2. Restitutio, или ehabilitatio, т.е. прекращение, видоизменение отбываемого наказания, устранение правоограничений, которые следуют за известными наказаниями, определяемые началами справедливости и полезности, требующими соответствия меры наказания действительной вине осужденного. Но как неприменение определяемого законом наказания отличается от судейского изменения меры ответственности, так и restitutio ex capite gratiae отличается от изменения определенного судом наказания судебными или административными органами.
Применительно к данному виду помилования уместно привести точку зрения известного русского юриста И.Я. Фойницкого: «Под помилованием разумеется погашение всего или части наказания волей государственной власти, объявляемой по отношению к данному конкретному случаю… Уголовный закон есть выражение воли общественной власти, приговор судебный – ее осуществление в конкретном случае. Но если общественная власть ввиду обстановки данного дела высказывает иную волю, то выраженная законом воля отпадает, наказание не применяется, а применяемое отменяется. Таково формальное основание права помилования: воля, высказанная раньше, отменяется позднейшим ее выражением. Новая воля может быть рассматриваема как новый закон для частного случая, мягчайший для совершившего преступление».
3. Abolitio, т.е. устранение уголовного преследования. Помилование, во всяком случае, может погашать только уголовное преследование, не распространяясь на гражданские последствия преступления, на иски о вознаграждении причиненных убытков. Тем не менее помилование может устранять саму преступность – guod factum est infectum reddere non potest; поэтому, например, учинение помилованным нового преступного деяния не устраняет применение к нему постановлений о повторении. Право помилования отдельного виновного принадлежит всегда главе государства, по общему правилу оно осуществляется им непосредственно, хотя некоторые законодательства допускают в маловажных случаях перенесение этого права на органы управления подчиненного.
Беккариа отмечал: «…Если учесть, что милосердие – добродетель законодателя, а не исполнителей закона, что эта добродетель должна и проявляться во всем блеске в кодексе, а не в специальных судебных решениях, то показывать людям, что преступления могут прощаться и что наказание не обязательное их следствие, – значит порождать в них аллегорию безнаказанности и заставлять их верить, что если можно добиться прощения, то приведение в исполнение приговора непрощенному, скорее, акт насилия власти, чем результат правосудия. Что можно сказать о помиловании государством, т.е. об уступке со стороны гаранта общественной безопасности частному лицу, преступившему закон? Только то, что этому благотворительному акту непросвещенной благотворительности придается сила акта государственной власти, декретирующего безнаказанность. Вот почему неумолимы должны быть законы и их исполнители в каждом конкретном случае. Но и законодатель должен быть мягок, снисходителен и гуманен. Подобно искусному зодчему он должен возводить свое здание на фундаменте любви каждого к самому себе таким образом, чтобы в общем интересе воплотить интересы каждого. И тогда ему не придется каждый раз специальными законами и скоропалительными поправками разграничивать общественное и частное благо и создавать на почве страха и недоверия иллюзию общественного благополучия».
Любопытно отметить, что, высказываясь против права помилования, большинство ученых настаивали на необходимости существования амнистии. Основания этой противоречивой позиции сводились к следующему: социальные мотивы амнистии ясны для всех и каждого, и важность их не подлежит сомнению, в выработке амнистии участвует весь народ, а иногда та же законодательная власть, вследствие чего здесь не может представиться опасности дать перевесить административной власти над законодательной.
Г.С. Курбанов пишет, что независимо от причин широкомасштабного и частого применения амнистии и помилования «такую практику нельзя признать совместимой с идеями и принципами правосудия, так как частые амнистии и помилования осужденных подрывают и без того шаткий авторитет правосудия, создают у отдельной части населения пренебрежение к запретам, установленным уголовным законодательством, и потрясают чувство законности в народе».
«Не случайно в этой связи, – отмечает Н.С. Таганцев, – во многих развитых странах мира ни конституции, ни уголовное законодательство не предусматривают возможность применения амнистии, а помилование является редким исключением. И это естественно, так как в принципе амнистии и помилованию не должно быть места в совершенном законодательстве, где наказания умеренны, а суд справедлив и скор».
