Решением суда, оставленным без изменения последующими судебными инстанциями, в пользу Ч. взыскана компенсация морального вреда в размере 100 ООО руб.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ удовлетворила протест, внесенный в порядке судебного надзора, отменила судебные постановления по делу и направила его на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.
Наряду с требованием о компенсации морального вреда истец просил суд обязать командира воинской части опровергнуть распространенные им не соответствующие действительности сведения путем издания соответствующего приказа и доведения его до личного состава части. При этом истец обосновывал свои требования ссылками на ч. 5 ст. 18 Закона РФ «О статусе военнослужащего» и на ст. 152 ГК РФ. В судебном заседании Ч. подтвердил свои требования о полном объеме и пояснил, что незаконные приказы, содержащие не соответствующие действительности сведения, были оглашены командиром части на совещании командиров, в результате были опорочены его честь и достоинство.
Согласно ч. 5 ст. 197 ГПК РФ резолютивная часть решения должна содержать вывод суда об удовлетворении иска или об отказе в иске полностью или в части. Однако ни в мотивировочной, ни в резолютивной части решения не содержится вывод суда относительно рассмотрения требования истца об опровержении не соответствующих действительности сведений. В решении отсутствуют выводы о том, какие нормы материального права подлежат применению в данном деле,
1 Постановление Президиума ВАС РФ от 15 августа 2000 г. № 4949/00 // «Вестник ВАС РФ» 2000, №11.46
отсутствует правовая оценка ссылок истца на ч. 5 ст. 18 Закона РФ «О статусе военнослужащего» и на ст. 152 ГК РФ, а вывод о необходимости компенсации истцу морального вреда сделан без оценки доводов Ч. о том, что этот вред причинен ему в результате распространения ответчиком сведений, порочащих его честь и достоинство.
Президиум краевого суда в своем постановлении указал, что суд первой инстанции не должен был обсуждать вопрос о законности издания военным командованием приказов о привлечении Ч. к дисциплинарной ответственности, в том числе и с точки зрения соответствия действительности изложенных в них сведений. С данным выводом согласиться нельзя.
Требование Ч. об опровержении содержащихся в приказах о привлечении его к дисциплинарной ответственности сведений заявлено после того, как решением военного суда гарнизона эти приказы были признаны незаконными, поскольку не подтвердились обстоятельства, послужившие основанием к их изданию. В связи с тем, что указанное судебное решение имеет преюдициальное значение при разрешении спора, суд обсуждать вопрос о законности приказов не вправе, а исходя из заявленного истцом требования он должен лишь решить, порочат ли содержащиеся в приказах сведения его честь и достоинство и были ли они распространены ответчиком. Таким образом, заявленные истцом требования об опровержении сведений, умаляющих его честь и достоинство, и компенсации морального вреда взаимосвязаны и подлежали рассмотрению в полном объеме1.
Отдельно хотелось бы сказать о разграничении таких свойств судебного акта как его преюдициальность (ст. 61 ГПК РФ, ст. 69 АПК РФ) и обязательность (ст. 13 АПК РФ, ст. 16 ГПК РФ). Оба названных свойства проистекают из законной силы судебного решения, но их значение и содержание существенно разнятся. Такое свойство законной силы судебного акта, как обязательности, в отличие от преюдициальности распространяется на значительно большее количество людей. Если субъективные пределы преюдициальности охватывают лишь лиц, участвующих в деле, то общеобязательность судебного акта относится к неопределенному кругу лиц. Преюдициальность означает невозможность передоказывания, оспаривания преюдициальных фактов. Обязательность прежде всего относится к необходимости соблюдения судебного акта. Данное сравнение двух свойств законной силы судебного акта не надуманно. К сожалению, в судебной практике встречаются случаи, когда преюдициальность и обязательность рассматриваются как синонимы.
'Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 1996 г., утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 11 сентября 1996 г. // «Бюллетень Верховного Суда РФ», 1997, № 3.47
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского процесса
Саратовской государственной академии права, старший научный сотрудник Саратовского филиала Института государства и права РАН РФ
ВЗАИМОСВЯЗЬ ДОКАЗЫВАНИЯ С ПРИНЦИПАМИ СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ И ДИСПОЗИТИВНОСТИ
Новый ГПК РФ в области системы принципов и доказательственного права синтезировал в себе как прежние правовые установки, так и определенные новации, требующие дополнительного анализа. Не претендуя на исчерпывающее описание современных тенденций, относящихся к судопроизводственным первоосновам и доказыванию по гражданским делам, целесообразно остановиться на некоторых ключевых аспектах детерминации доказывания принципами состязательности и
ДИСПОЗИТИВНОСТИ.
Согласно ст. 12 ГПК РФ правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности. В свою очередь, общее правило обязанности по доказыванию гласит: лица, участвующие в деле, обосновывают обстоятельства, на которые они ссылаются как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Последнее указание, ранее отсутствовавшее в ГПК РСФСР, видоизменяет состязательный доказательственный механизм, коль скоро «иное» может содержаться не только в процессуальном, но и материальном законе, что ведет к активизации доказательственного функционирования судебных органов в ходе разрешения конкретных правовых коллизий. Более того, судебная доказательственная активность выражена и в ч. 2 ст. 56 ГПК РФ, согласно которой орган правосудия самостоятельно определяет предмет доказывания по делу, то есть юридически значимые факты, и выносит их на обсуждение без учета волеизъявлений субъективно заинтересованных лиц. В этом смысле АПК РФ носит более конкретный характер, так как сообщает не только об автономности ар- битражного суда при выборе фактического состава, входящего в предмет доказывания по делу, но и указывает правовой инструментарий, посредством которого происходит «сортировка» фактов. Так, в ч. 2 ст. 65 АПК РФ отмечается, что обстоятельства, имеющие значение для пра-
48
Взаимосвязь доказывания с принципами состязательности и диспозитивности
вильного разрешения юридического казуса, определяются арбитражным судом «на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права». Исходя из этого конструкцию ч. 2 ст. 65 АПК РФ можно признать более удачной по сравнению с ч. 2 ст. 56 ГПК РФ.В то же время ни ГПК РФ, ни АПК РФ не называют круг фактов, входящих в предмет доказывания, очерчены лишь основания для освобождения от доказывания, что предопределяет некую свободу усмотрения суда и сторон в рамках состязательной модели.
Сказанное не означает, что законодатель индифферентно отнесся к принципу состязательности, просто он получил свою дальнейшую рационализацию как напрямую влияющий на доказательственную процедуру. Действительно, правосудие по гражданским делам, как и прежде, базируется на состязательности. Однако ввиду критического осмысления роли суда, являющегося специфическим учреждением государственной власти, его процессуальный статус приобрел несколько иное процессуальное значение1. Этот орган еще в большей мере должен содействовать сторонам в осуществлении их прав путем создания условий для полного, всестороннего, беспристрастного, а главное — объективного исследования доказательств, а также установления фактов для последующего правильного применения юридических норм. Таким образом, государственно-властные полномочия, касающиеся способа организации и хода производства, воплотились в принципе судейского руководства, а именно в инструкционной его части, имеющей приоритет перед формальной. Доминирование инструкционное™ в гражданском судопроизводстве, в свою очередь, ведет к обнаружению элементарной достоверности фактического состава по делам частного порядка, пусть даже в рамках юридической истины (об этом свидетельствует и устранение большинства фикций)2.