Наконец, физическое лицо достигает такого возраста, в котором умственные способности его ослабевают, а с ними ослабевает и бывшая у него способность к гражданской деятельности. Понятно, что и старость должна оказать известное влияние на юридическое положение физического лица. Однако в законодательстве нашем встречаются лишь отдельные определения, связанные с порой старости. Так, законодательство определяет, что дети обязаны давать содержание престарелым родителям, не определяя, впрочем, с какого именно возраста родителей наступает такое обязательство для детей[174]; или, например, встречается определение, что лица, достигшие 80 лет от рождения, не могут вступать в брак[175]. Но особых определений насчет общего ограничения способности к гражданской деятельности вследствие старости наше законодательство не дает, а довольствуется общими определениями. Поэтому, например, если старик выживает из ума и становится не способным к управлению имением, то на основании общих определений его должно подвергнуть официальному освидетельствованию в умственных способностях и при действительной слабости их учредить над ним опеку. Только в действительности обыкновенно это делается само собой, без участия общественной власти: престарелые удаляются от гражданской деятельности и остаются на попечении своих родственников.
IV. Здоровье. Полная способность физического лица к гражданской деятельности предполагает нормальное состояние его организма, физического и духовного. Но очень часто встречаются в действительности уклонения от нормального организма, и законодательство, рассчитывая свои определения на здоровых людей, не может, конечно, не обратить внимания на их положение во время болезни. Иные определения законодательства относятся к болезненному состоянию вообще, без различия вида и свойства болезни: постановляется, например, что болезнь служит законной причиной неявки к совершению купчей крепости или запродажной записи[176], что совершение нотариального акта, по болезни контрагента, возможно и на дому[177], что допрос свидетеля, не явившегося в суд по болезни, производится на дому[178] и т. п. Но законодательство не может довольствоваться такими общими определениями, ибо нередко именно вид болезни оказывает влияние на юридическое положение физического лица; одна болезнь не помешала бы известному юридическому действию, а другая мешает.
Наше законодательство из отдельных видов болезни в особенности обращает внимание на органические недостатки (слепоту, глухонемоту, неспособность к брачному сожительству) и ненормальное состояние умственных способностей. Но при этом дает лишь несколько определений: состояние слепого законодательство принимает в соображение только при составлении актов[179]; относительно глухонемого постановляется, что опека над ним не прекращается с достижением 17 лет, а продолжается до истечения 21 года. Затем, смотря по состоянию и развитию умственных способностей, продолжается или совершенно снимается опека, или же может быть учреждено попечительство (решаются эти вопросы по освидетельствовании немого тем же порядком, как свидетельствуется сумасшедший)[180]; неспособность к брачному сожительству при известных условиях служит основанием для прекращения брака[181]. Преимущественно же внимание законодательства обращается на помешанных лиц, слабых умственными способностями, ибо лица эти не способны к гражданской деятельности, для которой существенна воля. Но само собой умопомешательство не ведет к ограничению гражданской деятельности помешанного лица, а требуется признание умопомешательства со стороны правительства – признание, опирающееся, конечно, на какое-либо основание. У нас таким основанием служит освидетельствование умственных способностей лица, объявляемого помешанным.
Освидетельствование производится по инициативе родных или губернатора во врачебном отделении губернского правления в присутствии губернатора, вице-губернатора, председателя и прокурора окружного суда, одного из почетных мировых судей и депутатов от сословия, к которому принадлежит свидетельствуемый по своему состоянию, и состоит в том, что свидетельствуемому предлагаются различные вопросы, касающиеся обыденной жизни или предмета помешательства. На основании ответов свидетельствуемого присутствие признает его помешанным или нет; в случае признания и если свидетельствуемый не принадлежит к крестьянскому сословию, оно представляет свое определение, вместе с протоколом освидетельствования, на утверждение Правительствующего сената, по 1 департаменту, который или утверждает определение, или отвергает его, или предписывает произвести новое освидетельствование, если первое находит недостаточным[182].
