В УК РФ 1996 г. понятия «значительный ущерб» или «крупный размер» разъясняются в примечаниях ко многим статьям (например, ст. 158, 171,177, 188, 191 и др.).
Когда в законе обозначены только «тяжкие» последствия, оценка степени их тяжести производится судом. При оценке степени тяжести последствий суд руководствуется разъяснениями Пленума Верховного Суда по данной категории дел, учитывает судебную практику по смежным составам преступлений и анализирует фактические обстоятельства дела на основе своего правосознания.
В ряде статей Особенной части УК говорится о возможности наступления тех или иных последствий. Это относится обычно к наиболее опасным случаям нарушения технических правил. Так, ч. 2 ст. 225 говорит о ненадлежащем исполнении обязанностей по охране ядерного, химического или других видов оружия массового поражения либо материалов или оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, «если это повлекло тяжкие последствия либо создало угрозу их наступления». Сама угроза наступления вредных последствий – тоже вредное последствие особого рода, ибо она представляет собой определенное изменение действительности – такую объективную обстановку, которая создает условия для наступления вреда. Однако ее надо отличать от фактического наступления вреда.
В указанных случаях для привлечения к уголовной ответственности с объективной стороны необходимо установить тот факт, что совершенное лицом действие (бездействие) создавало реальную возможность наступления вредных последствий. Это означает, что деяние совершено в такой обстановке, когда вредные последствия могут наступить без каких-либо дополнительных факторов и не наступили только в силу случайных обстоятельств, не зависящих от субъекта. Например, пьяный машинист скорого поезда проехал красный сигнал светофора станции. Катастрофы не произошло только потому, что дежурный по станции, заметив это спешно отдал распоряжение о переводе встречного поезда на другой путь. Напротив, нет оснований говорить о возможности наступления вредных последствий тогда, когда эта возможность была лишь абстрактной, не вытекала из обстоятельств дела и не могла претвориться в действительность без воздействия дополнительных факторов.
Так, превышение шофером автомашины установленной скорости на малолюдной городской улице с небольшим движением транспорта, конечно, нарушает правила уличного движения. Однако в большинстве случаев еще нет оснований говорить о возможности несчастных случаев с людьми или иных тяжких последствий, так как это не вытекает из конкретных обстоятельств дела.
За подобные нарушения, не приведшие к наступлению вреда, водители транспорта несут административную ответственность.
В ряде статей УК о вредных последствиях вовсе не упоминается. Например, по ст. 138 УК РФ наказывают за «нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан» независимо от того, повлекли ли эти действия в данном случае вредные последствия или не повлекли.
Такие составы преступлений, как уже говорилось, принято называть формальными составами. Напротив, составы преступлений, при совершении которых необходимо установить факт наступления вредных последствий, 15 называются материальными. К таким составам, например, относится состав умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК).
В простых преступлениях основным является одно последствие. В частности, нарушение правил охраны труда (ч. 1 ст. 143) причиняет ущерб здоровью человека. Это – основное последствие. Вместе с тем данное преступление может нарушить производственный процесс, причинить материальный ущерб и т.д. Все это будут последствия дополнительные (факультативные). Их особенность состоит в том, что они наступают не во всех случаях. Например, дополнительным последствием таких преступлений, как бандитизм, захват заложников, вооруженный мятеж, диверсия, может быть причинение вреда здоровью граждан. В диспозиции статьи эти дополнительные последствия не значатся, и потому они не влияют на квалификацию, но должны учитываться при назначении меры наказания. По общему правилу, дополнительные последствия не могут быть более тяжкими, чем основные, иначе они выходят за рамки данной уголовно-правовой нормы и в таком случае требуют квалификации по совокупности преступлений. Допустим, при хулиганстве (ст. 213) причинен тяжкий вред здоровью, значит, следует применять также ст. 111 УК. Что же касается «формальных» преступлений, то необходимо отметить следующее. Отсутствие в «формальном» составе преступления признаков, характеризующих последствия, не означает, что я данные преступления не причиняют вреда. Закон не во всех случаях требует устанавливать вред, потому что иногда он может быть очевиден (как в случае нанесения оскорбления всегда страдает достоинство потерпевшего), а иногда может наступить лишь на более поздней стадии и не поддается непосредственному исчислению (например, подстрекательство несовершеннолетнего к совершению преступления или антиобщественных проступков).
