Правовая доктрина гитлеровской Германии выдвигала тезис,
исключавший ассимиляцию, денационализацию немецких национальных
групп, проживающих в других странах. В соответствии с принятым
принципом приоритета политики над правом это положение подкреплялось
заявлением Гитлера, сделанным 20 февраля 1938 г. в парламенте, и
нацистской «национальной идеей», из торой вытекало якобы «немецкое
право опеки над немецкими национальными группами иной государственной
принадлежности». Эта политическая концепция была возведена в ранг
нового международно-правового принципа, исключающего возможость
ассимиляции инонациональных групп. Из этого следовала претензия
распространить опеку на немецкие «национальные группы», проживающие в
Семиградье, на Волге, в Балтийских странах и т. д. Этим также правовая
доктрина оправдывала гитлеровскую агрессию против Чехословакии и
6 Правовая система фашизма. М.: 1986.
Польши. В связи с политическими решениями об «упорядочении
пространства» уже в 1939 г. Германская академия права отказалась от
намерения кодифицировать «право о национальных группах».
Фашистская теория государства и права выдвинула на первое место
расизм, и им вскоре было пропитано все законодательство третьего рейха.
При соблюдении видимости законности монополистический капитал
отнимал при помощи ряда нормативных актов имущество у целых групп
населения, признанных объективными врагами, в первую очередь у евреев. В
годы второй мировой войны крупные монополии в своей практике
«ариизации» уже полностью отказались от создания видимости законности (в
частности, по отношению к полякам). Дискриминационные акты
«ариизации» до 1939 г. имели целью установить контроль государства над
имуществом евреев, изъять у них средства производства, хотя «отчуждение»
не употреблялось. Этой цели служили экономические сделки, при которых
использовалось положение евреев, ограничения в торговле и правах,
опирающиеся на административные распоряжения, а также акты о
ликвидации имущественного состояния "неарийцев". Варварское
распоряжение от 12 ноября 1938 г., налагавшее на все еврейское население в
Германии контрибуцию размером в 1 млрд. марок, положило начало волне
дискриминационных актов. Затем "неарийцам" было запрещенo заниматься
розничной торговлей, занимать руководящие должности, покупать
недвижимое имущество, иметь дело с обращением драгоценностей и т. д.
"Ариизационное» законодательство было введено на территории Австрии и
Чехии немедленно после нападения и захвата этих земель. На территории
Польши секретное распоряжение Гитлера от 7 октября 1939 г. положило
начало акции экспроприации поляков.
"Ариизация" должна была начаться во имя «немецкого национального
единства», с целью устранения объективного врага. Фактически, однако,
процесс «ариизации» происходил в интересах крупного частного и
государственно-монополистического капитала. «Благо нации», во имя
которого проводилась «ариизация», фактически было благом верхушки
фашистских главарей, ибо промышленно-финансовая олигархия в
фашистских государствах срасталась с руководящей верхушкой фашистской
партии.
Особая роль в фашистском праве принадлежала уголовному праву.
Исходя из расистских установок, уголовное право безусловно должно было
применяться и в таких вопросах, которые раньше относились только к сфере
морали. Для определения роли уголовного права существенным было
признание: существования «национальной общности», якобы связанной
узами крови и расы, а также субъективным чувством принадлежности к этой
общности принципа вождизма и тем самым указаний «вождя», которые
таким образом становились нормой поведения. Законодатель исходил из
того, что на члена «национальной общности» следует налагать обязанности, а
права последнего недействительны. Основной обязанностью считалось
повиновение, а уголовное право должно было oсуществлять функцию
регулятора общественной морали. С первых месяцев после прихода к власти
фашистов, расширялись общие принципы уголовной ответственности и так
называемые судейские меры наказания, ужесточались принципы
специальных превентивных мер и увеличивалось количество фактических
состояний, ведущих к небывалой пенализации жизни.
Началом в системе фашистской репрессивно-превентивной политики
было распоряжение о защите нации и рейха 28 февраля 1933 г. (так
называемый Lex van Lubbe), вводившее смертную казнь за преступления,
которые в момент их совершения карались меньшей мерой наказания.
