Правоспособность лишь общим, неконкретизированным образом указывает на субъективное право, которое может приобрести сам гражданин. Неконкретизированность указывания на субъективное право объясняется тем, что субъекты права (граждане и организации) не равны между собой, и если один гражданин может быть субъектом различных отраслей права, участвовать в гражданском процессе в различных качествах, то другой за всю свою жизнь не будет иметь никакого отношения к суду. Таким образом, правоспособность относится как к правообладанию вообще, так и к правообладанию в частности, т. е. к способности иметь конкретные гражданские процессуальные права и процессуальные обязанности. При кажущемся внешнем различии два этих момента не противоречат один другому, а неразрывно диалектически связаны между собой. Правоспособность, как способность к обладанию правами и обязанностями вообще, т. е. как абстрактная возможность правообладания, преломляясь через призму конкретных жизненных ситуаций, переходит в конкретную возможность правообладания.
В отличие от общефилософского понимания соотношения категорий "абстрактная" и "конкретная" применительно к проблеме гражданской правоспособности и правоспособности вообще эти категории неразрывно связаны между собой, иначе теряется фундаментальная цементирующая роль такой правовой категории, как гражданская я правоспособность. Общефилософское понимание категории "абстрактное", т. е. как отвлеченное от действительности, неопределенное, для права вообще неприменимо. Если в праве применяются расплывчатые, неконкретизированные формулировки, это всегда приводит к произволу и злоупотреблению. Абстрактность гражданской правоспособности, как правило, усматривается в том, что она принадлежит всем гражданам. [Веберс Я. Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. – Рига: 1976. – С. 42.]
Применяя категорию "абстрактное" для характеристики правоспособности, мы имеет в виду относительно абстрактное, т. е. здесь берутся какие-либо критерии для определения степени абстрагирования гражданской правоспособности. Разумеется, на степени абстрагирования субъективные права менее абстрактны, чем гражданская процессуальная правоспособность, т. е., во-первых, они возникли на основе гражданской процессуальной правоспособности и ею обуславливаются, и от нее производны. Во-вторых, конкретные субъективные гражданские процессуальные права значительно ближе и понятней субъекту, чем возможность иметь права. Например, право стороны в десятидневный после вынесения решения срок обжаловать данное решение в вышестоящий суд в кассационном порядке более понятно человеку, чем закрепленная законом возможность иметь право на право обжалования решения суда.
Наряду с общей, абстрактной способностью к правообладанию правоспособность представляет собой реальную, конкретную возможность граждан к правообладанию. В этой связи уместно выделять правоспособность общую, как абстрактную возможность к приобретению прав и правоспособность конкретную, как способность обладать определенными субъективными правами, т. е. изначально за каждым субъектом права признается право максимально расширить объем своей правоспособности, но каждый субъект в течение жизни, а для юридического лица – в течение существования, наберет свой необходимый и достаточный для него объем гражданской правоспособности.
Очевидно, что один и тот же гражданин не может одновременно обладать специальной правоспособностью судьи, эксперта и прокурора. Отсюда можно сделать вывод о необходимости утверждения, что гражданская правоспособность может быть ограничена. Она ограничивается как естественным образом, например, не все граждане станут должностными лицами и соответственно не все будут иметь возможность выступать в гражданском процессе в качестве должностного лица, чьи действия обжалуются в порядке гл. 24-1 ГПК РСФСР. Она ограничивается и правовыми запретами, например, судья по закону лишен возможности выступать представителем в суде, иначе, как в случаях, прямо оговоренных в законе, а именно, в соответствии со ст. 47 ГПК РСФСР, это правило не распространяется на выступление в процессе судей в качестве уполномоченных соответствующего суда или в качестве законных представителей.
Таким образом очевидно, что правоспособность, в силу того, что каждое лицо в течение жизни не способно обладать всем комплексом предусмотренных законодательством прав и обязанностей, различается по объему. Она зависит от интеллекта, возраста и даже от случая (человека против его воли сделали свидетелем по гражданскому делу) и т. д., а следовательно, то положение законодательства, что гражданская правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами, а также за государственными предприятиями, учреждениями, организациями, колхозами, иными кооперативными организациями, их объединениями, другими общественными организациями, пользующимися правами юридического лица, нельзя признать соответствующим действительности, т. к. это противоречит здравому смыслу и нормам права. Данное положение закона является непродуманным стремлением государства всех везде и во всем уравнять. Например, машиностроительный завод как субъект гражданского процессуального права не может выступать в качестве прокурора в гражданском процессе, а следовательно, и обладать специальной гражданской процессуальной правоспособностью прокурора. Можно говорить о какой-то равной для всех абстрактной гражданской процессуальной правоспособности только в том случае, если полностью абстрагироваться от субъективных прав, но правоспособность без субъективных прав лишена всякого смысла. Это все равно, что фундамент без здания.
