Если касаться применения самого термина правосубъктность в отношении юридического лица, то некоторые авторы в его использовании проявляют осторожность. На основании вышерассмотренного, можно было бы предположить, что это происходит из-за дефектности одного из элементов правосубъектности (деликтоспособсности) у отдельных видов юридических лиц, но это не так. Дефектность деликтоспособности у рассмотренных субъектах в литературе не упоминается[54]. Можно сделать другое предположение. Авторы осторожны в употреблении термина так как он не содержится в гражданском кодексе. В Главе второй параграфе втором который называется юридические лица, в отличие от параграфа, посвящённого физическим лицам, не упоминается о дееспособности. Нет упоминания и о термине деликтоспособность. Единственный элемент правосубъектности который применяется к юридическим лицам – правоспособность. Видимо в связи с этим при раскрытии правосубъектности юридического лица ряд казахстанских авторов использует термин правоспособность[55], хотя, например оглавление своих работ термином правосубъектность у О.С.Иоффе и .И.П. Грешникова никаких сложностей не вызывало.
Думается позиция последних более устойчива, так как они могут называть определения своими терминами, не идя на компромисс, пытаясь объяснить это недочётом законодательства. Так например Грешников определяет правосубъектность как: право- и дееспособность организации, которую можно охарактеризовать набором видов деятельности, кругом сделок, а также комплексом личных прав, которые могут организацией осуществляться, совершаться и ей принадлежать.
Также автор пишет: «правоспособность — это обеспеченная правом возможность (для физических лиц и организаций со статусом юридического лица) иметь права и приобретать обязанности. Для реализации своих прав и несения обязанностей, осуществления какой-либо деятельности как юридическое, так и физическое лицо должно быть дееспособным».
Весьма, чётко и ясно описывается момент возникновения право-дееспосоности: «Организация, в отличие от человека, право- и дееспособна с момента приобретения статуса юридического лица, то есть с ее государственной или иной регистрации». Данные описанные положения ясны, точны и не противоречат Теории права.
Несколько по другому пути пошёл Ю.Г.Басин. Он попытался связать теорию права с действующим законодательством. «Гражданская правоспособность-понятие традиционное в цивелистике. Под ней понимают способность лица иметь гражданские права и нести обязанности. Но в отличие от физических, говоря об организациях, закон не упоминает какой-либо их «дееспособности». Это вызвано самой сущьностью юридических лиц, которые становятся «дееспособными», то есть способными своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их, с момента государственной регистрации. Поэтому, в свете стати 35 ГК, термин «правоспособность» подлежит расширительному толкованию, поскольку в его содержание входият все элементы дееспособности»[56] Результат такой попытке был запечатлён в своей работе[57] и проанализирован С.И.Климкиным.: «Вряд ли верным является комментарий Ю.Г.Басина к статье 35Кодекса, Ге автор допускает смешение Понтий «правоспособность» и «дееспособность» применительно к физическим лицам». Столь категоричное осуждение Ю.Г. Басина несколько не оправдано. Во первых он рассматривал смешение понятий прменительно к юридическим а не физическим лицам. Во вторых он допускал первое лишь в качестве необходимой меры, для использования расширительного[58] вида толкования. Поэтому неверно профессора Ю.Г.Басина упрекать в не умении разграничивать дееспособность от правоспособности[59]. Более того, не нарушая общепринятого понятия правоспособности устоявшегося в Тоерии права, последний в сравнении с другими авторами наиболее ясен и последователен в его описании: «Поскольку же гражданские права и обязанности возникают в результате юридических фактов, прежде всего имущественных сделок, совершаемых юридическими лицами, содержание и границы правоспособности во многом определяются кругом сделок, какие вправе совершать юридические лица»[60].
Возвращаясь к книге С.И.Климкина «Юридические Лица»[61], можно сказать, что в отношении его позиции при определении правоспособности, дееспособности и правосубъектности, больше вопросов, нежели ответов. Так, по сути, излагая о правосубъектности в 3 главе, он её называет: «о правоспособности юридического лица»[62]. Более того, заметив, «в литературе правоспособность организаций называют ещё их правосубъектностью»[63] он не только оставил данную дефиницию без комментария, но и не высказал своего отношения к правосубъектности и её элементам.
Заканчивая рассмотрение вопроса о понимании правосубъектности, правоспособности, дееспособности, деликтоспособности их соотношения друг с другом в отношении юридического лица. Можно отметить, что отход от термина правосубъектность не оправдан. Важно также подчеркнуть, что лишь правоспособность, дееспособность деликтоспособность могут наиболее полным образом охарактеризовать юридическое лицо как субъекта права, и лишь правосубъектность включает все эти три элемента. В связи с чем было бы верным восстановить термины и их определения в их значениях употребляемых в теории права, во избежание разночтений и как их следствие - путаницы.
Но вышеуказанными положениями дискуссии о правосубъектности юридических лиц не исчерпываются. Во вторую половину 20 века широкое распространение получил термин компетенция юридического лица. В обсуждении, что из себя представляет данное понятие, приняли участие одни из сильнейших цивилистов того времени: А. Б. Годес В. В, Лаптев, В. К. Мамутова, А. А. Пушкин, А. В. Бенедиктов, Ю. Г. Басин В. Ф. Яковлева. Термин был выдвинут сторонником хозяйственного права Лаптевым. Он полагал, что, поскольку юридическое лицо - носитель гражданских прав и обязанностей, хозяйственно-правовая трактовка правосубъектности несовместима с понятием юридического лица и вообще не испытывает в этом понятии какой-либо надобности. По его мнению, гораздо существенней тот факт, что, помимо предприятий, есть вышестоящие звенья хозяйственной системы, имеющие с предприятиями в сфере правосубъектности то общее, что они наделены определенной компетенцией, хоти бы ни теоретически, ни легально не признавались юридическими лицами. Не юридическое лицо, а правосубъектный хозорган как носитель соответствующей компетенции - вот что стоит в центре хозяйственного права как особой отрасли советского права[64].
При дальнейшем исследовании другими цивилистами правосубъектности, отрицание категории юридического лица не встретило поддержки даже со стороны приверженцев хозяйственно-правовой концепции, но понятие компетенции привлекло к себе значительное внимание и получило многообразное освещение. При этом его разработка велась не обособленно, а в сочетании с такими тесно связанными с ним юридическими феноменами, как правосубъектность в целом, а также право- и дееспособность как конкретное выражение правосубъектности.
О, С. Иоффе писал «подобно правосубъектности граждан, правосубъектность юридических лиц раскрывается через категории право- и дееспособности, специфика которых, в сравнении с право- и дееспособностью граждан, состоит в одновременности возникновения и специальном их содержании (специальные право- и дееспособность). Но если правосубъектность граждан конкретизируется только в категориях право- и дееспособности, то применительно к юридическим лицам употребляется также понятие компетенции» В связи с этим автор задался вопросом «…в каком соотношении компетенция юридических лиц находится с их гражданской право(дее) способностыо?»
У цивилистов того времени ответы на этот вопрос были разные. Каждый представлял место термина компетенция по своему. Отдельные авторы высказывали мнение что его понятие выходит за рамки гражданского права: «понятием компетенции обнимаются как права и обязанности, принадлежащие данному субъекту, так и возможность приобретения прав и обязанностей при определенных юридических фактах (например, при заключении хозяйственного договора)»[65] На основании данного определения, основание выхода его за рамки гражданского права объяснялось следующим «поскольку гражданское право в трактовке правосубъектности никакими другими категориями, кроме право- и дееспособности, оперировать не может, то компетенция в области социалистического хозяйствования выходит за рамки гражданского права и всех иных «традиционных» отраслей советского права, образуя специальную хозяйственно-правовую категорию».
Интересным представляется позиция В. К. Мамутова: «правоспособность и компетенция - явления, расположенные в разных плоскостях: первая означает лишь возможность правообладания, а вторая воплощается в конкретных правах и обязанностях, тем отличающихся от обычных обязанностей и субъективных прав, что они приобретаются непосредственно в силу закона, а их объем не может быть изменен по воле правосубъектных лиц»[66] Таким образом, из данного определения следует что не смотря на мнение автора «правоспособность и компетенция - явления, расположенные в разных плоскостях» компетенция и правоспособность не так далеки друг от друга, более того представляется более правильным считать, что последняя охватывается более широким понятием правоспособности. В таком её понимании она представляет собой правоспособность, которая возникает на основании закона и не может быть изменена по воли самого её носителя. В этом понимании, компетенция актуальна для сегодняшнего законодательства: п2.ст 92 ГКРК «Исключительная компетенция общего собрания акционеров определяется законодательными актами». Таким образом, «внесение изменений и дополнений в устав общества или утверждение его в новой редакции»[67] можно считать частью компитении упомянутой В.К.Мамутовой. Безусловно можно оспорить, что исключительная компетенция общего собрания акционеров, это часть правоспособности всего юридического лица. Есть мнение, что правоспособность юридического лица характеризует его внешние отношения с другими субъектами права, а правоспособность его органов ограничивается пределами юридического лица. Однако в соответствии с «теорией органа» и ГКРК[68], это не так. Правоспособность юридического лица получает своё выражение в правоспособности отдельных его органов.