При совершении преступления с «формальным» составом преступления, например в случае подделки документа (ст. 327 УК), органы следствия и суд для привлечения виновного к уголовной ответственности не обязаны устанавливать, какие произошли вредные последствия. Данное преступление окончено уже в момент подделки независимо от последствий.
В случаях совершения «формальных» преступлений не требуется устанавливать факт наступления и характер вредных последствий для квалификации преступления, но если они наступили, их следует учитывать при определении меры наказания. Так, если нарушение тайны переписки граждан вызвало разглашение интимных сведений о личной жизни, привело к семейной ссоре, разводу или иным дополнительным последствиям, предвидимым виновным, все это не может не сказаться на выводе суда о мере назначаемого наказания.
3. Причинная связь и ее уголовно-правовое значение. Влияние непреодолимой силы, психического и физического принуждения на уголовную ответственность
Для того чтобы вменить лицу наступившие вредные последствия и квалифицировать его действия по статье, которая их предусматривает (а равно чтобы учесть их при назначении наказания), необходимо установить наличие причинной связи между совершенным лицом деянием и наступившими последствиями.
Правовая наука не создала никакого особого учения о причинной связи, отличного от учения о причинности в философии. К XIX в., по мере развития техники и расширения научных знаний, представления о причинной связи заметно расширились. Под влиянием механистических взглядов вначале в Германии, а затем и в России (Н.Д. Сергеевский, С.П. Мокринский) получила распространение теория эквивалентности, согласно которой причиной вредного последствия нужно считать любое условие, даже достаточно отдаленное, если без него данное последствие не наступило бы.
Если эту точку зрения довести до логического конца, то получается, например, что причиной смерти человека служат действия не только того, кто стрелял в жертву, но и того, кто утерял оружие, найденное и использованное убийцей, и даже того, кто изготовил это оружие, так как действия всех этих лиц были необходимыми условиями, без которых преступление не могло совершиться. Очевидно, что в принципе такая теория ведет к неоправданному расширению уголовной ответственности.
Правда, при практическом применении ее сторонники ограничивали ответственность виной преступника (умысел, неосторожность), но ясно, что вина не есть характеристика причинности.
Неудовлетворительность теории эквивалентности вызвала к жизни другую концепцию – так называемой адекватной причинности. Получившая распространение вначале в цивилистике, эта концепция исходила из представления о причинности как о типичном, известном из опыта повторения явлении. Лишь типичная причинная связь может явиться основанием для наступления ответственности, нетипичное же развитие событий эту ответственность исключает.
Представители адекватной теории по-разному решали вопрос о том, чьи представления о типичности кладутся в основу признания Данной причинной связи, достаточной для ответственности: опыт «среднего человека» (Яблочков), мнение суда (Рюмелин), опыт «рассудительнейшего из людей» (Трегер), мнение самого обвиняемого и т.д.
Теория адекватной причинности также не могла удовлетворить практику, ибо исключала ответственность в нетипичных ситуациях, хотя для такой ответственности в ряде случаев имелись основания. Например, легкий удар по голове не является типичной причиной смерти. Но если потерпевший только что перенес болезнь мозга и преступник знал об этом, то уголовная ответственность за причинение смерти путем легкого удара по голове была бы, конечно, вполне обоснованной.
Многие западные юристы особенно глубоко не вникают в проблему причинности, отдавая решение практических вопросов в этой области на усмотрение суда. По мнению английского криминалиста К. Кении, «просто существует известный предел, за которым право отказывается следить за цепью причинности… В таких случаях… невозможно сформулировать общее правило, устанавливающее такой предел».
В советской литературе дискуссия по вопросам причинной связи в праве развернулась в 40–50-х гг. Были сформулированы три основные точки зрения.
Первая точка зрения принадлежала А.А. Пионтковскому, который, аргументируя философскими категориями, предложил различать необходимую и случайную причинные связи. Лишь первая, согласно его мнению, влечет уголовную ответственность, вторая ее исключает.
Хотя эта концепция на первый взгляд не была лишена привлекательности, все же при практическом применении она не получила поддержки из-за двух обстоятельств.
Во-первых, как мы увидим далее, многие статьи Уголовного кодекса (в основном статьи о нарушении различных технических правил) сконструированы таким образом, чтобы установить уголовную ответственность как раз за не предотвращение вредной случайности. А во-вторых, на следствии и в суде крайне трудно, если не невозможно, разграничить связи необходимые и случайные. Авторы этой концепции не смогли сформулировать четкие критерии такого разграничения.