Представление о роли императора в конституционном механизме было бы неполным без выяснения положения имперского канцлера (рейхсканцлера), воплощавшего в своем лице правительство империи. Эту должность традиционно занимал министр-президент Пруссии, а в период с 1862 по 1890 г. — бессменно Отто фон Бисмарк, ставший одной из крупнейших политических фигур Германии XIX в. Имперский канцлер был не только единственным имперским министром, но и председателем Бундесрата. При равенстве голосов в верхней палате его голос был решающим, если речь шла о ряде важнейших косвенных налогов, о военных вопросах либо о «сохранении существующих предписаний и установлений», касающихся административных положений, регулирующих исполнение общего законодательства (ст. 37 гл. VI «Таможни и торговля»). Кроме того, если общие расходы империи не покрывались соответствующими налогами и пошлинами, он имел право в целях пополнения федерального бюджета назначать дополнительные взносы с отдельных союзных государств пропорционально численности их населения (ст. 70 гл. XII «Финансы империи»).
Конституция 1871 г. не знала принципа ответственного правительства, ставшего лозунгом либеральной буржуазии, выступавшей против «мнимого конституционализма» Германской империи, за парламентскую монархию по «вестминстерской модели». На исполнительную власть по германской Конституции фактически не возлагалось никакой ответственности. Почти самодержавная власть германского императора должна была сдерживаться лишь правом имперского канцлера на контрасиг-натуру. Но при подписании военных приказов, объявлении войны, заключении мира, в вопросах командования армией и флотом император не был связан контрасигнатурой канцлера. Канцлер также должен был ежегодно представлять Бундесрату и Рейхстагу отчет о расходах (ст. 72 гл. XII), но сместить его с должности мог только император, что фактически превращало министерскую ответственность в фикцию. Бесконтрольность императора и канцлера Германской империи опиралась на значительные конституционные полномочия Бундесрата с его прусским большинством. В Конституции при всей широте императорских полномочий даже не ставился вопрос о вето кайзера в законодательном процессе. В этом для правительства не было необходимости — вето было прерогативой всегда послушного Бундесрата.
Конституция 1871 г. не провозглашала даже формально принципа народного суверенитета, который приходил в полное противоречие с консервативными представлениями правящих кругов (и в определенной мере массового сознания) о государственной власти монарха, воля которого является высшей. От имени императора осуществлялась и исполнительная, и законодательная власть, определялась компетенция государственных учреждений и должностных лиц.
Рейхстаг, создаваемый на основе «всеобщих выборов с тайной подачей голосов», находился под контролем императора. Формально всеобщее избирательное право в действительности не было всеобщим из-за высокого возрастного ценза (25 лет), лишения избирательных прав лиц: пользующихся помощью для бедных; ограниченных в гражданских и политических правах по суду; а также находящихся на службе «нижних чинов» армии и флота и др. Бурные споры при создании Конституции вызвал вопрос о вознаграждении членов Рейхстага. Победила точка зрения Бисмарка, настаивавшего на том, что депутаты не должны получать за свою работу «никакого жалованья или вознаграждения» (ст. 32 гл. V «Рейхстаг»).
Конституционный механизм Германской империи создавался для наиболее эффективного решения под руководством Пруссии сложных внутри- и внешнеполитических задач, главным образом с помощью военной силы. В Конституции 1871 г. нет ни декларации, ни особой главы, посвященной правам и свободам немцев. Вместе с тем самые обширные гл. XI и XIII посвящены уставу о конфликтах и наказаниях и военному делу империи, где, в частности, закреплялась всеобщая воинская повинность (ст. 57 гл. XI) при принадлежности каждого немца, способного носить оружие, в течение семи лет (по общему правилу — с 20 до 28 лет) к составу вооруженных сил (ст. 59 гл. XI), требование немедленного введения по всей империи прусского военного законодательства и подготовки всеобщего имперского военного закона с целью создания единой германской армии, «подчиненной императору, безусловно следующей его приказу» (ст. 64 гл. XI), право императора назначать, увольнять, перемещать всех высших чинов и использовать армию для полицейских целей (ст. 66 гл. XI), объявлять любую союзную территорию на военном положении, если что-либо «угрожает общественной безопасности» (ст. 68 гл. XI) и т. п.
Сложные и противоречивые социально-экономические процессы на пути исторического развития объединенной Германии в XIX в. непосредственно влияли на частые изменения ее политического режима. Особую роль в этих процессах играл имперский канцлер и министр-президент Пруссии Бисмарк, с именем которого связывается проведение политики, определяемой в исторической литературе такими противоречивыми понятиями, как «революция сверху», «государственный социализм», «реакционный милитаризм», «бонапартизм» и др.
Действительно, в XIX в. была решена главная задача буржуазной революции в Германии — объединение страны, способствовавшее ее бурному экономическому росту, развитию капиталистического предпринимательства, созданию множества акционерных компаний, банков, появлению новых отраслейпромышленности (судостроения, электроники, химической промышленности и проч.). Не случайно последнюю треть XIX в. в Германии называют временем грюндерства (нем. Griinder — основатель, учредитель). Так, например, на основании Закона о банках 1875 г. в стране создается руководимый канцлером Центральный имперский банк, призванный осуществлять контроль над делами частных эмиссионных банков. Он становится мощным рычагом осуществления экономической политики имперского правительства. Вводятся единые таможенные тарифы, система меры и веса, патентное законодательство и т. д. В течение последующих двух-трех десятилетий Германия превращается в одну из самых передовых и индустриально развитых стран мира.[16]
Значительно усиливается политический вес немецкой буржуазии в стране и за рубежом, хотя по-прежнему в административно-бюрократическом аппарате, в дипломатической, военной и иных сферах задает тон консервативное юнкерство, ярким представителем которого был и сам рейхсканцлер.
Для первых лет канцлерства Бисмарка характерно преобладание либеральных методов и средств осуществления государственной власти. В это время не только снимается множество феодальных препон для развития предпринимательства и торговли, но и создается общеимперская партийная система, растут рабочие организации, оппозиционная печать.
Ведущей буржуазной партией, задающей оппозиционный тон деятельности Рейхстага, становится Национально-либеральная партия, под влиянием которой находилась в это время и значительная часть рабочего класса. Слева примыкала к ней мелкобуржуазная Прогрессистская партия, которая в 1884 г. сливается с ее левым крылом и образует Немецкую свободомыслящую партию. Особое место в политической системе занимает разношерстная центристская Католическая партия. Резко настроенная против Пруссии, она преследует партикуля-ристские цели.[17]
Вместе с ростом промышленного пролетариата в 1869 г. возникает и первая Социал-демократическая рабочая партия (СДРП). В 1875 г. в результате объединения СДРП и Всегерманского рабочего союза (эйзенахцев и лассальянцев) формируется реформистская Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ), которая по мере достижения своей организационной и политической зрелости становится во главе международного рабочего движения. Социал-демократы избираются в Рейхстаг, их представительство со временем растет.
Исторические силы, которые пришли в действие благодаря объединению страны, были сильнее реакционных устремлении ее правящих кругов и лично Бисмарка, который, неизменно исповедуя принцип великодержавности императора (прусского короля), должен был как с неизбежным злом примириться и с всеобщим избирательным правом и с Рейхстагом, и с активностью в нем политических партий. Идя на союз с либеральной буржуазией, Бисмарк как бы перешагивал через самого себя, чтобы завершить дело объединения страны, ставшее главной исторической задачей «революции сверху».
Ситуация изменяется в 1878 г. с окончанием «либеральной эры» канцлерства Бисмарка. Застой в экономике, рост влияния социалистов, успехи оппозиционных партий на парламентских выборах приводят к реакционному повороту в политике имперского правительства. Бисмарк выдвигает проекты кардинальной финансово-экономической реформы, перехода от свободы торговли (главного требования либеральной буржуазии в сфере экономики) к протекционизму и усилению государственного вмешательства в экономику и другие сферы общественной жизни, пресечения с помощью репрессивного законодательства деятельности социалистов. В это время фактически решается вопрос об установлении в сфере экономики и политики «твердой руки» рейхсканцлера. Все, кто выступал против нового курса правительства Бисмарка, объявлялись противниками подъема экономики, роста занятости в промышленности, сторонниками «безумных идей» социал-демократов, «ведущих народ к бунту, крови и насилию».
Поводом для начала наступления на социал-демократов стали два безосновательно инкриминируемых им покушения на германского императора Вильгельма I в 1871 и 1878 гг. Бисмарк назвал в печати социалистов «бандой убийц». В 1871 г. после первого покушения он распустил Рейхстаг и начал массированную атаку против инакомыслия. В 1878 г., угрожая очередным роспуском и манипулируя общественным мнением с помощью мифа «о красном призраке», а также обвинений социалистов в покушении на собственность, в подрыве веры в Бога и проч., он добивается принятия ранее отклоненного Рейхстагом Закона против общественно опасных стремлений социал-демократов, названного впоследствии «исключительным законом против социалистов».