В дореволюционной процессуальной литературе господствовало мнение, что объем гражданской процессуальной правоспособности у всех лиц различен. Этот вывод делали из различия объемов гражданской правоспособности.
По общему правилу, действовавшему в дореволюционном законодательстве, все лица признавались правоспособными в гражданском судопроизводстве. Исключения составляли лишь лица, указанные в статье 18 Устава гражданского судопроизводства. В ней говорится: "Лишенные всех прав состояния со времени объявления им окончательного судебного о том приговора, не могут искать и защищать на суде те права, которых они лишены". Комментируя статью 18 Устава, В. Гордон указывал, что ошибочно принимать за лишенных всех прав состояния бродяг, т. к. в отношении них не было судебного приговора. Лишенные всех особенных прав и преимуществ сохраняют за собой права общие. [Гордон В. Устав гражданского судопроизводства. СПб.: 1914. – С. 55.] Иначе говоря, указанные лица не пользуются защитой тех прав, которых они лишены, и пользуются защитой тех прав, которых не лишились. В исключительном положении находились иностранцы, пользующиеся правом внеземельности, т. е. входящие в состав иностранных посольств и имеющие дипломатические звания. В соответствии с законом, "... русские подданные, имеющие денежные к сим лицам требования, могут обращаться в министерство иностранных дел, которое обязано иметь настояние об удовлетворении оных". Нужно отметить, что на обслуживающих посольства канцелярских и иных служащих и рабочих действие этого правила не распространялось.
В дореволюционной литературе было разграничение гражданской процессуальной правоспособности на активную и пассивную. Активной гражданской процессуальной правоспособностью обладали лица, предъявляющие иски в защиту своих прав, т. е. истцы, а пассивной – ответчики. Бывали случаи, когда те или иные лица лишались судом активной гражданской процессуальной правоспособности и сохраняли за собой лишь пассивную. В качестве примера можно привести положение подданных воюющих с Россией государств, оказавшихся во время войны в России, которые не имели права предъявлять исков в защиту своих прав, а когда иски предъявлялись к ним, то для ответа назначались опекуны. Из данного примера видно, что эта категория граждан лишается не только активной процессуальной правоспособности, но и дееспособности.
По господствовавшему среди процессуалистов начала XX века мнению, гражданской процессуальной правоспособностью обладали не только физические, но и юридические лица.
В Германии гражданская процессуальная правоспособность признавалась и за организациями, не являющимися юридическими лицами. Новелла, введенная в Устав гражданского судопроизводства в Германии в 1898 г., гласила, что стороной способен быть тот, кто правоспособен в области гражданского права; допускается предъявление иска к союзу, не обладающему правоспособностью; он занимает место в процессе правоспособного союза. Как видим из приведенной нормы, за организациями и союзами, не получившими прав юридического лица, признается неполная гражданская процессуальная правоспособность. Признавая за обществами и союзами лишь пассивную гражданскую процессуальную правоспособность, законодатель Германии, на наш взгляд, стимулировал их тем самым к надлежащей регистрации для получения статуса юридического лица, а следовательно, полной гражданской процессуальной правоспособности. [Вострокнутов А. Н. Проблемы осуществления гражданских прав: Автореф. дисс.... канд. юрид. наук. – Ижевск,УдГУ, 2000., стр. 9.]
Во времена очень бурного роста различных обществ и организаций у нас в стране введение категорий активной и пассивной гражданской правоспособности было бы очень целесообразным и эффективным. Целесообразность введения данных категорий вытекает из того, что очень часто новоиспеченные общества и товарищества стремятся избежать налогообложения и не регистрируются. Разумеется, право быть только ответчиком в гражданском судопроизводстве и не иметь возможности предъявлять иск – мало заманчиво и являлось бы очень действенной мерой, принуждающей их к регистрации. [Яровая Н. И. О некоторых направлениях совершенствования гражданского процесса. // Тенденции и перспективы развития гражданского права. М., Факт-М, 2002., стр. 109.]
