* Здесь и далее перевод H. Любимова цит. по: Мигель Сааведра де Сервантес. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. М., 1963.
б) Эмоционально-экспрессивного (коннотативного, стилистического) характера, когда эмоционально-экспрессивный компонент информативного объема слова оригинала и перевода не совпадает. В той же первой фразе «Дон Кихота» H. Любимов подыскивает для глагольной формы vivia эквивалент с иной стилистической маркировкой — жил-был. Этот сказочно-эпический зачин с оправданной смелостью введен переводчиком в произведение, в котором выдумка и реальность сопряжены в причудливом и дотоле невиданном единстве великой сказки и столь же великой были. Переводя роман, отмеченный по выражению Менендес-и-Пелайо, необычным «словесным изобилием» и контрастным сочетанием «высокой» лексики с «низкими» предметами и лексикой «низкой» с возвышенными понятиями, деяниями и вещами, переводчик вынужден во имя художественного целого изменять частное и подбирать стилистически нейтральному слову более «возвышенный» эквивалент. Нейтральное сочетание continuos pensamientos(постоянные мысли) переведено как всечасные помыслы, а глагол me quejo передан не словом жалуюсь, а книжным фразеологизмом принести жалобу, столь же нейтральные обороты amigo de la caza и estaba confuso переведены разговорными соответствиями заядлый охотник и оторопел. В переводах эквивалентов подобного рода множество.
У неполных эквивалентов со стилистическими несовпадениями семантическая информация равнозначна. Именно поэтому эти эквиваленты подыскиваются в синонимическом ряду, составленном из так называемых стилистических синонимов, под которыми обычно разумеют слова, имеющие один и тот же денотат, но отличающиеся либо экспрессивно-эмоциональной окраской, либо принадлежностью к разным функциональным стилям речи, т. е., по существу, объединяются два вида синонимов — стилистические и стилевые. Однако у нас нет нужды строго дифференцировать синонимы, тем более что стилевые синонимы в речи очень часто выполняют эмоционально-экспрессивные функции, когда из привычного для них речевого стиля их переносят в иную стилистическую среду.
Появление в переводах стилистически неполных эквивалентов обусловлено не только компенсацией каких-либо стилистических утрат, не только невольными «капризами» контекста, пристрастиями переводчика и требованиями стилистической системы речевого произведения, но и тем, что нейтральный стиль лишен стилистической окраски лишь относительно и характеристики его в двух сравниваемых языков не будут одинаковыми. Так например, нейтральные стили французской и испанской речи разнятся от русского нейтрального стиля. «Французский нейтральный стиль оказывается сдвинутым в сторону книжной речи, а русский нейтральный стиль отодвинут от нее в сторону фамильярной речи».* Поэтому при переводе нейтрального текста с русского на французский (равно как и на испанский) приходится несколько «приподнимать» стиль, а переводя с французского или испанского на русский, слегка понижать его. Иными словами, хотя функциональные стили исходного и переводящего языков не совпадают в своей тональности, переводчик передает функциональный стиль оригинала (или какие-то его лексические элементы) соответствующим стилем языка перевода, а не реконструирует иноязычные функциональные стили средствами русской речи. Реконструкция подобного рода привела бы к стилевым несоответствиям между оригиналом и переводом и непонятным для читателя нарушениям системы функциональных стилей языка перевода.
* Степанов Ю. С. Французская стилистика. С. 235.
Итак, переводчик, работающий, казалось бы, с нейтральной лексикой, не должен забывать о поправочном коэффициенте нормы и подбирать эквиваленты, учитывая расхождение нейтральных стилей исходного и переводящего языков.
в) Социолокального (стилевого, социогеографического) характера, когда при совпадении семантического значения сравниваемых лексических единиц не совпадает их стилевая характеристика. Диалектным словам оригинального художественного произведения всегда соответствуют в переводе неполные эквиваленты, у которых утрачена социолокальная информация слов оригинала. Иначе и быть не может, потому что лексика конкретного языка в диалектном плане зонально маркирована только в ареале распространенности данного языка и не может иметь эквивалентов с соответственной маркировкой в другом языке. Поэтому подобные информативные потери восполняются с помощью просторечья, указанием на то, что эквивалент, равно как и соответствующий ему диалектизм оригинала не относятся к литературной норме, «оторваны» от нее. Не менее часто диалектизмы передаются общелитературными словами, а утраченную информацию, обычно связанную, например, в художественных текстах с речевой характеристикой героя или описанием той или иной среды, компенсируют какими-либо другими языковыми средствами в том же микроконтексте или в другом месте широкого контекста. Подобного рода эквивалентность наблюдается отчасти и в переводе жаргонизмов, не всех, конечно, а некоторых из них, потому что переводчики все чаще и чаще воссоздают жаргонизмы оригинала жаргонными словами языка перевода, если эти последние не слишком русифицируют описываемых героев или среду.
Откроем, к примеру, повесть аргентинского прозаика Рауля Ларры «Его звали Вихрастым» и сразу же встретимся с диалектизмами в речи персонажей:
" — !Che, Rulo, como mirás! ...¿.Ahora te dedicás a relojear a las minas? ¿no vendés más los diarios?".*
* Larra Raul. Le decian el Rulo. Buenos Aires. S.A. P. 9.
В региональных словах che, retojear, minas содержится явное указание на зону и среду их бытования. Серьезный читатель сразу почувствует аргентино-уругвайский речевой колорит и поймет, что персонажи повести — люди социальных городских низов Рио-де-ла-Платы. В переводах остался лишь намек на то, что речь героев далека от литературной нормы, т. е. в словах сохранена определенная социальная информация, но утрачена информация локальная. Ср. разный перевод этих фраз:
« — Эй, чуб! Ты что уставился... Решил заняться красотками!.. Больше не торгуешь газетами?».*
« — Эй, Вихрастый, глаза просмотришь. Решил на красоток попялиться? А что, газетами не торгуешь?».**
* Рауль Ларра. Бго прозвали Чубомю. / Пер. с исп. А. Коробицына // Аргентинские рассказы. М., 1957. С. 130.
** Рауль Ларра. Его звали Вихрастым. / Пер. с исп. С. Алейниковой и В. Виноградова // Нева, 1958. №3.С. 101.
г) Фонового характера, если при совпадении лексического значения соотносимых слов различается их «фоновая окраска». Она зависит от так называемой фоновой информации, которая теснейшим образом связана с языком, отражена в определенной части его лексики, словах и фразеологических словосочетаниях, а также в пословицах, поговорках, устойчивых цитациях, именах исторических лиц и т. п. Поэтому, когда колумбиец X. Саламеа в известном памфлете «Метаморфоза Его Превосходительства» пишет о cielo violaceo,* испаноязычный читатель воспринимает эпитет violaceo не только в прямом его значении фиолетовый, темно-лиловый, но и в символическом смысле. У слов violaceo, morado есть свой поэтический ореол. Это цвет печали, скорби, траура. Вспомним, как сказано у Пабло Неруды в «Новой песне любви Сталинграду»: «Describf el luto у su metal morado» — (дословно) «Я описывал траур и его лиловый металл» Русский читатель воспринимает сочетание фиолетовое (или лиловое) небо без испанского символического «привеска». Оттого и появляются в подобных контекстах неполные эквиваленты вроде прилагательного лиловый, которое хотя и передает семантику слова morado, но лишено его символической окраски. Конечно, переводчики пытаются с разной долей успеха восстановить утраченную информацию и в прозаических переводах обычно прибегают к амплификациям. Например, в переводе упомянутого произведения Хорхе Саламеа сочетанию cielo violaceo соответствует одетое в траур лиловое небо,** а в стихотворении П. Неруды подразумевается «смертоносный металл».
* Zalamea Jorge. La metamorfbsrs de Su Excelencia // Trece cuentos colombianos. Montevideo, 1970. P. 51.
**Саламеа Хорхе. Метаморфоза Его Превосходительства. / Пер. с исп. // «Иностранная литература». 1969, № 7. С. 91.
Во фразе из перевода «Истории жизни пройдохи по имени дон Паблос» Франсиско де Кеведо «В это время появился еще кто-то ...в бурой одежде...» (в оригинале: ...vino uno con ... su vestido pardo)*читатель лишь по контексту догадывается, а комментарий укрепляет его догадку о том, что бурый (серый) цвет в те времена был цветом дорожной одежды. И потому бурый по отношению к pardo становится неполным эквивалентом, лишенным той фоновой информации, которая есть у pardo.
*Кеведо Ф. История жизни пройдохи по имени дон Паблос. / Пер. с исп. К. Державина // Кеведо Ф. Избранное. Л., 1971. С. 198.
Вряд ли русский читатель поймет, почему пройдоха Пабло сравнивает себя с совой, когда садиться играть в карты с отшельником, ставящим в банк лампадное масло: «Признаюсь, я понадеялся, что буду совой, которая это масло у него выпьет...» («Y confieso que pense ser su lechuza у beberselo...»).* В данном контексте сова — неполный эквивалент слову lechuza, потому что согласно народному испанскому поверию совы выпивают масло из лампад у изображений святых, которые иногда ставятся на столбиках на обочинах дорог, а в русском фольклоре за ними, вроде, подобного греха не водится.