Третья тенденция, обусловленная советским периодом развития правовой мысли, когда отрицалось «буржуазное право», заключается в обращении к работам дореволюционных русских юристов. Критикуя этатистский подход к праву, сочетающийся «с инъекциями лошадиных доз естественно-правовой идеологии», характерный для современных концепций правопонимания, А.В. Поляков отмечает, что более плодотворным может быть обращение к реалистическим концепциям правопонимания, сложившимся в дореволюционной российской юридической науке[12] .
Количество ссылок, которые делают современные российские исследователи на работы дореволюционных авторов, фактически подтверждает этот тезис.
Четвертая тенденция связана с процессами глобализации («мондиализации»). Как отмечает А.И. Ковлер, пока юристы-теоретики спорят о природе права и типах правопонимания, практики уже давно работают над созданием единого международного правового пространства. С тираются границы между правовыми семьями и правовыми системами, базирующимися на общности типов культур и цивилизаций, подрываются основы правового плюрализма .
Это наглядно демонстрирует процесс вовлечения новых государств в Европейский Союз и Совет Европы, который имеет одним из основных условий стандартизацию их правовых систем, т.е. значительную степень униформизации и поэтапный отказ от многих так называемых национальных особенностей правовых систем государств-наций. Отныне, подводит итог А.И Ковлер, история европейского права пишется в Брюсселе и в Страсбурге .
Наряду с региональными процессами правовой глобализации можно наблюдать и общемировые процессы: создание надгосударственных органов правовой защиты, предусмотренных различными конвенциями (например, Комиссии ООН по правам человека, Международный трибунал), существование единых и унифицированных правил и процедур в рамках Всемирной торговой организации, существования института международных наблюдателей за проведением выборов в рамках ОБСЕ.
Исходя из этого, отмечает А.И Ковлер, процессы правовой глобализации, устанавливая иную иерархию правовых норм, чем та, в которой протекала жизнь предшествующих поколений, разрушают исторически сложившиеся типы правосознания. Поэтому современная правовая теория, как и право в целом, должны дать ответ на вызовы правовой глобализации, адекватные масштабности возникшей проблемы[13] .
Глава 2. Интегративное и коммуникативное правопонимание
2.1 Интегративное правопонимание
Наиболее плодотворным является подход к правопониманию, состоящий в создании целостной концепции права, отражающей реалии современной социокультурной ситуации и объединяющей идеи основных правовых школ и направлений. Однако это не означает, что эта концепция будет единственно правильной для всех времен и народов.
Как справедливо замечает Г. Дж. Берман, « необходимо преодолеть заблуждение относительно исключительно политической и аналитической юриспруденции («позитивизм»), или исключительно философской и моральной юриспруденции («теория естественного права»), или исключительно исторической и социоэкономической юриспруденции («историческая школа», «социальная теория права»). Нам нужна юриспруденция, которая интегрирует все три традиционные школы и выходит за их пределы. Такая единая юриспруденция подчеркивала бы, что в право надо верить, иначе оно не будет работать; а это включает не только разум, но также чувства, интуицию и веру. Это требует полного общественного осознания»[14].
Продолжая размышлять по поводу интегрированной юриспруденции, Г. Дж. Берман замечает, что можно дать определение праву более широкое, чем все три вместе взятые – как тип социального действия, процесс, в котором нормы, ценности и факты — и то, и другое, и третье — срастаются и актуализируются. Именно актуализация права, по словам ученого, является его наиболее существенным признаком. Если определить право как деятельность, как процесс законотворчества, судебного рассмотрения, правоприменения и других форм придания правового порядка общественным отношениям через официальные и неофициальные модели поведения, то его политический, моральный и исторический аспекты могут быть сведены воедино[15].
Онтологическим основанием такой юриспруденции может стать коммуникация.
2.2 Коммуникация и коммуникативное правопонимание
В современной, не только юридической, литературе отмечается повышенный интерес к социальным, межчеловеческим коммуникациям у философов и социологов (К. Ясперс, Э. Фромм, Ю. Хабермас, постмодернистов и др.). По мнению Хабермаса, — это ощутимая тенденция современной духовной жизни, с которой связано обсуждение «приоритетнейших интересов» и обоснование принципов, на которых должно быть устроено современное общество, если оно хочет обеспечить честное сотрудничество между своими гражданами как свободными и равными лицами .
