Сказанное не означает, что правосудию несвойственны и другие признаки, выделяемые в процессуальной литературе, прежде всего суд как особый и единственный государственный орган, уполномоченный выполнять эту деятельность, и без него перечисленные выше принципы нереализуемы. Но важно подчеркнуть, что данный признак характерен для правосудия в его современной, развитой форме, а не для правосудия на ранних стадиях его развития.
Всякая ли процессуальная деятельность суда является правосудием? В ходе производства по уголовному делу перед судом встают вопросы различной правовой природы: от главного вопроса уголовного дела (о наличии уголовно-правового отношения между государством и подсудимым) до вопросов, возникающих в связи с уголовным судопроизводством: о снятии судимости[8], о наложении денежных взысканий[9]. Правовая природа (и значимость) разрешаемого судом вопроса определяет сложность применяемой для этого процессуальной формы, разработанность системы процессуальных гарантий, степень выраженности принципов правосудия. Называть правосудием всякую деятельность суда в форме судебного заседания по решению любого подведомственного ему вопроса − значит выхолащивать понятие правосудия, не учитывать, что исторически деятельность по отправлению правосудия подразумевает (в силу общественной значимости разрешаемых вопросов) максимальный объем процедурных процессуальных гарантий.
Следовательно, правосудием является лишь такая деятельность суда, процессуальная форма которой предполагает обязательное участие заинтересованных участников уголовного процесса или по меньшей мере их представителей, предоставление им предельно широких процессуальных гарантий, обеспечивающих правильное решение важнейших вопросов уголовного дела − о вине и наказании. Условия, отвечающие этим требованиям, обеспечиваются главным образом состязательным построением стадии судебного разбирательства, когда решается основной вопрос уголовного дела с обязательным участием сторон обвинения и защиты, наделенных равными правами в исследовании доказательств с соблюдением иных конституционных принципов правосудия.
Как уже было упомянуто, ч. 2 ст. 15 УПК указывает на существование функций разрешения дела. Теперь можно определить содержание и пределы этой функции: разрешение уголовного дела осуществляется судом в стадии судебного разбирательства на основе принципа состязательности сторон и представляет собой осуществление правосудия.
Сделанный вывод не умаляет значение иных полномочий суда, реализация которых происходит в несостязательном порядке и не является правосудием, поскольку не обладает его существенным признаком: не связано с решением основного вопроса уголовного дела при предоставлении заинтересованным участникам процесса максимального объема процессуальных гарантий. Ибо зависимость сложности процессуальной формы и объема процессуальных гарантий от правовой природы решаемого судом вопроса закономерна и сама по себе составляет одну из гарантий прав личности.
Таким образом, правосудие по уголовному делу представляет собой осуществляемую в установленной законом специальной форме деятельность компетентного государственного органа, суда по рассмотрению и разрешению уголовных дел в судебном разбирательстве на основе принципа состязательности сторон и других принципов указанной деятельности, итогом которой является общеобязательное решение о признании лица виновным в совершении преступления и применении к нему (или отказе от применения) существенных мер государственного принуждения либо оправдании невиновного, в целях охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечения мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений[10].
Как указал Конституционный суд РФ, наделение суда функцией осуществления правосудия предполагает предоставление суду необходимых и достаточных для надлежащего осуществления этой функции полномочии суд должен иметь право не только руководить разбирательством дела[11], но и активно участвовать в исследовании его доказательственной базы, достаточность которой определяет законность и обоснованность будущего приговора10. Тем не менее в УПК процессуальная активность суда по многим направлениям существенно ограничена.[12]
Так, в предварительном слушании суд обязан удовлетворить ходатайство стороны об исключении доказательства, если противная сторона против этого не возражает[13]. В судебном разбирательстве суд не определяет порядок исследования доказательств [14] и не вправе по собственной инициативе огласить показания подсудимого, данные в ходе производства предварительного расследования или в суде[15]; нет указаний на право суда по собственной инициативе вызывать свидетелей [16] и осматривать вещественные доказательства[17]; ограничены возможности суда огласить показания свидетеля и потерпевшего, данные в ходе производства предварительного расследования или в суде [18]. Возможность отмены приговора суда в кассационном (апелляционном) и надзорном порядке в связи с односторонностью или неполнотой судебного следствия исключена[19]. Поэтому правы процессуалисты, призывающие восстановить обязанность суда принимать все предусмотренные законом меры к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела и установлению истины[20] − обязанность, необходимость которой обоснована еще составителями и современниками Судебных Уставов.[21]
На решение законодателя отказаться от закрепления в законе рассматриваемой обязанности известное влияние оказала позиция Конституционного суда РФ, которая представляется непоследовательной. В 1999 г., опираясь на расхожие представления о сущности принципа состязательности сторон, характерного, суд пришел к выводу, что процессуальная активность суда всегда означает обвинительную направленность и поэтому является недопустимой. Но уже в 2001 г. Суд свою точку зрения существенно изменил и признал, что процессуальная активность суда, ограниченная пределами судебного разбирательства, конституционным нормам не противоречит.
