5) в каких формах и в каких пределах обеспечивать обмен информацией между участниками взаимодействия, как организовывать совместное планирование;
6) каким образом на уровне взаимодействия предупредить, пресечь утечку информации, как нейтрализовать и предупреждать иные акты противодействия расследованию в целом и по каждому субъекту взаимодействия в частности и др.
Суммируя изложенное, следует признать, что рекомендации из числа тех, что мы предлагаем внедрять, не являются типичными ни для практической деятельности, ни для содержания современных методик расследования преступлений. Более того, процесс подготовки таких рекомендаций неизбежно столкнется с серьезными трудностями теоретического и методологического порядка. Что ж, перспективы для дальнейших исследований довольно широки. Во всяком случае, пришло время согласится с тем, что «...так называемые рекомендации практики уже невозможно строить, лишь обобщая саму практику, снимая ее видимый опыт»[25].
Глава 2. Характеристика процессуальной регламентации стадии предварительного расследования
2.1. Начальный момент стадии предварительного расследования
В теории уголовного процесса к вопросу о начале предварительного расследования нет единого подхода. Длительное время была распространена точка зрения, согласно которой началом уголовного преследования считалось появление в уголовном деле процессуальной фигуры обвиняемого. Наиболее последовательным в этом плане был М. Строгович, который утверждал, что «уголовное преследование начинается и ведется только в отношении определенного лица, обвиняемого в совершении преступления», следовательно, «актом возбуждения уголовного преследования является акт привлечения определенного лица к делу в качестве обвиняемого»[26].
При этом уголовное преследование напрямую связывалось с осуществлением функции защиты. Считалось, что если «ведется уголовное преследование, то ведется и защита», что функция защиты не может осуществляться до привлечения в качестве обвиняемого.
В последующем с развитием демократических начал в жизни общества и государства, направленных на обеспечение прав и свобод граждан, в том числе вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства, ученые-процессуалисты, занимающиеся этой проблемой, постепенно стали «передвигать» начальный момент уголовного преследования к началу производства предварительного расследования.
А. Соловьев и Н. Якубович, например, «доводят» момент начала уголовного преследования до проведения первого процессуального действия, связанного с применением процессуального принуждения, ограничивающего конституционные права граждан. В то же время они указывают, что «функция уголовного преследования реализуется также при возбуждении уголовного дела против конкретного лица»[27].
Анализ позиций ученых позволяет выявить одно объединяющее их начало. Все они связывают начальный момент уголовного преследования с появлением в уголовном деле лица, предположительно виновного в совершении конкретного преступления, по факту которого и возбуждено уголовное дело.
Уместно в связи с этим рассмотреть этимологическое значение понятия «преследование». Дело в том, что в уголовном процессе многие термины не соответствуют тому пониманию, которое придается ему на обыденном уровне. К примеру, «бытовое» понимание «обвиняемого» не всегда совпадает с уголовно-процессуальной интерпретацией этого понятия.
Аналогично сложилась ситуация с термином «уголовное преследование», ключевое значение в котором имеет последнее слово. Исследователи этого правового явления вслед за филологами применяют слово «преследовать» в значении «следовать, гнаться за кем-нибудь с целью поимки». Хотя в толковом словаре дается и другое значение - «стремиться к чему-нибудь (к примеру, преследовать свои цели; преследовать благородные задачи)».
Представляется, что применительно к уголовному процессу слово «преследовать» («преследование») надлежит понимать не в значении «гнаться за кем-нибудь с целью поимки», а в значении - «следовать», «идти по следу», «стремиться к установлению истины и изобличению лица, совершившего преступление». Поскольку конечная цель преследования в этом случае - привлечение лица к уголовной ответственности, то обоснованно используется термин не просто «преследование», а «уголовное преследование»[28].
При таком подходе не возникнет вопроса о том, с какого момента необходимо приступать к преследованию. Начать двигаться «по следу», т.е. приступить к установлению события преступления и изобличению преступника, необходимо сразу, когда в компетентный орган поступит информация (повод к возбуждению уголовного дела) о совершенном или готовящемся преступлении.
