Известны крайне отрицательные суждения Л.Н. Толстого о праве, который называл его “гадким обманом властей”. Так что несоблюдение законов — устойчивая традиция.
К сожалению, мы не только не избавились от этого застарелого порока, но в полной мере унаследовали его, а во многом “обогатили”. На протяжении длительного времени право в обществе “реального социализма” всячески умалялось, принижалось, в нем не видели истинно демократического и общепризнанного краеугольного института, высокой социальной и культурной ценности. Право, скорее, терпели как необходимое декоративное украшение, формальный атрибут, фасад, свойственные любому “благопристойному” государству. Ведь в сталинской Конституции и некоторых других актах были внешне вполне демократические и гуманные нормы о правах и свободах личности, гарантиях ее неприкосновенности, участия в общественных делах и т.д. Действовало социальное законодательство.
Но в целом право считалось “неполноценной и даже ущербной формой социальной регуляции, лишь на время и лишь в силу печальной необходимости, заимствованной у прежних эксплуататорских эпох”. Это было, по сути, лицемерно-маскирующее признание права авторитарным режимом, который не очень-то и нуждался в нем, так как использовал в основном волюнтаристские методы правления.
В то время не только никто не собирался возводить в стране храм законности и права, но даже не знал, как это делается — архитекторов не было. А.Я. Вышинский, мягко говоря, не оправдал таких надежд. Напротив, он создал храм беззакония.
Вместе с тем из права максимально выжимали его карательные возможности и немало “преуспели” в этом. Командно-бюрократическая система не только не боролась с правовым нигилизмом, но по-своему опиралась на него, ибо он прекрасно вписывался в эту систему. О правовом нигилизме даже не говорили, как будто его не существовало. В этой двойственности, своеобразном политическом флирте — корни рассматриваемого явления. С одной стороны, право — рудимент и помеха, с другой — оно с полной отдачей использовалось как инструментально-принудительное средство.
В период сталинщины процветал как правовой нигилизм, так и правовой тоталитаризм. Ведь колесо репрессий крутилось в юридических формах, разыгрывались “театрализованные” процессы со всеми их атрибутами, скрупулезно соблюдались соответствующие нормы, инструкции. Право использовалось в качестве “дубинки”, с помощью которой, как известно, можно и нападать, и защищаться. Это значит, что право, в зависимости от того, в чьих оно руках, способно творить как добро, так и зло. Это “палка о двух концах”. Еще И. Кант заметил: “Право может служить как средством ограничения произвола, так и средством попрания свободы человека”.
“Перестроечные” процессы, наряду с очистительной миссией, послужили мощным катализатором социально-правового нигилизма, который был вызван не только чисто внешними неурядицами этой ломки, но и более глубокими (подспудными) причинами.
В.А. Туманов отмечает, что, как только страна отказалась от тоталитарных методов правления и попыталась встать на путь правового государства, как только люди получили реальную возможность пользоваться правами и свободами, так сразу же дал о себе знать низкий уровень правовой культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение к праву, его недооценка. Юридический нигилизм при востребованном праве оказался куда более заметным, чем при праве невостребованном.
Сегодня главный источник рассматриваемого зла — кризисное состояние общества. Социальная напряженность, экономические неурядицы, распад некогда единого жизненного пространства, региональный сепаратизм, дезинтеграция, морально-психологическая неустойчивость общества и многое другое не только не способствуют преодолению правового нигилизма, но постоянно воспроизводят и приумножают его.
Сложились идеальные условия для тех, кто не в ладах с законом, у кого на первом плане эгоистический интерес. Расхлябанность, произвол, своеволие, игнорирование правовых и иных социальных норм достигли критической точки, за которой начинаются стихия, хаос, разлад. Потеря же управляемости, выход ситуации из-под контроля создает тягу к “сильной руке”, когда право вообще отодвигается в сторону. Люди испытывают страх, растерянность, отчаяние. Именно поэтому страна нуждается не только в социально-экономической и политической стабилизации, но и в правовой. Более того, правовая стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел во всех других областях.
