасали в детском доме параллельно предпринималась попытки спасти С. как мать: ее увещевали, предупреждали о необходимости изменить образ жизни хотя бы ради сына. Однако никаких положительных сдвигов не наблюдалось, а потому в 1999 г. (спустя 5 лет после устройства несовершеннолетнего в детское учреждение) С. была лишена родительских прав. В данной ситуации Алешу спасла бабушка-опекун, чья просьба об устройстве внука была исполнена[71].
Когда же лиц, управомоченных на защиту прав несовершеннолетних, оставшихся без родительского попечения, нет, возможно, применение ст. 77 СК РФ, предусматривающей отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью, после чего можно было бы проводить любую профилактическую работу более обстоятельно, а потому успешно. Устройство должно быть временным, без обозначения конкретного срока, что позволит обосновать исковые требования относительно лишения либо ограничения родительских прав. Лишение родительских прав допускается при доказанности виновного поведения родителей[72]. Таково еще одно условие лишения родительских прав как исключительной меры ответственности. При сохранении более или менее нормального интеллекта родителя, нарушающего права своих несовершеннолетних детей, сомнения относительно наличия (отсутствия) его вины нетрудно развеять с помощью судебно-психиатрической экспертизы. Предметом такой экспертизы по делам о лишении родительских прав является: