Исходя из ст. 209 УПК РСФСР (действовавшей на момент вынесения анализируемого решения), ст. 213 УПК РФ постановление о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования состоит из трех частей: вводной, описательно-мотивировочной и резолютивной.
Во вводной части постановления указываются место и время его вынесения, кем оно составлено и по какому уголовному делу.
В описательно-мотивировочной части излагаются поводы и основания (обстоятельства) возбуждения дела, дается их квалификация, приводятся результаты предварительного следствия с изложением мотивов и оснований принимаемого решения.
'См.: Жогин Н. В., Фаткуллин Ф. И. Предварительное следствие. М., 1965. С. 304; Марфицин П. Г. Общие условия производства предварительного расследования. Омск, 1996. С. 45; и др.729
ГЛАВА III. Уголовный процесс
В резолютивной части формулируется принятое по делу решение со ссылкой на соответствующие нормы УПК РФ.Все указанные части составляют нерасторжимое единство, наруше-' ние которого как по форме, так и по содержанию влечет за собой отмену постановления прокурором (в силу п. 1 ст. 214 УПК РФ, ч. 1 ст. 210 УПК РСФСР) как незаконного или необоснованного и возобновление производства по уголовному делу.
Причем любое отступление от процессуальной формы постановления означает его незаконность, что вытекает не только из общего смысла принципа законности (ст. 7 УПК РФ, ст. 1 УПК РСФСР), но и из конкретных предписаний ст. 476 УПК РФ, придавшей силу закона форме любого процессуального документа.
Сказанное означает, что правильное составление процессуального документа с точки зрения законодателя — не пустая формальность, не технический момент, а способ выражения смысла самого решения. Отступления от установленной законом формы процессуального документа не просто затрудняет уяснение его смысла, но и препятствует реализации назначения всего уголовного судопроизводства защищать права и интересы граждан и организаций от преступлений, а также произвола. Иначе говоря, без правильного оформления документов нет уголовного дела, так как уголовный процесс в этом случае не отвечает своему назначению.
Если в описательно-мотивировочной части постановления обосновывается одно решение, а в резолютивной формулируется другое, от-, мене подлежит именно сформулированное решение, так как оно представляет собой окончательный вывод следователя, влекущий за собой определенные юридические последствия для уголовного дела. Изложенные же в описательно-мотивировочной части сведения и факты служат лишь основаниями для принятого решения, то есть в качестве своего юридического последствия имеют сформулированное решение следователя и непосредственного влияния на производство по уголовному делу не оказывают.
Другое дело, что для отмены прокурором сформулированного следователем решения в резолютивной части постановления в качестве основания в таком ситуации будет выступать именно несоответствие резолютивной и описательно-мотивировочной частей.
В постановлении следователя от 26 мая 2003 г. описательно-моти-v вировочная часть содержит обоснование решения о частичном пре-! кращении дела, в то время как резолютивная часть формулирует решение о прекращении уголовного преследования в целом.
Данное решение, явно незаконное и необоснованное, не было отменено прокурором. Это обстоятельство было выявлено в ходе
Научно-практический комментарий к случаям из судебной практики
судебного заседания и в силу ст. 254 УПК РФ, п. 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ должно влечь за собой прекращение уголовного преследования в отношении Е. в целом.В своем определении от 1 сентября 2003 г. суд указал, что 29 мая 2003 г. постановлением следователя уголовное преследование в отношении Е. по факту присвоения векселя по признакам преступления, предусмотренного ст. 160 ч. 3 п. «б» УК РФ, прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.
Однако такого решения следователь не принимал. В его постановлении буквально сформулировано другое решение: «Уголовное преследование в отношении...(Е.)... по ст. 160 ч. 3 п. «б»УК РФ прекратить, за отсутствием в его действиях состава преступления».
Именно этому решению следователя суд должен был дать правовую оценку, ибо только оно имеет для суда юридическое значение.
Фактически суд взял на себя несвойственную ему функцию прокурора, изменив текст и смысл изложенного в резолютивной части постановления следователя решения. По сути, суд встал на сторону обвинения, допустившего серьезное нарушение закона (пусть даже и вследствие досадной оплошности). Тем самым суд не только поощрил процессуальную небрежность органов уголовного преследования, но и вышел за рамки своего конституционно-правового положения как независимого арбитра в правовом споре (ст. 123 Конституции РФ), а также нарушил принцип состязательности и равноправия сторон (ст. 15 УПК РФ) путем предоставления стороне обвинения преимущества перед стороной защиты.
Более того, нарушенным в этой ситуации следует считать и право обвиняемого на презумпцию невиновности (ст. 49 Конституции РФ), в силу которой обвиняемый может стать виновным только в установленном УПК РФ порядке (ст. 14 УПК РФ). Применительно к рассматриваемому случаю суд должен был не давать свою собственную интерпретацию постановления следователя о прекращении уголовного преследования, а строго следовать предписаниям п. 5 ч. 1 ст. 27 и ст. 254 УПК РФ.которые являются формально-правовыми, императивными по своему характеру и не допускающими какого-либо толкования (в особенности на основе целесообразности поддержания обвинения), то есть действовать в установленном за-коном порядке.
Что касается доказательств по данному уголовному делу, то вопрос об их оценке как требующий самостоятельного решения вообще не стоит. Уголовное преследование должно быть прекращено по выше-указанным соображениям безотносительно того, являются ли они относимыми, допустимыми или достоверными.
ГЛАВА III. Уголовный процесс
Правовые выводыИзложенное выше позволяет утверждать, что решение суда, отклонившего своим определением ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении Е.:
• является прямым нарушением предписаний п. 5 ч. 1 ст. 27 и
ст. 254 УПК РФ;
• противоречит принципам презумпции невиновности и состяза
тельности и равноправия сторон (ст. 14, 15 УПК РФ);
• не соответствует конституционно-правовому положению суда
(ст. 123 Конституции РФ).
Таким образом, определение суда следует отменить, а ходатайство стороны защиты удовлетворить на основании п. 1 ч. 2 ст. 383 УПК РФ.
КАЗУС 3
Фактические обстоятельства
Четырем обвиняемым в совершении преступления группой лиц (с распределением ролей) были предъявлены текстуально совпадающие друг с другом обвинения.
Правовые вопросы
Т Соответствует ли требованиям закона предъявление текстуально сов
падающих обвинений по групповому делу четырем обвиняемым?
Т Какие правовые последствия влечет признание таких обвинений
незаконными судом на предварительном слушании или в ходе судеб
ного разбирательства по уголовному делу?
Правовая оценка
Поставленный на разрешение правовой вопрос лежит в плоскости конституционно гарантированных и международно-признанных прав на защиту и презумпцию невиновности (ст. 45, 49 Конституции РФ, ст. б Европейской конвенции по правам человека). Указанные права относятся к числу неотчуждаемых основных прав и свобод человека, принадлежащих ему от рождения (ч. 2 ст. 17 Конституции РФ), являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение соответствующих законов (ст. 18 Конституции РФ), включая подлежащие толкованию нормы.
Смысл этих норм («старого» и «нового» законодательства) состоит в предоставлении обвиняемому возможности защищаться от предъявленного обвинения.
'См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации. М„ 1996. С. 202—208.132
у ■ ■ ■' ■: ' '
Научно-практический комментарий к случаям из судебной практики
В контексте ст. 45 Конституции РФ рассматриваемые нормы представляют собой одну из гарантий государственной защиты названных прав человека, без которой обвиняемый не может использовать ни один из установленных способов защиты1.В контексте ст. 6 Европейской конвенции по правам человека (ратифицированной Россией и являющейся в силу ст. 15 Конституции РФ составной частью ее правовой системы) — это одна из так называемых минимальных процедурных гарантий защиты обвиняемого, призванных обеспечить соблюдение принципа состязательности с тем, чтобы обвиняемый не оказался один без средств защиты в тот момент, когда его положение оказывается существенно стесненным действиями государственных органов, основанными на обвинениях против него1.
Содержание анализируемых норм заключается в реализации права обвиняемого знать, в чем он обвиняется путем информирования его об инкриминируемом ему деянии (фактических обстоятельствах и юридических признаках).
С позиции Конституции РФ (ч. 2 ст. 24) речь идет об обязательном
ознакомлении обвиняемого с документом (в нашем случае — с поста
новлением о привлечении в качестве обвиняемого), непосредственно
затрагивающим его права и свободы2.......„;