«советского социалистического нормативизма» был А.Я.Вышинский. Между тем определение права как «системы принудительных социальных норм» давалось в советской литературе по правоведению задолго до 1938 г., когда при участии
Вышинмкого было сформулировано аналогичное определение (см., например:
Подволоцкий И. «Марксистская теория права». М.-Пг., 1932. С. 156), а по генезису оно восходит к дореволюционной и зарубежной литературе.
[5] Недбайло П.Е. «Вопросы структуры советских правовых норм в связи с постепенным перерастанием их в правила коммунистического общежития». Право и коммунизм. Москва. 1965. С. 129; он же. «Советские социалистические правовые нормы». Львов. 1959. С. 73 и след.
[6] «Советское государство и право». 1979. №8 С. 67.
[7] ч.1 ст. 96 Конституции РФ
[8] ч.3 ст. 81 Конституции РФ
[9] ч.2 ст. 1066 Гражданского кодекса РФ
[10] ч.4 ст. 283 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
[11] ч.6 ст. 136 Кодекса законов о труде РФ
[12] К специализированным правовым нормам часто относят оперативные и коллизионные нормы. Оперативные нормы определяют момент и порядок вступления в силу того или иного нормативного акта, пролонгируют действие нормативного акта на новый срок, распространяют действие нормативного акта на новые общественные отношения или отменяют действие нормативного акта.
Коллизионные нормы устанавливают порядок выбора той или иной правовой нормы из нескольких правовых норм. Коллизионными нормами будут, например, нормы, содержащиеся в ст. 9-12 УК РФ, определяющие действие уголовного закона во времени, в пространстве и по кругу лиц. Представляется все же возможным не рассматривать оперативные и коллизионные нормы права в качестве нетипичных, поскольку они являются правилами поведения, хоть и специфическими: это нормы о нормах.
[13] Диспозитивными нормами иногда называют те, которые определяют содержание правоотношений на случай, если стороны не договорились иначе. На самом деле отличие диспозитивной нормы от императивной не в восполнении пробелов волеизъявления сторон, а в разрешении сторонам отступать в своих договорах от этой нормы.
[14] Высказывалось мнение, что бланкетными могут быть только статьи закона, а не нормы права, т.к. последние бланкетными, т.е. неопределенными, не бывают, потому что отсутствие определнности есть отсутствие свойства нормы как нормы правовой (Недбайло П.Е. «Советские социалистические правовые нормы». Львов. 1959. С. 87). Это мнение справедливо для тех случаев, когда правил, к которым отсылают бланкетные нормы, не существует (они отменены, еще не приняты и т.п.)
[15] ст. 129, 130 Уголовного кодекса РФ
[16] Закон РФ «О гражданстве Российской Федерации» от 28 ноября 1991 г. с последующими изменениями и дополнениями (ВВС. 1992. №6. Ст. 243; 1993. №29.
Ст. 1112; СЗ РФ. 1994. №4. Ст.302; 1995 №7 Ст. 496).
[17] ч.1 ст. 232 Уголовного кодекса РФ
[18] См.: Щепаньковский Я. «Элементарные понятия социологии». Москва. 1969.
С. 105-108; Смелзер Н.Д. «Социология». Социологические исследования. 1990.
№12. С. 124.
[19] См.: Ивин Л.Л. «Логика норм». Москва. 1973. С. 14-15, 55-62; Кудрявцев
Ю.В. «Нормы права как социальная информация». Москва. 1981. С. 80—87.
[20] См.: Александров Н.Г. «Сущность социалистического государства и права». Москва. 1969. С. 105-106.
[21] Речь идет о структуре правовых норм — правил поведения. Термин «норма» в литературе и даже в законодательстве используется в разных значениях:
«нормы выработки», «нормы естественной убыли», «нормы питания», «нормы представительства», «санитарные нормы жилой площади» и т.п. В этих и аналогичных случаях «нормой» называется абстракция, обобщение качественных или (и) количественных характеристик какого-либо явления или результата; некоторые из таких «норм» образуют нормативные предписания («при перевыполнении норм выработки работник получает дополнительное вознаграждение», «при сверхнормативной убыли товара убытки возмещает виновное в этом материально ответственное лицо»), другие могут иметь юридическое значение, если предусмотрены гипотезами правовых норм.
[22] См.: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. «Вопросы теории права». Москва.
1961. С. 159, 161-162, 166 и др.
[23] Томашевский Н.П. «О структуре правовой нормы и классификации ее элементов». Вопросы общей теории советского права. Москва. I960. С. 218.
Автор называет убийство, тайное похищение чужого имущества, оскорбление, распространение клеветнических измышлений деяниями, вполне соответствующими правовым нормам (там же. С. 217— 218).
[24] См.: Мицкевич А.В. «Акты высших органов советского государства».
Москва 1967. С. 34 и след.
[25] См.: Алексеев С.С. «Проблемы теории права».Т.1. Свердловск, 1972. С.
215, 222 и след; он же. «Структура советского права». Москва. 1975. С. 30 и след., 83 и след.
[26] Так, положение ст. 23 Уголовного кодекса РФ относится ко всем нормам
Особенной части Уголовного кодекса, и ее отсутствие в Обшей части Кодекса потребовало бы включения в каждую статью Особенной части формулировки:
«лицо, совершившее данное преступление в состоянии опьянения, подлежит уголовной ответственности».
[27] Это неизбежно, например, при издании бланкетных норм; так, административная ответственность за нарушение ветеринарно-санитарных правил определена Кодексом РФ об административных правонарушениях, сами же эти правила устанавливаются местными органами власти и управления.
[28] Некоторые части статей нормативных актов (особенно «отсылочные») вообще не образуют правовых предписаний (например: «те же действия, совершенные повторно, влекут...» и т.д.).
[29] Всеобщая Декларация прав человека (1948), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах (1966).
[30] См.: «Советское государство и право». 1987. № 9. С. 23.
[31] Так, в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности ряда положений Устава (Основного закона)
Тамбовской области» от 10 декабря 1997 г. говорится: «Юридическое содержание использованного в Уставе области понятия финансового, валютного, кредитного регулирования отличается от конституционного содержания этого понятия» (СЗ РФ. 1997. № 51. Ст. 5877).
[32] См., например: Шершеневич Г.Ф. «Общая теория права». Т. 1. Вып. 1.
Москва. 1995. С. 202, 251.
[33] О взглядах О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородского наст. 1 Конституции СССР
1936 г. см. выше, § 3.
[34] Отмечая особенности образа мышления английских юристов, Р. Давид пишет: «Юрист континентальной Европы видит в праве принципы социального порядка. Он оценивает право в свете этих принципов; он говорит о принципах политической свободы, социальных правах, святости собственности и договоров, а практикам оставляет заботу о проведении этих принципов в жизнь.
Английский же юрист — своего рода наследник практиков, как правило, с недоверием относится к тому, что считает пустыми словами: что стоит какое- либо правовое положение или принцип, если на практике не существует способов для его осуществления? ...Англичане не воспринимают европейских правовых норм: они им кажутся часто просто общими принципами, выражающими какие-то пожелания морального порядка или устанавливающими скорее политическую программу, а не нормы права» (Давид Р. «Основные правовые системы современности». Москва. 1988. С. 301, 330).
[35] См.: Халфина P.O. «Общее учение о правоотношении». Москва. 1974. С. 56-
57; Михалева Н.А. «Социалистическая конституция (проблемы теории)». Москва.
1981. С. 127 и след.; Стумбина Э.Я., Кузнецов А.В., Эглитис В.В. «Механизм реализации конституции (государственно-правовой аспект)». Рига. 1984.