Эти нормы с изменениями, внесенными в Свод законов уголовных Уложение о наказаниях 1885 г., применялись до начала советского периода. Однако их излишняя казуистичность, архаичность, отставание от социально-экономического развития России ощущались уже в XIX в. Подготовка реформы уголовного законодательства заняла несколько десятилетий и завершилась принятием Уголовного уложения 1903 г. Этот кодекс в целом отличался высоким уровнем юридической техники, более строгой внутренней структурой, относительно небольшим объемом.
Хотя он и не был введен в действие в большей своей части, Уложение 1903 г. тем не менее повлияло на последующее развитие российского уголовного законодательства вплоть до наших дней.
В развитии системы имущественных преступлений в Уголовном уложении нашли отражение в первую очередь общие тенденции, характерные для кодификации российского уголовного законодательства на рубеже ХХ в. Стремление избавиться от излишней казуистичности норм, максимально упростить их видно из сопоставления соответствующих норм в старом и новом законодательстве. Так, если в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. имелось около 60 статей, устанавливающих ответственность за различные виды краж, грабеж и разбой, то в Уложении 1903 г. таких норм всего девять. Существенно было сокращено число квалифицирующих обстоятельств в статьях об имущественных преступлениях. Уложение о наказаниях изобиловало такими обстоятельствами: в статьях о корыстных имущественных преступлениях их насчитывалось около 70, а с учетом альтернативных признаков - свыше 100. Уложение 1903 г. ограничивалось всего 17 квалифицирующими признаками. Даже чисто количественное сравнение Уложения 1903 г. с действующим ныне Уголовным кодексом РФ показывает, что тенденция к переходу от чрезмерно казуистических норм к более общим оказалась весьма устойчивой в отечественном уголовном законодательстве.
Рассмотрим ответственность за проникновение в жилище в соответствии с данным правовым актом. В соответствии с п. 1647 Свода установлено: "виновные в краже из обитаемого строения или с его двора, или находящихся во дворе построек, посредством взлома преград, препятствующих доступу во двор, в обитаемое строение или из одной его части в другую, либо находящихся на сих преградах запоров, подвергаются…" Был предусмотрен также такой признак, как "те же деяния, совершенные из казенного или общественного здания, хотя и необитаемого, но охраняемого стражей". Следовательно, можно сделать вывод о том, что термин "жилище" еще не появился в уголовном законодательстве и фигурировал как "обитаемое строение" [7].
Как указывает И.Я. Фойницкий, "по способу деятельности считаются тяжкими кражи, учиненные посредством: а) влезания или перелезания, то есть проникновения в место нахождения огражденного имущества не установленным для того необычным путем; б) проникновения в дом под вымышленным предлогом, например, ложно выдав себя за другого; и в) посредством взлома хранилища, ограждающего вещь от захвата, к которому приравниваются открытие запертого хранилища отмычками, поддельными ключами или подобными орудиями, - если, однако, деяние не переходит в квалифицированную кражу со взломом (1647 ст. Уложения). Кража, отягчаемая вследствие взлома, подлежит несколько более строгой наказуемости, чем прочие виды тяжкой кражи" [35].
Таким образом, можно сделать вывод о появлении в уголовном законодательстве понятий а) "место нахождения огражденного имущества", б) "дом" в) "хранилища, ограждающего вещь от захвата".
Составители Уложения 1903 г. исходили из наличия родового понятия "похищения" или "имущественного хищничества", близкого к современному общему понятию хищения. В историческом обзоре русского и зарубежного законодательства, вплоть до Уложения 1845 г., отмечалось, что сложившиеся историческим путем различия между отдельными видами похищения покоятся на малосущественных оттенках такой преступной деятельности, в связи с чем в первоначальном проекте предполагалось объединить все случаи похищения чужого имущества "в одно общее понятие имущественного хищничества". Это поддержали многие юристы, в том числе немецкие ученые. Однако в дальнейшем было признано, что подобное решение, "хотя и правильное теоретически, было бы чересчур резким и потому нежелательным уклонением от действующей системы" [31]. На этом частном примере видно бережное отношение составителей Уложения 1903 г. к сохранению правовых традиций, стремление избежать ненужной их ломки.
И все же система имущественных преступлений в проекте Уложения 1903 г. подверглась пересмотру, главным образом в направлении ее укрепления и упрощения. "Не подлежит никакому сомнению и подтверждается всеми полученными Комиссией замечаниями, что усвоенное действующим законодательством деление имущественных хищений представляется чересчур дробным и нуждается в возможном упрощении" [7].
