Уголовно-судебное уложение императора Карла V Священной Римской империи германской нации середины XVI в. действовало более 300 лет на территории Европы, Иерусалима, Индийских островов и других стран. Это типичный правовой памятник позднего феодализма, отличающийся беспрецедентной жестокостью в сочетании с откровенным социальным неравенством. Например, измена трактовалась в нем не только как государственная, но и как измена «собственному господину». Каралась такая измена смертной казнью – четвертованием для мужчин и утоплением для женщин. «Бунт простого народа против власти» карался смертной казнью либо сечением розгами и изгнанием из страны. Воровство преследовалось смертной казнью, «калечащими телесными наказаниями» либо иным путем «соразмерно положению лица».[7]
Крайней религиозной нетерпимостью отличалось мусульманское уголовное право. В нем исповедание ислама оказывалось даже значительнее социальной принадлежности преступника и потерпевшего. К примеру, аят 91 (81) Корана предписывал: «Неверных схватывайте и убивайте, где бы ни нашли их». Раб освобождался от наказания, если он верующий и убил неверующего из враждебного народа – аят [94 (92)].[8]
В отличие от рабовладельческого и феодального законодательства, не знавших общего понятия преступления, буржуазное уголовное законодательство такое понятие выработало. Уголовные кодексы, начиная с французского, стали признавать преступлением деяния, запрещенные уголовным законом под страхом наказания. Такое определение, исходившее из запрета внезаконодательного и несудебного наказания, из признания преступными лишь деяний, а не образа мыслей, из формального равенства всех граждан перед законом независимо от их классовой или сословной принадлежности, явилось крупнейшим, принципиальной важности историческим достижением уголовного права. В нем нашли закрепление многовековые общечеловеческие чаяния о справедливости и гуманизме.[9]
При социализме впервые в мировой практике уголовного законодательства произошло коренное изменение социальной сущности преступного деяния, адекватно, открыто зафиксированного в нормах закона. Преступлениями Советское государство объявило деяния, которые причиняли вред интересам трудящегося народа. Уголовно-правовые нормы стали выражать его волю.
Исторически первым законодательным актом, давшим понятие преступления, явилась Декларация прав человека и гражданина 1789 г. Франции. Ее статья 5 по существу характеризовала материально-содержательное свойство любого правонарушения, а именно его вредность для общества. Она гласила, что «закон вправе запрещать лишь действия, вредные для общества. Нельзя препятствовать тому, что не запрещено законом, и никто не может быть принужден делать то, что закон не предписывает». Статья 8 Декларации формулировала принцип «nullum crimen, nulla poena sine lege». В ней говорилось: «Никто не может быть наказан иначе как в силу закона, установленного и опубликованного до совершения преступного деяния и примененного в законном порядке». Французские УК 1791 и 1810 гг. исходили из юридической дефиниции преступления путем категоризации их на три вида, утратив, к сожалению, материальный признак преступлений, содержащийся в Декларации прав человека и гражданина. Его частично восстановил УК 1922 г.
Вслед за французскими аналогичную дефиницию установили другие буржуазные УК. Преступлением признавалось деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания Некоторые уточняли эту формулировку указанием на закон, который действовал во время совершения преступления.
Достоинство такого понятия в его соответствии принципу законности – «Нет преступления, нет наказания без указания о том в законе», в формальном равенстве нарушителей закона перед ним. Однако существенный недостаток состоял в том, что, достаточно четко отражая юридический признак преступления, его противоправность, формальное определение (потому и формальное, что описывало лишь юридическую форму преступления), совсем не раскрывало социальной сущности преступного и наказуемого деяния. Получался логически замкнутый круг: преступно то, что по закону наказуемо, наказуемо то, что преступно. А что лежит в основе преступного, какие основания криминализации деяния, т.е. объявление его преступным и наказуемым, – оставалось за рамками такого определения. Поэтому в XX в. (не без воздействия советского уголовного законодательства) прогрессивные ученые Запада стали активно критиковать формальное определение преступления.[10]
Формализм конструкции преступления в действительности не препятствовал принятию, казалось бы, неприемлемой при таком определении преступления нормы об аналогии. Так произошло, например, с фашистским уголовным законодательством. В 1935 г. национал-социалистический режим включил в УК норму об аналогии, ничуть не заботясь о несоответствии ее формальному понятию преступления в УК. Аналогичное положение существовало в российском Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
Материальное понятие преступления означает раскрытие его социальной сущности. Оно содержит такой признак, как общественная опасность, причем не в абстрактном понимании, а с указанием на то, каким социальным интересам причиняет вред преступление.
Материальное определение, попытки дать которое предпринимаются современным буржуазным уголовным законодательством, ориентируется на понимание вредоносности преступления как «опасности интересам правового государства», противоречия «социальной этичности» или «интересам публичной морали», «социальной общности», даже (в фашистском праве Германии) «народному духу».[11]
Действующие УК, исключая кодексы стран СНГ и некоторых государств Восточной Европы, в общем определении преступления пока не восприняли материальной дефиниции. Однако в отдельных нормах, например, о целях наказания, в составах конкретных преступлений проскальзывают формулировки «хороших нравов», «социальной значимости». Еще шире используются материальные конструкции в судебном и доктринальном толковании уголовного законодательства.[12]
Статья 7 УК РСФСР 1960 г. «Понятие преступления» давала следующую дефиницию преступления: «Преступлением признается предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние (действие или бездействие), посягающее на общественный строй СССР, его политическую и экономическую системы, собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, а равно и иное посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом».
Как видим, нормативная конструкция понятия преступления появляется в уголовном законодательстве довольно поздно – в начале XIX столетия. В действующих УК понятие преступления низведено до объясняемого термина в главе «Толкование терминов» (см. УК штата Нью-Йорк, УК ФРГ). К заслугам отечественного законодательства следует отнести то, что в Уложениях XIX и XX вв., в УК советского периода всегда содержалась норма, раскрывающая понятие преступления.[13]
УК РСФСР и РФ постепенно совершенствовали общее определение преступления соответственно уголовной политике того или иного периода. Первые УК 20-х гг. делали акцент на социально-классовом содержании преступления.
Основы уголовного законодательства 1958 г. исключили классовую характеристику преступления, включили юридический признак – уголовную противоправность. УК РФ 1996 г. включил также указание на вину. Его статья 14 устанавливает: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания».
§ 2. Понятие преступления по действующему российскому уголовному праву
В зависимости от описания преступления и его признаков в уголовном законе выделяются три типа его определений: формальное, материальное и материально-формальное.
Формальное – это точное определение, в котором содержится признак противоправности и отсутствует признак общественной опасности. В подобном определении под преступлением понимается деяние, запрещенное уголовным законом под страхом наказания.[14]
Материальное – это определение преступления, в котором указывается только на общественную опасность деяния и отсутствует признак противоправности. Такое определение содержалось, в частности, в УК РСФСР 1922 года, в ст. 6 которого преступлением признавалось «всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя, правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период». Главным недостатком материального определения преступления являлось отсутствие указании на формальный признак преступления — предусмотренность деяния уголовным законом. Данное обстоятельство имело под собой объективные предпосылки – наличие в уголовном праве института аналогии. Он предусматривал возможность привлечения к уголовной ответственности за совершение общественно опасного деяния, прямо не предусмотренного уголовным законом, что позволяло восполнять пробелы законодательства в условиях быстро меняющейся действительности. Однако такое положение вещей существенным образом противоречит принципу законности.[15]
Этот весьма существенный недостаток был учтен при разработке УК РСФСР I960 года, где в ст. 7 данное понятие определялось уже следующим образом: