Смекни!
smekni.com

Формирование доказательственной базы по гражданским и уголовным делам (стр. 38 из 44)

• влечет за собой признание всех собранных стороной обвинения
доказательств недопустимыми.


________ Научно-практический комментарий к случаям из судебной практики

Заключение

Приведенные выше комментарии к правовым казусам исходят из рос­сийской уголовно-процессуальной доктрины в том ее содержании, кото­рое следует из УПК РФ, согласовано с Конституцией РФ и Европейской конвенцией по правам человека. Эту доктрину можно назвать доктри­ной «императивной» законности, предполагающей подчас более высо­кие в сравнении с европейскими стандарты правосудия и доказывания. В своем самом общем теоретическом виде: незаконное действие или ре­шение — ничтожный результат, она вполне приемлема. Однако не дает ответ на вопрос о степени «жесткости» ее применения к конкретным си­туациям, возникающим в ходе производства по уголовному делу. По су­ти, это вопрос о том, любое ли нарушение закона следует рассматривать в качестве существенного и, следовательно, создающего непреодоли­мое препятствие осуществлению правосудия.

В том случае если незаконность процессуального действия или реше­ния была выявлена в стадии предварительного расследования, то, как правило, возникшее препятствие преодолимо путем повторного совер­шения действия и принятия решения с соблюдением требований зако­на. В то же время, очевидно, что не все действия «повторимы» (напри­мер, опознание, осмотр места происшествия) и потому ущерб доказыва­нию может оказаться невосполнимым.

Иное дело — судебное производство. Исключение судом доказательст­ва из уголовного дела автоматически означает недопустимость его непо­средственного исследования в ходе судебного разбирательства. Что каса­ется признанных судом незаконными процессуальных решений (в особен­ности связанных с движением уголовного дела), то их повторное приня­тие в рамках процедуры возвращения уголовного дела прокурору фор­мально возможно, но реально не осуществимо, так как с неизбежностью потребует продолжения предварительного расследования, в том числе путем недопустимых здесь следственных действий (например, когда речь идет о вынесении постановления о возбуждении уголовного дела).

Вместе с тем необходимо иметь в виду степень существенности допущенного нарушения закона. Одно дело, когда нарушение зако­на повлекло за собой или могло повлечь конституционно неоправ­данное ограничение прав и свобод гражданина и человека (напри­мер, недопустимая провокация). Другое дело, когда нарушение не затрагивает общих требований закона (например, использование бланка процессуального документа не установленного образца).

Доктрина законности отнюдь не исключает и не должна исключать определенной «гибкости» в императивно заданных пределах. Более то­го, ее использование в конкретных случаях правоприменительной пра-


156


ГЛАВА III. Уголовный процесс


ктики всегда носит творческий характер и зависит от многих факторов, связанных с уникальностью возникающих ситуаций.

Сказанное не означает, что невозможно выработать какие-то об­щие рекомендации или критерии для разрешения Правовых казусов, кроме тех, которые прямо указаны в законе. Изложенные выше ком­ментарии, основанные на методе доктринального толкования, впол­не позволяют это сделать.

Прежде всего, оценивая конкретные нарушения закона, необходи­
мо определить:

• носят ли они единичный характер или образуют систему;

• затрагивают ли и насколько принципы уголовного процесса, пра­
ва и свободы человека и гражданина;

• являются ли следствием недопустимого в демократическом об­
ществе произвола или процессуальной небрежности («технической»
ошибки).

При этом в качестве особых критериев оценивания следует исполь­зовать Конституцию РФ, Европейскую конвенцию по правам челове­ка, решения Конституционного Суда РФ, Европейского Суда по пра­вам человека, а также Верховного Суда РФ. Только на этой основе мо­жет быть сформирована правовая позиция в отношении тех или иных нарушений закона. Применительно к рассмотренным выше казусам она выглядит следующим образом:

любое, даже единичное, нарушение оперативно-розыскного за­
конодательства (независимо от того, сопровождалось ли оно необос­
нованным ограничением прав человека или нет) таит в себе угрозу
произвола и должно влечь за собой признание недопустимости ис­
пользования полученных таким путем результатов
в доказывании по
уголовным делам; подобное нарушение не может быть «исправле­
но» с помощью проведения следственных действий, направленных
на подтверждение достоверности происхождения оперативных дан­
ных и придания им «законной» формы;

каждое конституционно неоправданное ограничение прав чело­
века, допущенное в ходе доказывания по уголовному делу, ведет к
признанию юридической ничтожности соответствующих доказа­
тельств и к запрету их непосредственного исследования в суде;

нарушения закона при совершении следственного действия, если
они лишают возможности удостовериться в порядке получения дока­
зательственного результата, требуют исключения последнего из числа
доказательств;

незаконность процессуальных решений, от которых зависит дви­
жение уголовного дела, вызывает незаконность дальнейшего произ­
водства по уголовному делу, в том числе и результатов доказывания.