Такой вывод в целом согласуется с позицией современного законодателя. В ст. 21 УПК РФ закреплено, что прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления, в каждом случае обнаружения признаков преступления.
К сожалению, новый УПК содержит много противоречий. Одно из них наглядно проявляется при сопоставлении указанной нормы с п. 55 ст. 5, в котором дано понятие уголовного преследования. Так, если ст. 21 обязывает прокурора и других названных в ней должностных лиц приступить к уголовному преследованию «в каждом случае обнаружения признаков преступления», то в п. 55 ст. 5 говорится, что «уголовное преследование - это... деятельность... в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого...». В то время как предельно ясно, что в момент обнаружения признаков преступления не всегда известно, кем оно совершено. Тем более уголовно-процессуальный закон четко прописывает момент появления в деле таких участников, как «подозреваемый» и «обвиняемый». В силу изложенного можно предположить, что это противоречие следует устранить путем приведения п. 55 ст. 5 в соответствие со ст. 21 УПК таким, например, образом: «Уголовное преследование - процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях установления события преступления, изобличения лица или лиц, виновных в совершении преступления».
В развитие этого суждения следует обратить внимание еще на одно важное обстоятельство. В соответствии с действующим законодательством (ст. 140 УПК) возбуждение уголовного дела возможно только при наличии повода и основания к тому. В ч. 2 ст. 140 как раз говорится о том, что «основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления». В то время как в ч. 2 ст. 21 речь не идет об установлении «достаточных данных» для осуществления уголовного преследования. Для начала этой деятельности (уголовного преследования), в силу требований закона, достаточно обнаружения признаков преступления, которые, отметим, содержатся в поводе для возбуждения уголовного дела.
Отношения, складывающиеся в процессе осуществления уголовного преследования, по своей природе являются уголовно-процессуальными. В теории высказан ряд суждений о моменте возникновения уголовно-процессуальных отношений. В этом вопросе я разделяю позицию авторов, считающих, что юридическим фактом, порождающим уголовно-процессуальные отношения, является не решение о возбуждении дела, а более ранний факт - поступление сведений о совершенном или готовящемся преступлении.
Таким образом, изложенное позволяет заключить, что начальным моментом уголовного преследования является обнаружение прокурором и иными должностными лицами, указанными в законе, признаков преступления и этот момент совпадает с возникновением уголовно-процессуальных отношений[29].
Вопрос о том, с какого момента начинается уголовное преследование и какие процессуальные действия охватывает это понятие, - не только теоретический, как это может показаться на первый взгляд. Он имеет принципиальное значение и для практики уголовного судопроизводства.
В связи с предлагаемым решением вопроса о начальном моменте уголовного преследования возникает необходимость рассмотреть вопрос о соотношении «уголовного преследования» с «расследованием преступлений» на этапе досудебного производства.
Во время действия УПК РСФСР предварительное расследование преступлений считалось самостоятельной уголовно-процессуальной функцией наряду с уголовным преследованием. В юридической литературе выделялись такие варианты соотношения этих правовых явлений[30]:
1) понятие «расследование» шире, чем понятие «уголовное преследование», так как расследование имеет место и до момента появления в деле процессуальной фигуры подозреваемого или обвиняемого;
2) эти понятия совпадают - в том случае, когда уголовное дело возбуждается в отношении конкретного подозреваемого.
Наш подход к рассматриваемой проблеме с позиции современной правовой мысли и развития законодательства позволяет определить уголовное преследование на этапе досудебного производства как понятие более широкое, чем предварительное расследование. В соответствии с действующим уголовно-процессуальным законом предварительное расследование начинается с момента возбуждения уголовного дела (ст. 156 УПК) и заканчивается либо вынесением постановления о прекращении дела (ст. 213), либо составлением обвинительного заключения (ст. 215) или обвинительного акта (ст. 225). Однако современное досудебное производство, помимо стадии предварительного расследования, включает и стадию возбуждения уголовного дела, которая начинается с момента поступления информации в компетентный орган о совершенном или готовящемся преступлении.