Как отмечалось в советском Курсе международного права, "содержание принципа равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой по мере его развития расширялось. В соответствии с рассматриваемым принципом каждый народ (нация) имеет равное право свободно распоряжаться своей судьбой, самостоятельно, без всякого иностранного вмешательства решать все вопросы своего внутреннего развития и устройства, по своему усмотрению устанавливать любую форму отношений с другими народами и государствами" (11).
Необходимо особо подчеркнуть, что именно такое широкое понимание принципа равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой действовало на момент распада СССР, а значит и в момент образования, например, Приднестровской Молдавской Республики.
Советская наука международного права рассматривала право на самоопределение в качестве основного права народов, выражающего уважение по отношению к принципу национального суверенитета. Как писали авторы одного из советских учебников по международному праву в конце 1980-х годов: "Право на самоопределение как основное право народов выступает, таким образом, в качестве юридически выраженного уважения принципа национального суверенитета и в этом смысле - права на государственный суверенитет. Оно тем самым означает неотъемлемое право каждой нации на обеспечение своего национального суверенитета. Признание права народов на самоопределение неизбежно означает признание и принципа национального суверенитета" (12). При этом советская доктрина видела в нарушении права народов на самоопределение массовое и грубое нарушение прав человека. "Поскольку любое право народов - это коллективное право, - писали советские юристы-международники - постольку его нарушение есть не что иное, как "массовое и грубое нарушение прав человека" (определение ООН). Иначе говоря, это нарушения международного характера, оправдать которые ссылкой на осуществление государством своей внутренней компетенции было бы неправомерно" (13).
Кроме того, по мнению советских авторов, нарушение права народов на самоопределение в качестве одного из прав народов непосредственно связано с созданием угрозы международному миру и безопасности (14).
Именно по настоянию СССР принцип равноправия и самоопределения народов был включен в Устав ООН (п. 2 ст. 1). На втором этапе, уже в постсоветский период, российская доктрина международного права переходит к отрицанию права народов на самоопределение под влиянием империалистической политики Кремля, направленной на подавление движений за независимость в Чечне и других регионах РФ. На этом этапе значительная часть российских юристов-международников начинает выполнять "социальный заказ", исходящий от российских властей, осуществляющих насильственное подавление движения за независимость Чечни. По этой причине российские авторы всячески стремятся выхолостить содержание права народов на самоопределение, чтобы тем самым юридически оправдать имперскую политику Кремля. Один из таких приемов - заявление, что, дескать, принцип самоопределения народов направлен против колониализма и в современных условиях фактически утратил свою актуальность.
Российский профессор О.И. Тиунов, в свою очередь, попытался сформулировать принцип, согласно которому один и тот же народ не может "самоопределиться" дважды. Как пишет профессор Тиунов: "необходимо различать самоопределение народов (наций), не имеющих какой-либо государственности, от самоопределения народов (наций), уже достигших государственности. Если в первом случае национальный суверенитет народа еще не обеспечен государственным суверенитетом, то во втором случае народ уже реализовал право на самоопределение, и его национальный суверенитет находит защиту со стороны государства - самостоятельного субъекта международного права. Самоопределение народа внутри многонационального государства вовсе не предполагает обязательности отделения и создание собственного самостоятельного государства. В первую очередь такое самоопределение связано с повышением уровня самостоятельности, но без угрозы правам человека и территориальной целостности государства" (15). Однако совершенно не понятно, на чем профессор Тиунов основывает свое утверждение.
Третий этап развития российской концепции права на самоопределение характеризуется противоречивостью, отражающей противоречия российской внутренней и внешней политики. С одной стороны, власти РФ опасаются выхода из состава России Чечни и других автономных республик, с другой - российские власти с благосклонностью взирают на попытки присоединения к России Южной Осетии.