Следует отметить, что и Конституционный суд РФ в постановлении от 8 декабря 2003 г., пришел к выводу, что «правосудие по своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах».
Выполняя свою уголовно-процессуальную функцию в судебном разбирательстве, суд, в отличие от государственного обвинителя, не доказывает тот или иной заранее выдвинутый тезис, не имеет целью изобличить подсудимого в совершении преступления[22]. Суд осуществляет доказывание для беспристрастного установления всех обстоятельств дела[23]. В результате процессуальной деятельности суда могут быть сформированы как обвинительные, так и оправдательные доказательства. Других доказательств в уголовном процессе нет. Однако из факта получения судом тех или иных доказательств не может быть сделан вывод, что, суд принял на себя выполнение функции обвинения либо зашиты. Уголовно-процессуальная функция суда такова, что не обязывает его, в отличие от государственного обвинителя и защитника, перед производством следственного действия прогнозировать, какое доказательство будет впоследствии сформировано. Она обязывает его не иметь целью получение только или преимущественно одного вида доказательств обвинительных или оправдательных [24]
Единственный способ гарантированно избежать «уклонов» в работе суда − вообще лишить его права участвовать в доказывании. Но не слишком ли высока цена такой судейской беспристрастности? На наш взгляд, обязанность государства защищать права человека, в том числе право обвиняемого не быть осужденным, пока его вина не доказана[25], равно как и интересы правды, справедливости, в уголовном процессе, заставляет желать активности суда и мириться с неизбежно таящейся в активной позиции суда возможностью тех или иных «уклонов» в его деятельности.
2. Состав суда
При определении состава суда, имея в виду наличие такого вида множественности преступлений, как совокупность, возникает вопрос, какое максимальное наказание предусматривается в ст. 15 УПК − максимальное, которое может быть назначено за каждое из преступлений, входящих в совокупность, или максимальное − за совокупность преступлений в целом. Из сопоставления норм УПК о подсудности и ст. 69 УК РФ, устанавливающей правила назначения наказания по совокупности преступлений, напрашивается вывод, что в уголовно − процессуальном законе речь идет о максимальном наказании, которое может быть назначено за отдельные преступления, входящие в совокупность. При совокупности преступлений наказание назначается отдельно за каждое совершенное преступление.[26] Если совокупность образована только преступлениями небольшой тяжести, то окончательное наказание за все преступления, входящие в нее, назначается путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем частичного или полного сложения наказаний, но в соответствии с ч. 2 ст. 69 УК окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений. Следовательно, такая совокупность преступлений никак не может отразиться на решении вопроса об определении состава суда. Если же совокупность образована только преступлениями средней тяжести, тяжкими или особо тяжкими деяниями, то в соответствии с ч. 3 статьи 69 УК окончательное наказание назначается путем частичного или полного сложения наказаний, и при этом оно может оказаться выше максимального срока или размера наказания за любое из преступлений, входящих в совокупность, но не должно быть более двадцати пяти лет лишения свободы. Думается, что правила о коллегиальном рассмотрении уголовных дел о преступлениях, наказание за которые может превысить установленные в законе пределы, направлены на создание предпосылок для грамотного и квалифицированного рассмотрения и разрешения таких дел, что в конечном счете является гарантией защиты прав и законных интересов лиц, совершивших преступления. Единоличное рассмотрение дел о совокупности преступлений средней тяжести, за каждое из которых может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок не свыше пяти лет, а окончательное наказание может достигнуть десяти, пятнадцати и − максимально − даже двадцати пяти лет лишения свободы, противоречит смыслу установления коллегиального рассмотрения уголовных дел. Действительно, если дело о привлечении к ответственности за единичное тяжкое или особо тяжкое преступление должно рассматриваться коллегиально, а дело о нескольких преступлениях средней тяжести, за которые может быть назначено большее по сроку наказание, − судьей единолично, то это по меньшей мере нелогично, а по большому счету нарушает права и законные интересы обвиняемого.