Поэтому язык, текст, диалог как универсальные способы общения, базисные принципы культуры и человеческого существования, как социальные и интерсубъективные феномены, основные функции которых состоят в осуществлении понимания, естественно и закономерно оказываются, по словам Хабермаса, «в фокусе» таких теорий»[16] .
Необходимо по этому поводу отметить, что коммуникативная концепция права является сравнительно молодой и, как следствие, недостаточно разработанной. Однако, несмотря на относительно короткий срок существования, многие ее положения получают все большее признание в юридической науке .
Основополагающим моментом современных социологических теорий является понятие «коммуникации», которое можно рассмотреть в нескольких смыслах. Так, видный российский исследователь в этой области А.Ю. Бабайцев предлагает выделять четыре разновидности коммуникации.
Во-первых, коммуникацию в широком смысле — как одну из основ человеческой жизнедеятельности и многообразные формы речеязыковой деятельности, не обязательно предполагающие наличие содержательно-смыслового плана.
Во-вторых, экзистенциальная коммуникация как акт обнаружения Я в Другом. В таком качестве коммуникация — основа экзистенциального отношения между людьми (как отношения между Я и Ты) и решающий процесс для самоопределения человека в мире, в котором человек обретает понимание своего бытия, его оснований.
В-третьих, информационный обмен в технологически организованных системах (передача информации от одной системы (индивид, группа, организация) к другой посредством специальных материальных носителей, сигналов).
В-четвертых, мыслекоммуникация как интеллектуальный процесс, имеющий выдержанный идеально-содержательный план и связанный с определенными ситуациями социального действия. Здесь коммуникация рассматривается как процесс и структура в мыследеятельности, т.е. в неразрывной связи с деятельностным контекстом и интеллектуальными процессами – мышлением, пониманием, рефлексией. Мыслекоммуникация полагается связывающей идеальную действительность мышления с реальными ситуациями социального действия и задающей, с одной стороны, границы и осмысленность мыслительных идеализации, а с другой стороны, границы и осмысленность реализации мыслительных конструктов в социальной организации и действии[17].
Именно в этом, последнем, аспекте понимают коммуникацию различные социальные исследователи. Так, Ю. Хабермас выделяет информационную коммуникацию, предполагающую передачу сообщения в одностороннем, монологическом порядке, и коммуникацию процессуальную, под которой понимается соучастие субъектов, их совместная деятельность и даже их определенная организация. Такая коммуникация имеет диалогическую форму и рассчитана на взаимное понимание .
Мыслекоммуникация имеет определенную структуру, в которую входят не менее двух участников-коммуникантов, наделенных сознанием и владеющих нормами языка или иной семиотической системы. Отправитель сообщения (создатель текста) называется коммуникатором (адресантом), а получатель сообщения реципиентом (адресатом). Эти участники коммуникации стремятся осмыслить и понять ситуацию, в которой находятся, через определенные передаваемые друг другу сообщения (тексты), выражающие смысл ситуации в языке. Тексты, воспринимаемые (интерпретируемые) реципиентом побуждают его к определенной модели поведения .
Следовательно, содержанием коммуникации являются действия по построению текстов, их передача и интерпретация, а также связанные с этим мышление, понимание и взаимодействие .
Применительно к праву это означает следующее. Правовая норма, имеющая определенное текстуальное выражение (текст – является результатом деятельности законодателя или иного субъекта правотворчества – коммуникатора), адресуется получателям (конкретным участникам правоотношений), которые, определенным образом интерпретируя значение текста (уясняя смысл этой нормы для себя согласно своему уровню правосознания), претворяют его положения в собственные действия.
Обратный характер коммуникации (ее диалогичность) заключается в том, что в случае если поведение участников правоотношений соответствует модели, заложенной в диспозиции правовой нормы, то такое поведение рассматривается законодателем как правомерное и не требует вмешательства в эту деятельность специально уполномоченных им субъектов. Если же действия неправомерны, то эти субъекты принудительно обеспечивают следование предписаниям правовой нормы, в том числе с использованием различного рода санкций и иных мер воздействия.