О самом способе освидетельствования должно заметить, что он требует большой осторожности, ибо уже одно появление человека среди лиц новых, чуждых ему, может навести на него робость, в особенности на больного человека, а вопросы, предлагаемые официально, с педантической важностью, еще более могут поставить свидетельствуемого в затруднительное положение, близкое к помешательству, тогда как он, быть может, или вовсе не помешан, или помешан не настолько, насколько покажется присутствию. Существенно, далее, чтобы вопросы, предлагаемые свидетельствуемому, касались предмета помешательства, ибо нередко бывает, что человек помешан в умственных способностях, но его помешательство незаметно, пока он не будет наведен на предмет помешательства, – это так называемая мономания. Наконец, при свидетельствовании должно обращать внимание на степень умственного расстройства свидетельствуемого лица: такого ли рода расстройство, что лицо не способно к гражданской деятельности; цель свидетельствования – дознание, способно или не способно лицо управлять своими делами; между тем рассудок может быть помрачен, а лицо все-таки способно к гражданской деятельности, ибо деятельность эта не требует гениального ума. Как скоро помешательство лица признано Правительствующим сенатом, над имуществом его учреждается опека, и с тем вместе гражданская деятельность для помешанного прекращается: он не может ни вступить в брак, ни заключить договор, ни составить завещание и т. д. Сам помешанный или остается на попечении своих родственников или опекунов, или передается на попечение особого дома, устроенного для умалишенных[183]. И таково юридическое положение всех, признанных помешанными.
Наше законодательство не уловило разнообразных явлений действительности, представляющихся наблюдателю душевных болезней: оно допускает одно состояние умалишенных; но есть разные степени помешательства; иногда оно сильнее, иногда слабее. Даже понятие о светлых промежутках (lucida intervalla), известное уже римлянам, чуждо нашему законодательству. Бывает помешательство периодическое, так что оно сказывается лишь по временам, тогда как в другое время умалишенный так же зрело обсуживает свои действия, как и здоровый человек. На этом основании римское право разделяет помешанных на furiosi (dementes, qui habent lucida momenta) и mente capti (dementes, qui non habent lucida momenta), и все действия furiosi, совершенные в периоды нормального состояния умственных способностей, признает действительными. У нас такие сумасшедшие или вовсе не признаются сумасшедшими и оттого легко могут подвергнуться убытку во время помешательства, или они признаются сумасшедшими, и тогда совершенно игнорируется их нормальное состояние.
Действительность старается исправить недостаток законодательства, но не может исправить его вполне: в действительности, если какой-либо член семейства по временам сходит с ума, он не предъявляется к освидетельствованию и не признается сумасшедшим, а родные стараются во время сумасшествия устранять его от совершения юридических действий; но, разумеется, такое обеспечение интересов помешанного не вполне надежно. (Существует, однако, мнение, что по общему смыслу нашего законодательства сумасшествие, хотя и не признанное установленным порядком, может служить основанием опровержения юридических действий, совершенных лицом в этом состоянии; что установленный порядок удостоверения сумасшествия имеет лишь то значение, что когда на суде возникает вопрос об умственных способностях лица, признанного раз сумасшедшим, то в новом исследовании нет надобности; если же исследования этого не было произведено, то сумасшествие может быть доказываемо ad hoc при опровержении актов всякими законными средствами. Подтверждается это мнение тем, что наш закон выставляет в виде общего правила касательно всех актов приобретения прав на имущество, чтобы произвол и согласие лица были свободны[184]; о свободном же проявлении воли не может быть речи при сумасшествии. Эта же мысль, но в более резкой форме выражена отдельно относительно актов inter vivos и актов mortis causa: при совершении тех и других требуется, чтобы лица, их совершающие, были «в уме и памяти», что и удостоверяется свидетелями[185]. Из этого делается вывод, что при отсутствии рассматриваемого условия акт должен почитаться недействительным. Прямо эта мысль выражена относительно духовных завещаний в правиле, по которому недействительны завещания «безумных, сумасшедших и умалишенных»[186], а так как завещание по закону есть такой же способ приобретения прав на имущество, как и «договор и обязательство»[187], то при совершении последних лицом сумасшедшим они должны быть признаны недействительными. – А. Г.)