Система корыстных имущественных преступлений в Уложении 1903 г. выглядит следующим образом. Центральное место занимают нормы о похищении, которое предполагает, по мнению комментаторов, нарушение права не только собственности на вещь, но и фактического обладания ею.
Закрепленная в Уложении 1903 г. система видов (форм) хищения (похищения) повлияла на все последующее развитие законодательства об имущественных преступлениях.
1.2 Ответственность за совершение краж в российском законодательстве
Октябрьская революция ознаменовала переход к новому социально-экономическому строю, при котором особое значение придавалось охране и укреплению социалистической собственности. Уже на второй день после этого события Декрет о земле установил: "Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом". Указание на необходимость борьбы с хищениями государственного имущества мы находим и в других декретах, изданных в 1917-1921 гг., т.е. до первой кодификации советского уголовного законодательства. Дела о наиболее опасных имущественных преступлениях обычно изымались из общей подсудности и рассматривались революционными трибуналами и органами ВЧК. Повышенное внимание к охране государственного имущества было обусловлено не только экономическими и идеологическими причинами, но и необходимостью перестройки народного правосознания. В российской народной традиции резко отрицательное отношение к ворам, мошенникам, поджигателям и конокрадам уживалось со взглядом на казанное имущество как на бесхозное, не заслуживающее уважения.
До принятия первого советского уголовного кодекса не существовало единой системы норм о преступлениях против собственности с четко очерченными составами преступлений и соответствующими санкциями. Однако в некоторых декретах делались попытки сформулировать конкретные нормы. Так, декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 июня 1921 г. "О мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям" содержал подробный перечень уголовно наказуемых деяний. В их числе: незаконный отпуск товаров лицам, работающим в органах снабжения, заготовки и производства; сокрытие в целях хищения от учета предметов производства лицами административного и складского персонала; содействие хищениям и умышленное не воспрепятствование хищениям со стороны лиц, охраняющих складские помещения; получение заведомо незаконным путем товаров из государственных складов, баз, распределителей, заводов, мельниц, ссыпных пунктов в целях спекуляции и т.д. Все виды хищения наказываются лишением свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет, а при отягчающих обстоятельствах (многократность деяний, массовый характер хищений, ответственная должность виновного и др.) – расстрелом [30].
Что касается менее опасных хищений государственного имущества, а также краж, грабежа, мошенничества и других посягательств на личную собственность, то они также наказывались, о чем свидетельствуют статистические данные и отчеты Народного комиссариата юстиции, периодически издававшиеся "Ведомости справок о судимости". Поскольку с конца 1918 г. судам запрещалось ссылаться на дореволюционное законодательство, а новые нормы не охватывали всех имущественных преступлений, суды руководствовались по-прежнему революционным (социалистическим) правосознанием и отчасти традиционными правовыми представлениями об этих преступлениях и их видах.
После принятия Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. ответственность за имущественные преступления стала определяться на основании соответствующих его статей.
Преступлениям против собственности в Особенной части Кодекса 1922 г. была посвящена гл. VI "Имущественные преступления". Предусматривалась ответственность за традиционные виды посягательств на отношения собственности, такие как кража, грабеж, разбой, присвоение или растрата, мошенничество, вымогательство, шантаж, умышленное истребление или повреждение имущества. Наряду с этими составами преступлений в главе имелись и такие, которые впоследствии были отнесены к другим разделам, с учетом объекта посягательства (покупка заведомо краденного, подделка документов, фальсификация, ростовщичество, самовольное пользование чужим товарным знаком).
Ответственность за ненасильственные формы хищения (кражу и мошенничество) дифференцировалась также в зависимости от формы собственности, хотя и не столь резко, как в дальнейшем. Так, простая кража у частного лица каралась принудительными работами на срок до шести месяцев или лишением свободы на шесть месяцев (п. "а" ст. 180 УК), а такая же кража из государственных или общественных складов и учреждений - лишением свободы на срок до одного года или принудительными работами на тот же срок (п. "г" ст. 180 УК). Наиболее опасным видом кражи признавалось и наказывалось лишением свободы на срок не ниже трех лет или высшей мерой наказания хищение из государственных складов, вагонов, судов и других хранилищ, производившееся систематически, или совершенное ответственными должностными лицами, или в особо крупных размерах похищенного (п. "з" ст. 180 УК). Эта норма несла на себе печать упомянутых декретов от 1 июня и 1 сентября 1921 г., т.е. поддерживается идея повышенной охраны государственной собственности.