Следующие законодательные акты от 20 декабря 1934 г. должны были
обеспечить особую защиту государственных учреждений и фашистской
партии. Новелла к уголовному кодексу от 28 июня 1935 г. допустила
возможность уголовного преследования за деяния предусмотренные
нормативными актами, т. е. применение аналогии. Аналогия преступности
деяния выходила за рамки правовой системы, обращаясь «к здоровому
национальному чувству». Судья должен был установить, было ли в составе
преступления нарушение основ политической доктрины фашистов.
Новеллизация нескольких фактических положений кодекса
свидетельствует о непосредственном вмешательстве «вождя» в правосудие.
На это указывают предписания об охране немецкой крови и чести (15
сентября 1935) а также законы о борьбе с экономическим саботажем и т. д.
В ходе подготовительных работ к изданию нового уголовного кодекса
были сформулированы положения, которые легли в основу «уголовного
права военного времени». Еще до войны строгость уголовного
законодательства не оставляла сомнений, что дело идет к применению таких
средств, которые полностью устранят преступность. Уже проекты
«уголовного права военного времени» были направлены на создание системы
эффективной защиты "внутреннего фронта" — системы, охраняющей
«единство национальной общности». Усиление уголовных санкции,
расширение перечня деяний, за которые угрожало уголовное наказание, и,
наконец, упрощение карательной процедуры — это лишь некоторые
важнейшие средства борьбы деструктивными» действиями или
«предательством».
Распоряжение об особом уголовном праве в период войны от 17 августа
1938 г. свидетельствовало о том, фашистское государство закончило этап
подготовки к войне и приспособило всю правовую систему к военным
условиям. Смертной казнью каралось так называемое "разлагающее влияние
на обороноспособность». Это должно обеспечить мобилизацию и
ликвидировать проявления пораженческих настроений. Очередные акты о
чрезвычайных мерах в области радиовещания, о военной экономике и,
прежде всего, о врагах нации (5 сентября 1939 г.) составляли ядро уголовного
права военного времени. В них допускалось применение наказаний,
выходящих за границы законности, если этого требовало "здоровое
национальное чувство". Среди прочих выделялось своими исключительно
суровыми наказаниями распоряжение об обеспечении обороноспособности
немецкой нации от 25 сентября 1939 г. Несколько позже (6 мая 1940 г.) было
разрешено распространить действие уголовных законов на оккупированные
страны, на преследование граждан покоренных стран через суд оккупантов и
на подавление таким образом движения сопротивления (хотя этим
занимались и другие оккупационные органы). В годы войны фашистские
законодатели не были стеснены требованиями законности. Примечательным
является факт, что даже суды, которые должны творчески развивать
законодателя, также перестали считаться с требованиями законности.
3.Преимущества и недостатки тоталитарных режимов, государств.
Тоталитарные режимы при своей внешней мощи и надёжности, очень нестабильные и малоэффективные социальные образования. В каждом тоталитарном государстве находится множество зародышей его будущей гибели. В долгосрочном функционировании они неконкурентоспособны с другими видами государственных режимов.
Тоталитарные режимы неэффективны :
Экономически:
Тотальная зарегулированность тормозит развитие производства и общественных отношений, как в силу системных законов кибернетики (большие затраты времени и ресурсов на самоконтроль), так и в силу ригидности бюрократического аппарата. Кроме того, органы, осуществляющие контроль со временем разрастаются и поглощают огромные средства (18 млн. аппаратных работников в СССР при населении в 200 млн. человек). Также здесь нарушается один из принципов кибернетики о местной саморегуляции (большинство проблем должно разрешаться на местном уровне, уровне «отдельной клетки».) В тоталитарном государстве имеется тенденция к разрешению малых дел в центральных и высших органах государства. Например ГОСПЛАН СССР занимался проблемами обычно решаемыми на догосурственном уровне - уровне миллионов отдельных предприятий, что сильно снижало качество его регулирования.
Система централизованного планирования производства и нормированного распределения ресурсов и продукции, оказывается менее эффективной, чем формирующийся в условиях рыночной экономики баланс между спросом и предложением.
Закрытость страны для внешнего рынка тормозит развитие экономики в целом. В этом случае, мировой рынок заменяется суррогатом из принудительного разделения труда или созданием цепи завоеванных государств, чья экономика включается в экономику страны-сюзерена (Германия)
Большое количество разнообразной «чрезвычайщины», которая на короткий строк выправляет положение, но в целом убыточна. Одним из следствий этого является распространённость внеэкономических методов принуждения и подневольного труда. При долгосрочном применении это губительно для экономики.