138



Н. М. Кипнис

член Адвокатской палаты г. Москвы,
член Московской городской коллегии адвокатов,

кандидат юридических наук, доцент МГЮА

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ

ИНСТИТУТА ДОПУСТИМОСТИ

ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В УПК РФ

Рост значимости института допустимости доказательств связан с воз­рождением в России в 1993 г. суда присяжных. Применение положе­ний ч. 2 ст. 50 Конституции РФ 1993 г. и ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР (в ред. За­кона РФ от 16.07.93) показало, что посредством этого важного право­вого института стороны могут оказывать серьезное влияние на прини­маемые по уголовному делу процессуальные решения. В частности, при достаточной совокупности достоверных обвинительных доказа­тельств суд не вправе вынести обвинительный приговор, если эти до­казательства не закреплены в надлежащей процессуальной форме, то есть являются недопустимыми.

Анализ правоприменительной практики показывает, что в целом су­ды признают недопустимыми доказательства, полученные с нарушени­ем закона, и исключают их из доказательственной базы. В то же время по многим вопросам нет единства мнений как среди ученых, так и пра­ктическое. Представляется, что ускорить достижение стабильности в правоприменении можно путем постоянного приведения защитника­ми и государственными обвинителями по схожим вопросам единооб­разных доводов в ходатайствах, жалобах и представлениях. Новый УПК РФ в определенной степени улучшил регламентацию института допустимости доказательств. В частности, не менее 17 статей нового Кодекса так или иначе связаны с этим вопросом (см. ст. 7 ч. 3; ст. 75, 88; ст. 154 ч. 5; ст. 165 ч. 5; ст. 217 ч. 5 п. 3; ст. 229 ч. 2 п. 1; ст. 234 ч. 5, 6, 8; ст. 235 и Приложение 26 к ст. 477; ст. 236 ч. 4; ст. 271 ч. 1; ст. 292 ч. 4, 5; ст. 335 ч. 5, 6; ст. 336 ч. 3; ст. 340 ч. 3 п. 5; ст. 381 ч. 2 п. 9; ст. 455 и др.), а если рассматривать все аспекты отдельных следственных действий, то норм намного больше.

Одним из самых радикальных нововведений УПК РФ является норма, закрепленная в п. 1 ч. 2 ст. 75 «показания подозреваемого,


ГЛАВА III. Уголовный процесс

обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголов­ному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защит­ника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, являются недопустимыми».

На практике была предпринята попытка обойти категорический запрет, установленный п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ.

Октябрьский районный суд г. Красноярска при рассмотрении уголовно­го дела по обвинению гражданина В. Н. Демьяненко в связи с отказом подсудимого от дачи показаний, руководствуясь ч. 3 ст. 56, ч. 5 ст. 246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, по ходатайству прокурора вызвал и допросил в судебном заседании в качестве свидетелей следователей И. А. Филип­пович и И. А. Прохорову, проводивших в ходе досудебного производ­ства допрос В. Н. Демьяненко в качестве подозреваемого и обвиняе­мого. Тем самым суд, по существу, восстановил показания, данные под­судимым В. Н. Демьяненко на предварительном следствии в отсутствие защитника. Гражданин В. Н. Демьяненко обратился в Конституцион­ный Суд РФ с жалобой, оспаривая конституционность ч. 3 ст. 56, ч. 5 ст. 246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, поскольку, по его мнению, их применение су­дом нарушило право подсудимого (обвиняемого) не быть обязанным свидетельствовать против самого себя (ч. 1 ст. 51 Конституции РФ).

Проверив доводы жалобы гражданина В. Н. Демьяненко, Конституци­онный Суд РФ в Определении от 6 февраля 2004 г.№ 44-0 указал, что «положения ч. 5 ст. 246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, предоставляющие государ­ственному обвинителю право ходатайствовать о вызове в суд свидете­лей и допрашивать их, и ч. 3 ст. 56 данного Кодекса, определяющая круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, не ис­ключают возможность допроса дознавателя и следователя, проводив­ших предварительное расследование по уголовному делу, в качестве свидетелей, в том числе об обстоятельствах производства отдельных следственных и иных процессуальных действий.