Тактика контроля и записи переговоров (стр. 1 из 4)

Преступность, в том числе организованные её формы сегодня представляют угрозу не только для отдельных граждан, но и для общества в целом. Изменилось качество преступности, которое вызвано в частности расширяющимся применением в преступной деятельности компьютерных технологий и технических средств разведывательного назначения. В таких условиях правоприменительные органы тоже должны быть «вооружены» аналогичными техническими средствами для фиксации доказательств.

Без выявления раскрытия совершенных преступлений, изобличения преступников, как справедливо отмечает В. А. Азаров, в России невозможно эффективно защищать личность, ее права и свободы, а также интересы общества и государства[1].

В этой связи получение и использование правоохранительными органами информации, передаваемой по линиям связи⁴, прежде всего по линиям проводной телефонной связи, путём применения технических средств является важным условием повышения эффективности борьбы с преступностью[2].

Однако действующий процессуальный порядок получения и использования этой информации все больше отстает от современных технических возможностей использования их в целях раскрытия преступлений и изобличения путем доказывания лиц их совершивших.

Одним из процессуальных средств раскрытия преступлений и изобличения виновных является относительно новое, сложное следственное действие «контроль и запись переговоров», основные положения которого регламентируются ст. 186 УПК РФ. Результаты этого следственного действия позволяющие реализовать сведения, полученные с использованием оперативно-розыскной деятельности, имеют в ряде случаев существенное значение для раскрытия преступления, установления местонахождения и привлечения к уголовной ответственности виновного лица[3].

§ 1. Понятие и процессуальные особенности контроля и записи переговоров

И так, для того чтобы дать понятие контроля и записи переговоров, мы должны определиться с тем, что это следственное действие или оперативно-розыскное мероприятие, так как дискуссии не угасают по сей день. По этому поводу Б Т. Безлепкин отмечает, что не только «...решение о прослушивании телефонных переговоров и их звукозаписи, но и само производство такого действия предполагаются как следственное действие»[4]. По мнению Л.М. Карнеевой, необычность рассматриваемой процедуры заключается в том, что прослушивание и звукозапись переговоров регламентированы как следственное действие при очевидном их негласном характере. О том, что процессуальное прослушивание телефонных и иных переговоров является именно следственным действием, свидетельствует, в частности, отнесение его к числу неотложных в дополнении к ч. 3 ст. 29 Основ уголовного судопроизводства[5].

О.Я. Баев считает, что контроль и запись телефонных и иных переговоров не являются следственными действиями. Приводя при этом соответствующие доводы, он пишет: «В то же время мы отнюдь не сомневаемся в высокой информационно-познавательной сущности названных действий и в возможности использования их результатов в судебном доказывании. Но — в соответствующем уголовно-процессуальном режиме»[6].

С.А. Шейфер, анализируя содержание ст. 186 УПК РФ, констатирует, что «аналогичное действие «прослушивание телефонных переговоров» закреплено п. 10 ст. 6 Закона об оперативно-розыскной деятельности в качестве оперативно-розыскного мероприятия. При сравнении этих норм трудно найти существенные различия между ними. В этой процедуре отсутствует определяющий признак следственного действия: непосредственное получение следователем доказательственной информации от ее носителя[7]. В то же время С.А. Шейфер, рассматривая систему следственных действий, указывает, что существенным основанием классификации следственных действий является «непосредственный либо опосредованный процесс получения доказательственной информации»[8]. Правда, следственным действием с опосредованным процессом получения доказательственной информации С.А. Шейфер считает только проведение экспертизы. Однако сам факт последнего утверждения свидетельствует об относительности тезиса о непосредственном восприятии следователем от объекта доказательственной информации как непременном признаке следственного действия[9].

Таким образом, мы видим, что действительно имеются разногласия, поэтому поводу, связи, с чем будет актуально разобраться в этом самим на основании законодательных актов РФ, а именно на основании статей УПК РФ и ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Для простоты восприятия воспользуемся сравнительно-анализируемой таблицей[10].

Следственное действие.	Оперативно-розыскное мероприятие.
Согласно п. 2 ч. 3 ст. 186 УПК РФ «Контроль и запись переговоров» - является следственным действием с точки зрения закона.	В статье 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» больше нет оперативно-розыскного мероприятия «Контроль и запись переговоров», а есть «Прослушивание телефонных переговоров».
Следователь сам инициирует контроль и запись переговоров, поскольку это входит в его компетенцию, а суд дает разрешение на его проведение. Оперативные службы являются только исполнителями соответствующего поручения следователя.	Решение о проведении конкретного оперативно-розыскного мероприятия принимают сотрудники оперативных служб (суд соглашается или не соглашается с их ходатайством об этом в предусмотренных законом случаях).
При контроле и записи переговоров их результаты подлежат обязательному сообщению следователю.	При производстве оперативно-розыскных мероприятий их результаты принадлежат оперативным службам.
Контроль и запись переговоров производятся только после возбуждения уголовного дела и в процессе его расследования.	Оперативно-розыскные мероприятия проводятся как до возбуждения уголовного дела, так и после его направления в суд.
Результаты любого следственного действия имеют статус доказательств.	Результаты оперативно-розыскных мероприятий носят ориентирующее значение.
Следственные действия не могут быть негласными, реализуются в четко определённом законом порядке.	Оперативно-розыскные мероприятия свободны от процессуальной формы, способ фиксации их результатов законом не определен. Они осуществляются по большей части негласно в соответствии с правилами конспирации.

Следовательно, после того как мы определились с принципами «контроля и записи переговоров», мы можем сделать вывод, что ОРМ и СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЙСТВИЕ в рамках «контроля и записи переговоров» ОТЛИЧАЮТСЯ ДРУГ ОТ ДРУГА, но одновременно схожи по своей сущности, заключающейся в процессуальных особенностях самого следственного действия.

И так, процессуальные особенности контроля и записи переговоров[11]:

· Из текста п. 2 ч. 3 ст. 186 и п. 11 ч. 2 ст. 29УПК РФ следует, что контроль и запись переговоров — это следственное действие. Но ни для одного следственного действия законодатель не устанавливает срока его проведения, в три раза превышающего установленный двухмесячный срок предварительного следствия (ч. 5 ст. 186 и ч. 1 ст. 162 УПК РФ).

· В отличие от других следственных действий контроль и запись переговоров могут быть прекращены (ч. 5 ст. 186 УПК РФ) на основании постановления следователя.

· Ни одно следственное действие не запрещено по уголовным делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, в то время как контроль и запись переговоров не могут осуществляться по делам этой категории. Характерно, что даже относительно наложения ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотра и выемки в УК РФ не содержится данного ограничения, хотя это следственное действие не в меньшей степени затрагивает неприкосновенность частной жизни граждан.