Обычно выделяются четыре временных этапа:
· 1-й этап – предыстория возникновения российской криминалистики, определяется периодом с IХ-ХI вв. и до середины ХIХ в.;
· 2-й этап - с 1864 по 1930 гг.;
· 3-й этап - с 1930 по 2000 гг.;
· 4-й этап - с 2001 г. по настоящее время.
Первый этап (предыстория) – это этап начала формирования и накопления криминалистической практики (эмпирического материала) в судебном следствии и разбирательстве правонарушений.
Данный этап занимает большой отрезок времени и его начало уходит далеко вглубь веков. По времени, согласно анализу исторических и правовых литературных источников, он протекал[8]:
- от первых попыток - это описание факта совершения тяжкого преступления и внешних признаков преступника, его совершившего, внедрение тактических приемов поиска, изобличение и отождествление виновных, а также определение тактики допросов и обысков для суда;
- до принятия нормативно – правовых актов, регламентирующих применение этих тактических приемов в уголовном судопроизводстве (1832 – 1864 гг.).
В России только в ХV – ХVI вв. стали производить примитивное (и порой необъективное) расследование по уголовным делам. Так, по факту убийства царевича Дмитрия (15 мая 1591 г.) была создана следственная комиссия во главе с князем В. Шуйским.[9] Однако, если внимательно проанализировать опубликованное заключение по данному делу, можно увидеть явную фальсификацию в описании самого события преступления. Комиссия выяснила, что царевич якобы сам себя зарезал в припадке падучей болезни, когда играл с ножом, что явно не соответствовало действительности.
Специальные группы представительных граждан, следственные комиссии и суды, исследовавшие совершенные преступления, приходили к выводу о необходимости организованной и планомерной борьбы с этим социальным явлением, а также разработки специальных методов, средств и рекомендаций по раскрытию сложных преступлений. Такие выводы можно найти в соответствующих отчетных документах этих комиссий.
В описываемые исторические годы (IV – Х вв. н. э.) одновременно с появлением государства и права, усовершенствованием различных аспектов преступности и органов, осуществляющих борьбу с этим явлением, сформировался в обществе первый социальный заказ. Возникла необходимость выработки таких специальных приемов и средств, которые позволили бы обнаружить, отождествить и изобличить преступника, а также разработки нормативного, методического и технического обеспечения данной борьбы.
Описываемый этап - начало криминалистической практики, этап разработки и использования криминалистических приемов и средств в указанный период времени. Криминалистическая практика появилась в связи тем, что была потребность в методических и научных рекомендациях по обеспечению гражданского и, затем, уголовного судопроизводства. Эти рекомендации не вписывались в существующую систему публичного и частного права.
Помимо борьбы с преступностью в актах древности нормативно урегулированы и предложены методические рекомендации по выявлению подделок и фальсификаций различных торговых и гражданско-правовых договоров и иных финансовых документов.
В случае выявления факта подделки монет по законам Эклога (Византия, VIII в.) подделывающие их подлежат отсечению руки, а по законам Ману (Древний Восток, II в до н.э.) - смертной казни путем разрезания бритвами. Данному наказанию подлежал золотых дел мастер, виновный в фальсификации золота посредством введения в него посторонних примесей[10].
По другим нормативным актам выявленные судьей фальшивомонетчики должны были быть заживо сварены в масле или воде. Они должны были быть расплавлены так же, как они расплавляли металл, из которого чеканили фальшивые монеты.
Указом царя Алексея Михайловича 1637 г. была закреплена юридическая ответственность за совершение определенных преступлений, в том числе и за фальшивомонетничество (т.е. «денежное» воровство). Фальшивомонетничество по русскому праву определялось, как самостоятельное преступление. Оно рассматривалось как подлог и обман, как нарушение прибыльной регалии государства.
Тайная чеканка частными лицами монет уже в те годы была высоко прибыльным ремеслом, в котором участвовали даже представители правящих слоев (например, тесть царя, известный многим читателям И.Д. Милославский или помощник Петра I А.Д. Меньшиков и др.).
В литературных источниках древнейшего времени и средних веков можно обнаружить:
а) рекомендации по производству того или иного судебного действия. Так, древнекитайское уложение по расследованию преступлений (III в. до н.э.) предлагает судье метод изобличения правонарушителя, т.е. во время допроса судья должен внимательно выслушать показания и записать их, а затем на кончик языка положить щепотку риса – у кого он оставался сухим, тот и преступник. Если судье «становится ясным, что допрашиваемый лжет, не следует сразу же уличать его. Только после того, как показания полностью записаны и в них обнаруживаются противоречия, следует его уличить во лжи». В другой норме предлагается судье по делам об убийстве или самоубийстве тщательно осмотреть место преступления, осмотреть концы веревки, обратить внимание, на каком расстоянии от конца веревки и от пола находятся голова и ноги, осмотреть тело и в каком положении язык и т.д.;
б) рекомендации по применению, например, при допросе преступника в ходе судебного разбирательства тех или иных технических и тактических приемов и правил.
Так, древние китайцы, учитывая психофизические свойства человека, как уже говорилось, использовали зерна риса при выявлении лжи в показаниях допрашиваемого. Рис, находящийся во рту допрашиваемого лица, оставался бы сухим, если он лгал и т.д.
В ст. 15- б (VIII таблица) Законов ХII таблиц описывается порядок производства допроса и обыска, а уже в Главе VIII Законов Ману указывается на недопустимость допроса в качестве свидетелей лиц, заинтересованных в иске - родственников, соучастников, пораженных болезнями и др[11].
В законах вавилонского царя Хаммурапи (в некоторых источниках – Хаммураби) – это ХХ век до н.э., содержатся указания на использование документов в качестве объектов для исследования специалистами и судебного разбирательства.
В ХII таблицах – источнике древнеримского права (IV – V вв. до н. э.) имеются указания, относящиеся к применению правил и тактике производства обысков, приемам выявления поддельных вещей и документов, а также использованию данных результатов и самих вещественных доказательств в ходе допроса виновного и т.д.
Криминалистическая практика существенно пополнилась в ходе реализации Сборника княжеских законов «Русская Правда» (IХ – ХI вв.). Он предусматривал особую процедуру подготовки к судебному разбирательству в форме розыскного процесса. Так, ст. 77 законов предусматривала: «Если вора не будет, то искать по следу; если не будет следа к селу или к торговому стану, а они не отведут следа от себя и не поедут по следу или воспротивятся, то они платят и убытки, причиненные воровством, и штраф; если же след затеряется на большой дороге, и села не будет, или на пустыре, где не будет ни села, ни людей, не следует платить ни убытки за воровство, ни штраф»[12].
В сборнике описывались некоторые направления поиска преступника по «горячим следам», т.е. сразу после совершения преступления – это «заклич», «свод» и «гонение следа».
«Свод» состоял в отыскании истцом надлежащего ответчика путем опроса, очной ставки, повального обыска (подворного опроса), «клича» или «закличи». Так, на торговой площади потерпевший объявлял о совершенном в отношении его преступлении и призывал граждан на помощь «кликом». Данная процедура по закону и называлась «закличье». Одновременно «заклич» был призывом к началу производства следствия по «горячим» следам.
«Гонение следа» описано в «Русской правде» как отыскание не пойманного преступника по оставленным им следам на месте совершения преступления. Фактически, это было не что иное, как розыск виновного по «горячим» следам, т.е. куда приводили следы, там, по мнению законодателя, и находился преступник.
По мнению С.Д. Гальперина[13], древние руссы весьма умело пользовались следами. Было известно их поразительное искусство по едва заметным непосвященному оку следам восстанавливать факты до мельчайших подробностей как в действиях преступника, так и в пространстве, и во времени. По степени накопления измятой травы, по степени увядания сорванной ветки, по степени охлаждения затушенного костра определялось, сколько времени прошло с того момента, когда преступник оставил данное место. По глубине, ширине, ясности и общему свойству следа на земле устанавливалось, как стар преступник, как высок, тяжело или легко он вооружен, на чем передвигался и т.д. Человек, производящий поиск преступника, точно определял, указывал на место, где преступник мог находиться.
В первом случаях, когда след приводил к отдельной «соседской общине», тогда общине надлежало отыскать и выдать властям убийцу или вора. В другом - если через 3 дня после «закличи» собственник вещи находил ее у кого-либо, то это лицо считалось вором. Преступник должен был не только вернуть вещь, но и уплатить уголовный штраф. В третьем – если след терялся на большой дороге или в пустой степи, розыски прекращались.
Свод и гонение следа являлись способом коллективной самопомощи соседских общин. Они позволяли активно привлекать к отысканию преступников и похищенного имущества (скота) большие массы людей, осуществлять поиск и изобличать виновных в основном своими силами, не дожидаясь возможного участия представителей княжеской власти.
Практики и ученые-правоведы, изучая последствия совершенных преступлений, стали обращать внимание на определенные закономерности, проявляющиеся в процессе их совершения, т.е. на повторяемость способов совершения преступлений, специализацию преступников по совершению отдельных видов преступлений, а также на относительную устойчивость и индивидуальность следов преступлений и преступников. Информация о способах действий и признаках лиц, участвующих в криминальном событии, закономерно отражалась в их памяти и на объектах контакта.