Российские ученые неоднозначно определяют правоспособность. Одни ученые, такие, как С. С. Алексеев, [Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. – Свердловск: 1964. – С. 71-72.] Н. В. Витрук, [Витрук Н. В. К теории правосубъектности (правоспособности) как правоотношения. // Вопросы государства и права. – Томск: Труды ун-та. 1968. Т. 199. – С. 3.] О. С. Иоффе [Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношении. // Очерки по гражданскому праву. – Л.: ЛГУ. 1957. – С. 59-60.], Н. И. Матузов, [Матузов Н. И. Социалистическая демократия и субъективные права граждан. // Советское государство и право. 1972. – № 6. – С. 21; Теория государства и права. Курс лекций – Саратов: 1995. С. 397-399.] О. О. Миронов [Миронов О. О. Особенности правоспособности в советском государственном праве. // Вопросы теории государства и права. – Саратов: 1968. Вып. 1. – С. 154.] и др., рассматривают правоспособность как качество или свойство субъекта. Данная точка зрения берет свое начало из концепции естественного права. Концепция естественного права длительное время критиковалась учеными нашей страны, хотя в последнее время все шире и шире находит свое признание. Думается, что теория естественного права, а следовательно, и взгляд на правоспособность как на неотъемлемое, присущее каждому гражданину качество или свойство не лишены здравого смысла. Теория естественного права применима и к юридическим лицам, так как: во-первых, целью деятельности юридических лиц является решение проблем физических лиц (граждан), во-вторых, юридические лица состоят из физических лиц и ими управляются. Данной точке зрения противопоставляется тенденция рассматривать правоспособность как определенное право иметь права, которое признано за гражданином государством.
Предпочтительнее первая точка зрения, т. к. при наличии государства существование такого правового института, как правоспособность, объективно обусловлено, ибо государство не может существовать без права, т. е. не делегируя своим гражданам определенные права и обязанности, а права и обязанности, в свою очередь, не могут существовать без правоспособности. Определение правоспособности как права, признанного государством, необоснованно наделяет государство правомочиями, которыми оно не обладает, ибо существование права в период существования государства носит объективный независимый характер. Другое дело, что государство может менять объем и содержание прав и обязанностей, тем самым оказывая влияние на гражданскую правоспособность. А принимая во внимание, что все люди на земле живут в государствах, и в обозримом будущем не предвидится отказа от государства, а следовательно, и отказа от права и правоспособности, логичнее определять правоспособность как качество или свойство субъекта. В этой связи, думается, нельзя согласиться с выводом М. М. Агаркова, [Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. – М.: Юриздат. 1940. – С. 71, 73.] Б. К. Бегичева, [Бегичев Б. К. Трудовая правоспособность советских граждан. – С. 76-146.] С. Н. Братуся, [Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. – М.: 1950. – С. 13-14.] Я. Р. Веберса, [Веберс Я. Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. – Рига: Изд. "Зинатне". 1976. – С. 51.] Л. Д. Воеводина, [Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. – М.: 1972. – С. 95-96.] В. А. Мусина, [Мусин В. А. К вопросу о соотношении гражданской правоспособности и субъективных прав. // Вестник Ленингр. ун-та. – Л.: 1964. – № 17. Сер. экон. филос. и права. – Вып. 3. – С. 111-112.] А. Г. Певзнера, [Певзнер А. Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав. // Вопросы гражданского права. Труды ВШИ. – М.: 1958. – Вып. 5. – С. 19.] Б. В. Пхаладзе, [Пхаладзе Б. В. Юридические формы положения личности в советском обществе. – Тбилиси: 1969. – С. 41.] Л. С. Явича, [Явич Л. С. Проблемы правового регулирования советских общественных отношений. – М.: 1961. – С. 111-112, 118.] отождествляющих правоспособность с правом. Указанная позиция может привести и к такому выводу, что правоспособность – это особого рода правоотношение между субъектом права и государством, с чем согласиться нельзя.