Таким образом, проблема развития институтов гражданского общества в современном мире приобрела огромную цивилизационную практическую значимость. Если коротко, то суть вопроса такова.
Первое: развитие институтов гражданского общества стало ведущей тенденцией в развития стран-лидеров. Эти институты постепенно вытесняют и замещают государственные институты. Это сказывается как на повышении эффективности управления обществом, так и на экономической эффективности.
Приведем пример США, где за последние 40 лет объемы пожертвований выросли с 70,0 млрд. до 250 млрд. долл. (т.е. равняются сегодня примерно российскому бюджету). На практике это означает, что из негосударственных средств тратиться на:
- религию - около 90 млрд. долл.;
- сферу услуг – около 20 млрд. долл.;
- общественные блага и здоровье – более 12 и 200 млрд. долл., соответственно;
- международные отношения – более 5 млрд. долл.
Эти негосударственные расходы намного превосходят все государственные российские расходы на аналогичные сферы деятельности.
При этом развитие институтов гражданского общества отнюдь не всегда имеет только позитивное влияние. И в этом смысле «чистый» либерализм уже доказал свою несостоятельность 11 сентября 2001 года: террористические, экстремистские организации, радикальные исламистские (и не только, но и протестантские, католические и т.д.) общественные организации – все это также институты гражданского общества.
Второе: общественное и государственное устройство будущих стран-лидеров, эффективность их политики будут прямо зависеть от развития институтов гражданского общества. Можно даже допустить, что жизнестойкость ведущих государств будет обеспечена степенью развития институтов гражданского общества.
Обсуждение закона об НКО в России осенью 2005 года, «шпионский скандал» зимы 2006 года показали, что российское общество и власть не только понимают сегодня значение НКО и других институтов гражданского общества (что, надо признать, произошло неожиданно), но и уделяют этому фактору большое внимание.
Особое значение эти тенденции приобретают в условиях снижения авторитета и доверия к официальным представителям власти, доверия к институтам демократии, политического кризиса и попыткам каких-либо влиятельных сил дестабилизировать внутриполитическую ситуацию .
Это – новая важнейшая закономерность развития глобальных процессов: роль институтов гражданского общества становится не просто важным, но и решающим фактором политического, экономического и научно-технического развития страны. Причем не только позитивным, но и негативным.
В России все же очевидна недооценка роли этого фактора. Хотя в 2004-2005 годах администрация Президента и лично В.Путин предприняли заметные шаги (был создан Совет при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, принят Закон и сформирована Общественная палата России, выделено 500 млн. рублей на финансирование институтов гражданского общества с 2006 года, увеличено финансирование партий и усилена их роль в политической системе страны и т.д.) по ускорению этого процесса, радикальных изменений, естественно, не произошло.
Объясняется это следующими факторами:
Во-первых, отставание России, которая на 70 лет практически «выпала» из объективного процесса развития институтов гражданского общества.
Во-вторых, укрепление институтов государства в 2000-2006 годах в ряде случаев наносило ущерб развитию общественных институтов. Демонстративная попытка смены курса Президентом РФ в этом отношении в 2004-2006 годы не смогла в полной мере нейтрализовать эту тенденцию.
Можно согласиться с известным политологом А.Салминым, который категорически утверждает, что «в целом, механизм прямой и обратной связи между государством и тем, что в «развитых демократиях» называется гражданским обществом, отличается общей неэффективностью. Именно это звено общественной организации наиболее активно замещается различными «злокачественными новообразованиями». И именно оно в наименьшей степени поддается реформированию или санации» .
В-третьих, медленный рост средних слоев, так называемого «среднего класса», который в социальной структуре России так и не превысил 20-25%. Социальная база институтов гражданского общества оказалась недостаточной.
Объясняется это и тем, что в России не сложилась национальная элита в полном смысле этого слова. Ошибки, трагедии и преступления последних 20 лет современной политической истории России во многом, даже в главном, объясняются не объективными, а субъективными причинами.
Напомним, что ее главными качествами должны стать ответственность и способность к стратегическому прогнозу. Элита, сформировавшаяся в стране на сегодняшний день, не профессиональна, безответственна, она не способна прогнозировать последствия принимаемых решений, разработать эффективные механизмы их реализации.
Как справедливо подчеркивает Д.А. Новиков: «Причина в том, что мало принять закон или распоряжение – необходимо предусмотреть механизмы их реализации» . Реализация ФЗ-122 – типичный тому пример. В принятом законе предусматривалось принятие дополнительно региональными властями и федеральными министерствами и ведомствами сотни нормативных документов, т.е. механизмы реализации этого закона отсутствовали изначально.
Ее профессиональные и нравственные качества абсолютно не соответствуют уровню задач, стоящих перед государством и обществом, ориентирующимися на постиндустриализм и информационные технологии. А требования эти перед элитой будут неизбежно расти. Как и потребность в профессиональной элитологии.
В ближайшие четверть века можно предположить, что будут усиливаться следующие тенденции .
В последние годы можно прогнозировать дальнейший рост влияния телевидения на массового зрителя за счет внедрения новых виртуальных эффектов, вызывающих дополнительное доверие. Несмотря на то, что наиболее вероятным является углубление указанных тенденций в ближайшие годы, существуют и факторы, которые могут привести к уменьшению манипулятивной роли телевидения:
- Во-первых, в случае смены государственной стратегии на просветительскую произойдет введение научных фильтров в государственных СМИ. Это позволит сделать телевидение столь же мощным инструментом просветительского проекта, насколько сегодня телевидение является каналом разрушения рациональности массового сознания;
- Во-вторых, развитие интернета в обозримой перспективе позволит ему составить конкуренцию телеканалам в информировании и применении видео средств, что будет вести к ослаблению целенаправленного манипулирования сознанием, вынудит применять более тонкие и изощренные формы борьбы за мнения зрителей (пользователей). Продолжится рост влияния интернет-изданий на интеллектуальный слой.
- Значительно расширилась роль религии и церкви в жизни общества. С конца 90-х годов нарастает тенденция противодействия нетрадиционным вероисповеданиям - «борьба с сектами».
- Эволюция общественно-политической системы при сохранении существующих социально-экономических условий стоит перед альтернативой:
1. Усиление авторитарных черт при сохранении существующих конституционных институтов и формальных демократических процедур. Усиление политической роли контролируемого государством телевидения, PR-технологий и административного ресурса. При этом авторитаризирующийся режим может носить как олигархический, так и популистский характер.
2. Укрепление либеральных политических институтов, манипулятивности управления и политической «прозрачности». Рост политического влияния бизнес-групп, связанных с транснациональным капиталом, с одной стороны, и гражданских организаций – с другой.
Выбор пути социально-политического развития России после серии произошедших в начале ХХI века переворотов рассматривается в контексте «бархатной революции». Существует ли ее перспектива в России?
Исходя из опыта «классических» революций, революцию можно кратко охарактеризовать как социально-политическую конфронтацию по поводу принципов организации общества, преодолевающую существующую легитимность. Социально-политический, массовый характер действий, слом легитимности – это форма революции.
Так, очевидно наступление периода «электронной демократии», что не может не сказаться на развитии политической системы страны.
В Европе самыми активными пользователями интернета являются жители скандинавских стран: согласно данным статистического бюро ЕС, регулярно выходят в Глобальную сеть три скандинава из четырех. По данным недавних исследований список самых Интернет-активных стран возглавляет Швеция, где услугами Глобальной сети пользуются 82% населения. Второе место делят Дания и Финляндия, где регулярными пользователями интернета являются около 70% населения. Из двадцати пяти стран–членов Евросоюза менее всего интернет популярен в Греции (число регулярных пользователей Сети составляет около 25%). Среди Интернет-пассивных стран числятся Венгрия (пользователи интернета составляют 28% населения), а также Литва, Польша и Португалия (пользователи Сети составляют 29% населения). Судя по сегодняшней европейской статистике, наступление электронных систем голосования начнется с Севера Европы.
В России по частоте использования интернета американцев и европейцев обгоняют только московские студенты. По данным опросов, около 85,9% московских студентов регулярно используют интернет. При этом ежедневно подключаются к Сети около 39% участников опросов, два-три раза в неделю используют интернет около четверти студентов и один раз в неделю – около 11% опрошенных.
Таким образом, студенческое сообщество в крупных городах может стать первой опытной площадкой для испытания электронных систем голосования. Для организации достоверных опросов и референдумов среди студентов сегодня не хватает только системы идентификации личности и соответствующей поддержки избирательных комиссий. Если же проблема идентификации будет решена, то в стране может появиться первая «мгновенная» система голосования, отражающая мнение избирателей в реальном времени или сразу после завершения голосования.
Вместе с тем, если говорить не о студентах, а обо всех гражданах России, то ситуация выглядит менее оптимистично. Как и раньше, оптимистичный рост обеспечивает молодежь в возрасте 18-24 лет. Процент людей среднего и старшего возраста остается на прежнем уровне.
В общемировых рейтингах Россия уступает Бразилии (22%), если говорить о доле интернет-пользователей. Однако нашу страну неизменно выручают ее масштабы: по абсолютному количеству пользователей Сети мы почти сравнялись с Францией (23 млн. человек).
Между тем, говоря об институтах гражданского общества, следует иметь в виду, что именно их развитие ― основной неиспользованный резерв в ускорении темпов экономического и социального роста.
Можно условно выделить несколько возможностей активизации этого резерва. С экономической точки зрения, например, развитая сеть институтов гражданского общества – это сотни тысяч общественных организаций, в т.ч. СМИ, образовательных учреждений и т.д., которые не только создают новые рабочие места, но и являются более эффективными формами деятельности, чем обычные коммерческие, а тем более