Новая Конституция как раз и призвана была нормализовать обстановку, обеспечить эффективную деятельность всех государственных и политических институтов. Проблема, однако, в том, что принятая на референдуме Конституция имеет недостаточную (минимальную) легитимность и социальную базу, что затрудняет достижение на ее основе прочного гражданского мира и согласия.
Данное обстоятельство в значительной мере снижает моральный авторитет и реальную силу Конституции. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у определенной части населения глубокий внутренний конфликт между несогласием с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюдения уже принятого Основного Закона. А это еще один источник правового и нравственного нигилизма, ибо психологическая раздвоенность личности не позволяет ей сформировать четкую и активную социальную позицию в отношении нынешнего статус-кво.
Между тем, как писал И.А. Ильин, “честным, законопослушным можно быть только по личной убежденности, в силу личного решения. Без этого нет правосознания и лояльности, и гражданин становится не опорой, а брешью в правопорядке”. Иначе говоря, важно, чтобы человек “свободною душой закон боготворил” (А.С. Пушкин). Именно поэтому следует различать законопослушание и законоуважение. Законопослушное победение основано чаще всего на страхе, принуждении, в то время как законоуважение — на глубоком осознании необходимости следовать закону, праву. То есть это добровольная позиция индивида, соблюдение им закона “не за страх, а за совесть”.
Существует мнение, что самый законопослушный народ — англичане. Их склонность к скрупулезному соблюдению установленных правил граничит с педантизмом. Мы же, к сожалению, прослыли как самая незаконопослушная нация. Для многих из наших соотечественников ничего не стоит обойти закон, схитрить, словчить, нарушить запрет, не подчиниться предписанию, сплутовать. Этого почти не стесняются, этим нередко даже бравируют. Не выработано исторически благоговейного, почтительного отношения к закону, его святости и незыблемости, в том числе к высшему правовому акту — Конституции.
Правовой нигилизм — продукт социальных отношений, он обусловлен множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают о себе знать эгоизм и властолюбие старой и новой бюрократии, некомпетентность и бестолковость чиновников. Последнее — традиционно больное место нашей государственности. Пушкинское “он чином от ума избавлен” подтверждается на каждом шагу. Полузнайство, невежество, дилетантство разрушают всякую правовую ткань, любые разумные юридические установления.
На личностном уровне правовой нигилизм выступает в двух качествах: как состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения. Последнее — индикатор вредности и опасности явления. Поступки — плоды помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о реальном наличии и последствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пассивным, стойким и спонтанным, постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, гражданин недоволен судом только потому, что его осудили, а закон плох потому, что предусмотрел наказание за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным потенциальным возможностям.
Не последними причинами правового и нравственного нигилизма, деформации правосознания являются изъяны в следственно-прокурорской и судебной практике. Еще классики утверждали: есть два способа разложить нацию — наказывать невиновных и не наказывать виновных. У нас допускается и то и другое. Устранение этих уклонов — один из путей формирования высокой правовой культуры общества, чувства законности и справедливости.
3. ПУТИ ПРЕОДОЛЕНИЯ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА
Явление, о котором идет речь, приобрело международный характер во взаимоотношениях как стран СНГ, так и государств дальнего зарубежья. Это, в частности, выражается в том, что многочисленные решения и взаимные обязательства, принятые в рамках Содружества бывших советских республик, не выполняются.
Правовой нигилизм на всех этажах государственного здания и среди населения не знает пределов, потому и называется беспределом. Бороться с ним обычными методами малоэффективно и непродуктивно, нужны глубоко продуманные, экстраординарные меры. Не могут быть далее терпимы неприглядные гримасы и уродства, искажающие до неузнаваемости облик новой страны и ее неокрепшую демократию.
Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать все, “чтобы приблизить право к народ у, чтобы укрепить массовое правосознание, чтобы народ понимал, знал и ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои обязанности и запретности и лояльно пользовался своими полномочиями. Право должно стать фактором жизни, мерою реального поведения, силою народной души”.
Подытоживая все сказанное, можно выделить некоторые общие, наиболее характерные черты современного правового нигилизма. Это:
- во-первых, его подчеркнуто демонстративный, воинствующий, конфронтационно-агрессивный и неконтролируемый характер, что обоснованно квалифицируется общественным мнением как беспредел или запредельность;