Например, арбитражно-процессуальное законодательство прямо предусматривает, что решение арбитражного суда, отклоняющееся от общепринятой практики, может быть отменено Высшим арбитражным судом (ВАС), поскольку такое решение «нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права». Одновременно Арбитражный процессуальный кодекс не устанавливает, что высшая арбитражная инстанция должна рассматривать как основание к отмене судебного решения нарушение нормы права. Иначе говоря, в данном случае законодатель придает единству в толковании и применении норм (что, собственно, и составляет содержание судебной практики) вес больший, чем закону, поскольку нарушение единства арбитражной практики ВАС должен рассматривать как основание к отмене судебного решения, а нарушение нормы закона – нет.
Помимо этого существуют постановления пленумов высших судов, которые содержат толкования норм различных правовых институтов. Эти документы фактически создают квазинорму, которой суды руководствуются при принятии решений. Суды по закону не обязаны следовать толкованию вышестоящих судов. Но судебные решения, вынесенные без учета позиции по подобным вопросам вышестоящего суда, могут быть отменены. Именно эта перспектива делает толкование вышестоящего суда обязательным для суда нижестоящего. По этой причине не только толкование, даваемое высшими судами, но даже и конкретные решения судов кассационной и апелляционной инстанций de facto рассматриваются нижестоящими судами как обязательные и тем самым превращаются в квазинорму, порой заменяющую действительную норму права.
Проблема состоит в том, что, давая толкование нормы, высшие суды нередко выходят за пределы нормы права. Созданная путем толкования квазинорма подменяет собой действительную норму. При этом нужно понимать, что реалии нашей судебной системы таковы, что в случаях, когда суд, рассматривая конкретное дело, оказывается перед этим выбором (применять ли действительную норму права или то, какой вид ей придало толкование высшего суда), как правило, выбор происходит в пользу квазинормы, рожденной толкованием, поскольку ее авторитет обеспечивается угрозой отмены судебного решения - более реальной, чем угроза отмены решения, основанного на нарушении настоящей нормы права.
Особенно остро подмена нормы права квазинормой, созданной судебной практикой, проявляется в области уголовного права. Наш Уголовный кодекс основан на очень общих и абстрактных формулировках, что считать тем или иным преступлением. Это неизбежно порождает необходимость толкования. Имеется значительное число постановлений пленумов Верховного суда, которые содержат множество толкований норм уголовного права. Однако данные постановления иногда основаны на забвении одного из принципов уголовного права, который запрещает заполнять имеющиеся в уголовном законе пробелы.
Широкое толкование уголовной нормы, очевидно, нарушает конституционное и признанное международным сообществом положение о том, что расширительное толкование должно применяться в отношении прав и свобод, но недопустимо при толковании юридических запретов. Однако разъяснения пленума Верховного суда по вопросам уголовного права порой основаны на нарушении этого принципа.
Другим случаем, когда толкование уголовной нормы явно искажает ее содержание, является правоприменительная практика уголовных судов, которые игнорируют нормы других отраслей права, нарушая тем самым системность права. Особенность уголовного права состоит в том, что оно устанавливает ответственность за нарушение нормальных общественных отношений в сфере прав и свобод личности, собственности, гражданского оборота и т.д. Эти отношения регулируются иными, не уголовными, отраслями законодательства.
Поэтому при применении уголовной нормы необходимо соотносить ее с нормами других отраслей права, регулирующими нарушенные отношения.
Но практика нашей уголовной юстиции, к сожалению, почти повально игнорирует нормы не уголовных отраслей. В результате создаются юридически абсурдные ситуации, когда уголовная ответственность наступает за «уголовные» деяния, которые в действительности никаких охраняемых законом отношений не нарушили.
Главная проблема здесь состоит в том, что Верховный суд , давая в постановлениях своего пленума толкование нормам уголовного закона , освящает такую практику, способствует ее воспроизводству судами и правоохранительными органами, превращает ее в квазинорму, что ведет к привлечению к уголовной ответственности уже на основании этой квазинормы.
Создается ситуация, когда судебная система, в зависимости от общепринятой судебной практики или толкований, даваемых Верховным судом, расширяет случаи уголовной репрессии вне какой бы то ни было связи с изменением законодательства, устанавливающего уголовную ответственность. Значительное количество лиц подвергается уголовному наказанию за те деяния, в отношении которых закон уголовную ответственность не установил, но суды путем толкования уголовной нормы криминализовали такие деяния вне связи с действительной нормой права. Речь идет о том, что наша судебная система обладает реальной возможностью создавать уголовную квазинорму помимо законодателя и вне какого-то правового контроля за такой деятельностью. Сейчас ведутся поиски путей решения этой проблемы, которая может быть обозначена как искусственная криминализация.[5]
Таким образом, можно сказать, что толкование представляет собой «акт интеллектуально-волевой деятельности по уяснению и разъяснению смысла норм права в их наиболее правильной реализации»[6], а объектом познания и интерпретации есть не намерения и мотивы законодателя, оставшиеся за пределами созданного им акта, а государственная воля, объективно закрепленная в письменной форме.
§3. Действие уголовного закона в пространстве
Действие уголовного закона в пространстве основывается на пяти принципах: территориальном, гражданства, покровительственном (специального режима), универсальном и реальном.
В соответствии с территориальным принципом, основанным на незыблемости суверенитета Российской федерации, все лица, совершившие преступление на территории Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по УК РФ (ч. 1 ст. 11 УК РФ).
Например, М. совершил убийство В., находясь на судне, приписанном к порту Российской Федерации, находящемся в открытом водном пространстве вне пределов Российской Федерации.
Согласно ч. 3. ст. 11 УК РФ лицо, совершившее преступление на судне, приписанном к порту Российской Федерации, находящемся в открытом водном или воздушном пространстве вне пределов Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по УК РФ, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации.
Суд постановил рассматривать дело М. по УК РФ.[7]
Действие УК РФ 1996 г. распространяется на всю территорию Российской Федерации. Эта территория, согласно Закону РФ от 01.04.1993 № 4730-1 «О Государственной границе Российской Федерации»[8], определяется как сухопутное, водное и воздушное пространство в пределах Государственной границы РФ. Следовательно, территорией Российской Федерации являются находящиеся в пределах их государственных границ суша, воды, недра, воздушное пространство над сушей и водами. Государственной границей Российской Федерации, согласно этому закону, является граница РСФСР, закрепленная действующими международными договорами и законодательными актами бывшего СССР (граница Российской Федерации).
Сухопутная государственная территория включает в себя материковую часть государства и островов в пределах Государственной границы.
Водную территорию Российской Федерации составляют территориальные и внутренние морские воды, а также части пограничных рек и озер.