Следует отметить, что в российском законодательстве и научной литературе второй половины XIX – начала XX в. понятием «помилование» объединялись три вида освобождения: амнистия; помилование в собственном смысле слова, заключавшееся в частичном или полном освобождении осужденного от назначенного наказания после постановления приговора; освобождение после отбытия определенной части наказания или от невыгодных для преступника последствий наказания. При этом помилование имело личный, а амнистия – объективный характер; первое основывалось на индивидуальных особенностях данного случая, вторая – на общественном значении известного рода деяния.
С позиции познания правовой природы помилования существенным является замечание Н.С. Таганцева об ограничениях действия помилования. Таковыми он считает следующие: а) помилование, устраняя наказуемость, не устраняет преступности, а поэтому деяние, прощенное виновному, может влиять на признание последующего деяния виновного повторением или служить основанием для признания наличности привычки или ремесла; б) последствия наказания, уже понесенного виновным, отменяются только в том случае, если в самом акте помилования об этом особо указано.
Ряд авторов относят помилование к одному из видов освобождения от наказания.
С.Г. Келина пишет: «Оно не устраняет самого факта совершения преступления: если лицо после освобождения от наказания по помилованию совершит новое преступление, оно будет основанием для признания неоднократности и рецидива. Помилование не освобождает лицо от исполнения обязательств по гражданскому иску; актом помилования нельзя вернуть лицу конфискованное имущество или восстановить его в специальном, воинском или почетном звании, если эти дополнительные наказания уже были исполнены».
В Юридическом энциклопедическом словаре отмечается, что в исключительных случаях в порядке помилования «…возможно освобождение лица, совершившего преступление, от уголовной ответственности».
По В.Д. Филимонову, уголовное законодательство не может не учитывать, что по общему правилу общественная опасность личности преступника после совершения преступления неизменной не остается: «Под влиянием наказания и иных мер уголовно-правового воздействия она должна постепенно утрачиваться… Это обстоятельство предопределяет закрепление в Уголовном кодексе таких правовых норм, которые предусматривают правила учета… при освобождении от… наказания особенностей личности преступника и связанных с ними обстоятельств совершения преступления».
Безусловно, одной из таких норм является статья уголовного закона, предусматривающая возможность освобождения лица, осужденного за преступление, от дальнейшего отбывания наказания либо сокращение наказания или его замену более мягким видом наказания. Это способствует правомерному поведению лица.
Стимулирующая роль помилования заключается в том, что оно применяется чаще всего в качестве поощрения за действия, одобряемые обществом. Наказание за совершенное преступление – реализация метода принуждения предупредительной функции уголовного права.
По нашему мнению, помилование должно применяться к наиболее сложным и нетипичным ситуациям, когда другие институты досрочного освобождения от наказания неприменимы.
Как недостаток в объяснении природы рассматриваемого института можно отметить то, что авторы изучают его в основном с позиции юриспруденции, формального права. Однако помилование появилось задолго до его закрепления в формальных нормах права и применялось в исключительных случаях. Изучение практики работы комиссий по вопросам помилования в субъектах Российской Федерации показывает, что в большинстве случаев ходатайства о помиловании поддерживаются в отношении осужденных, совершение преступлений которых имело особый характер или было вызвано нестандартными обстоятельствами. Причем многие из них вовсе не «доказали» или не «твердо встали на путь исправления».
В практике работы комиссий по вопросам помилования встречаются случаи, когда на их рассмотрение поступают ходатайства о помиловании при наличии оснований для условно-досрочного освобождения. Комиссии при этом не поддерживают прошение осужденных. Следовательно, помилование больше, чем вид поощрения и вид досрочного освобождения от отбывания наказания. Такой вывод вытекает и из систематического анализа ст. 85 «Помилование» и ст. 86 «Судимость» Уголовного кодекса Российской Федерации. Если первая из приведенных статей предусматривает снятие судимости до истечения срока наказания в порядке помилования, не оговаривая никаких условий, то вторая относит этот вопрос к компетенции суда при условии безупречного поведения осужденного.