В процессуальной литературе рубежа XIX-XX веков говорится о правоспособности суда. По мнению А. X. Гольмстена, под правоспособностью суда надо понимать "наличность в нем всех необходимых условий власти, являющихся уже его обязанностью. Эти необходимые условия суть личные и предметные; соответственно этому и правоспособность может быть разделена на личную и предметную". [Гольмстен А. X. Учебник русского гражданского процесса. – СПб.: 1899. – С. 27.] Под личной правоспособностью суда в процессуальной литературе понималось наличие таких условий существования судебной власти, которые непосредственно касаются его личного состава.
Во-первых, условия, касающиеся служебной легитимации судей. В этом смысле состав суда будет надлежащим, когда судьи призваны к отправлению правосудия с соблюдением закона. Например, судья призывался к отправлению правосудия местными жителями, т. е. был избран. Закон же устанавливал условия, которым должен удовлетворять избираемый.
Во-вторых, состав суда должен быть надлежащим относительно числа судей. Состав суда будет надлежащим тогда, когда в решении того или иного вопроса принимает участие определенное в законе число должностных лиц. Здесь речь идет о начале единоличном и коллегиальном в рассмотрении гражданских дел. По мнению А. X. Гольмстена, целесообразно, когда дела рассматриваются коллегиально, т. к. уменьшается вероятность подкупа судей и коллегиально облегчается разрешение трудных вопросов толкования и применения закона. Здесь, в целом, несомненно, можно согласиться с А. X. Гольмстеном, т. к. это повысило бы авторитет суда. Но, тем не менее, в наше время, когда рассматривается огромное количество гражданских дел и судьи загружены работой, это невозможно. Невозможно, разумеется, и увеличить в три раза численность судей по причинам экономического характера.
В настоящее время большим гарантом качества отправления правосудия является самоконтроль суда.
2.2. Соотношение гражданской процессуальной правоспособности с правовой категорией дееспособности.
По вопросу о соотношении гражданской правоспособности и дееспособности в юридической литературе высказывались различные мнения. Так, теоретик права С. Ф. Кечекьян утверждает, что понятие правоспособности включает в себя понятие дееспособности. Он пишет: "Чем является дееспособность, как не особым видом правоспособности? Совершенно правильным представляется предложение различать правоспособность общую как абстрактную возможность к приобретению прав, общую способность быть субъектом права; и специальную правоспособность как способность обладать данного рода правами. Дееспособность и является ничем иным, как видом специальной правоспособности, а именно способности иметь права на совершение действий, вызывающих юридические последствия". [Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. – М.: Изд. АН СССР. 1958. – С. 85.]
С этой позицией нельзя согласиться. В гражданском процессуальном праве правильнее рассматривать правоспособность и дееспособность как самостоятельные правовые категории. Возможность обладания процессуальным правом не всегда совпадает с возможностью осуществления этого права личными действия его субъекта. Так, малолетний не может осуществлять свои процессуальные права и обязанности в конкретном деле, в котором он является истцом или ответчиком, обладая при этом правоспособностью, т. е. являясь субъектом процессуальных прав и процессуальных обязанностей, но не обладая дееспособностью, как было уже указано.
Таким образом, смешение понятий гражданской правоспособности и дееспособности, а также определение дееспособности как особого вида правоспособности недопустимо, т. к. приводит к искажению положений закона. [Вострокнутов А. Н. Проблемы осуществления гражданских прав: Автореф. дисс.... канд. юрид. наук. – Ижевск,УдГУ, 2000., стр. 8.]
Исходя из того, что правоспособность и дееспособность являются самостоятельными правовыми категориями, правоспособность следует определить как способность обладать определенными правами и нести обязанности, а дееспособность – как способность своими личными действиями приобретать права и осуществлять обязанности, т. е. лично совершать действия, порождающие юридические последствия. По мнению М. А. Викут, это означает, что если наличие гражданской правоспособности – обязательное условие для участия в процессе в качестве стороны, то наличие гражданской дееспособности необходимо лишь для самостоятельного ведения процесса. К самостоятельному ведению процесса относятся как случаи личного участия в нем, так и участие в процессе через добровольно избранного представителя. [Викут М. А. Стороны – основные лица искового производства. – Саратов: 1968. – С. 28-29.]