Выражением такого противоречивого политического подхода стала современная российская доктрина международного права. Вот, что, например, пишут авторы одного из новейших российских учебников по международному праву: "Попытки реализации на практике принципа самоопределения отдельными народами, пребывающими в составе уже сложившихся государств, породили множество политических и правовых проблем (Абхазия, Нагорный Карабах, Южная Осетия, Приднестровье, Косово, Курдистан и др.). В их основе - глубокая коллизия между двумя императивными принципами международного права: самоопределения народов и территориальной целостности государств. Борющийся народ ссылается на свое право самоопределения, а центральная власть государства, на территории которого пребывает данный народ, объявляет борьбу противоправной, поскольку она нарушает принцип территориальной целостности государства, угрожает его единству, ведет к ущемлению прав других народов. Но государства мира в этом вопросе пока проявляют непоследовательность, признавая правомерность борьбы за одними народами (например, Косово) и считая ее противоправной у других (например, Абхазия или Приднестровье)" (16).
Российские авторы отмечают, что право на самоопределение не является абсолютным, поскольку в силу взаимозависимости между всеми народами и государствами реализация этого права должна осуществляться "только в соответствии со свободно выраженной волей соответствующего государства или государств, с учетом законных прав и интересов других народов, проживающих на этой или сопредельной территориях, а также с должным учетом других основных принципов современного международного права" (17). Уже отсюда хорошо видно, что российские юристы-международники пытаются поставить реализацию права народа на самоопределение в зависимость от воли государства, где данный народ пребывает, что противоречит смыслу самого права на самоопределение.
Конституция РФ тоже, казалось бы, закрепляет в ч. 3 ст. 5 принцип самоопределения народов, входящих в состав РФ. При этом, однако, российские юристы-международники утверждают, что народы России, дескать, уже "воспользовались этим правом, создав в рамках Федерации свою государственность в различных формах ее выражения: республика, автономная область или автономный округ" (18). Тем самым российские власти и часть российской юридической науки необоснованно ограничивают содержание права на самоопределение автономией, исключив при этом такую важную составляющую этого права как возможность создания собственного независимого государства.
Вместе с тем, в последнее время в российской внешней политике стали проявляться признаки более уважительного отношения к праву народов на самоопределение. Так, например, официальный представитель МИД России Михаил Камынин в свое время сделал следующее сенсационное заявление в связи с попыткой ряда западных стран признать независимый статус Косово: "В Москве уважают принцип территориальной целостности, но отмечают, что право Южной Осетии на самоопределение является не менее уважаемым в мире принципом".
На сегодняшний день в российской науке международного права сложилось несколько различных подходов к праву народов на самоопределение, которые можно условно назвать империалистическим, либеральным и демократическим.
Представители империалистического подхода утверждают, что "принцип равноправия и самоопределения народов предполагает, что каждый народ и каждая нация имеют право на самоопределение в тех рамках и в том объеме, в которых позволяет это конституция данного государства", а "что касается их выхода из состава государства, то без волеизъявления всего народа того или иного государства, закрепленного в конституции страны, делать этого нельзя" (19).
Такой подход вызывает обоснованные возражения в связи с тем, что он выхолащивает смысл и содержание принципа самоопределения народов как основного принципа международного права, подчиняя его воле государства, выраженной в его конституции.
Либеральный подход к праву народов на самоопределение пытается найти компромисс между этим правом и принципом территориальной целостности государства. В качестве одного из критериев такого компромисса предлагается необходимость учета степени демократизма соответствующего государства. Представителем такого подхода можно считать профессора И.И. Лукашука, который в учебнике "Международное право" отмечает: "При решении вопроса о соотношении принципов самоопределения и территориальной целостности необходимо учитывать уровень демократизма государства, насколько в нем соблюдается принцип равноправия и самоопределения народов. Если государство обеспечивает народу право на самоопределение, то есть право самому определять политическую, социальную и экономическую систему, гарантирует права человека, то расчленение такого государства по воле того или иного меньшинства является противоправным" (20).